Сексуальный папочка (ЛП) - Блэйкли Лорен. Страница 25

Эбби: Брось. МНЕ БЫЛО ВОСЕМЬ, КОГДА ОНО ЗАКОНЧИЛОСЬ, А ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО ТЕБЕ БЫЛО ШЕСТНАДЦАТЬ, И МЕНЯ ЭТО ВПОЛНЕ УСТРАИВАЕТ! Кроме того, я смотрела повторы «Сайнфелда» в колледже.

Саймон: Исповедь: я все еще смотрю повторы «Сайнфелда». В любом случае, одна мысль о сопротивлении тебе звучит, как вызов.

Эбби: Хороший трудный вызов. Кстати, спасибо тебе, что был так эгоистичен и оттолкнул мою руку от чего-то хорошего и твердого, от того, чем я наслаждалась.

Я начинаю смеяться, несмотря на то, что чертовски сильно возбужден.

Саймон: О, Эбби. Если мне не изменяет память, ты совсем не возражала, когда я опустился на колени и снова заставил тебя кончить прямо мне в рот.

Эбби: *пылает от жгучего воспоминания*.

Саймон: *интересуется, когда он сможет сделать это снова*.

Эбби: Кстати, этот разговор помогает доказать нашу преданность Фестивусу.

Саймон: Ты хочешь остановиться? Доказать, что мы сможем?

Эбби: Нет. Я просто думаю, мы должны удостовериться, что сможем работать вместе и не срывать друг с друга одежду каждую секунду.

Саймон: Профессиональный риск и все такое.

Эбби: Но этого лучше избегать.

Саймон: Да. Если сможем. Кстати, ты должна проверить коллекцию фотографий Американской Ассоциации Белоголовых Орлов. Тебе они понравятся.

Я ухмыляюсь. Уверен, она будет в восторге от фото двух белоголовых орлов, перестраивающих гнездо, чтобы не дать двум малышам выпасть из него. Она отвечает через три минуты.

Эбби: Ты прав. Я люблю их. Безумно.

Я знаю ее. Я знаю эту женщину.

Глава 17

Саймон

Это похоже на ломку.

Следующее утро я провожу с Хейден, отвожу ее на экскурсию в «Открытую книгу», наш любимый книжный магазин в Верхнем Вест-Сайде. Затем, во время обеда, она решает попробовать чесночный картофель фри, несмотря на мое предупреждение, что чеснок ей не друг. Но мы все должны учиться на собственных ошибках.

Когда мы возвращаемся домой, мне даже не нужно говорить ей: «Я же тебе говорил». Она начинает полномасштабную войну со своим дыханием при помощи клубничной зубной пасты.

Эбби приходит, пока Хейден еще в ванной. Мы здороваемся. Целомудренно. Но мне не стыдно признать, что у меня внутри все переворачивается при одном только взгляде на нее. Эта женщина — великолепная, и она отпадно выглядит в сарафане. Тот, что на ней сегодня, светло-голубого цвета. Тонкий летний персиковый свитер накинут на ее плечи.

— Как прошел твой урок испанского этим утром? Этот новый студент все еще выносит тебе мозг? — спрашиваю я, когда она кладет свою сумочку на журнальный столик.

Эбби удивленно склоняет голову.

— Ты знал, что сегодня у меня занятие по испанскому?

Я оттягиваю мочку своего уха.

— Да. Я хороший слушатель. И ты рассказывала мне о новом парне, который настаивает, что Гугл-переводчик — это все, что ему нужно.

Ладно, признаюсь. Я пытаюсь произвести на нее впечатление.

Судя по благодарной улыбке, мне это удалось.

— Да, — говорит она, закатывая глаза. — Работодатель отправил его учиться, но сам он думал, что ему это не нужно. Пока я не рассказала ему о Фестивале ростков.

Я потираю руки.

— Расскажи мне о фестивале.

Она осматривает гостиную.

— Где Хейден?

— Проводит полную дезинфекцию своих зубов. На обед у нее был чеснок.

Эбби морщит нос.

— Ненавижу чеснок. Однажды я попыталась подать петицию, чтобы его убрали.

— Убрали с… лица земли?

— Да. Мне было четырнадцать, и я была идеалисткой. Я поцеловала мальчика после того, как поела чесночной пиццы, и он сказал, что мое дыхание отвратительно. Поэтому я запустила онлайн-петицию.

Это просто восхитительно.

— Против мальчика? Или против овоща?

— Против овоща, конечно же.

— Ты получила хоть какие-нибудь подписи?

Она энергично кивает.

— Боже мой, собралась довольно большая анти-чесночная группа. Оказывается, огромное количество людей по всему миру считает, что чеснок — проклятье природы. Так же, как и кабачки, — она вздрагивает. — Нет никаких причин для существования кабачков. Ну, или их огромной версии, когда кто-то выращивает их в саду, а потом они становятся слишком большими.

Уголки моих губ поднимаются в улыбке.

— Ты — идеальная женщина. Я тоже верю в необходимость уничтожения чеснока и гигантских кабачков.

Эбби улыбается мне в ответ. И да, это просто чеснок и слишком большой овощ, но в этом есть нечто особенное. Это признание того, что у нас есть много общего, как в мелочах, так и в чем-то большем.

Я делаю жест рукой, намекая, что хочу услышать продолжение истории.

— Фестиваль. Мы говорили о нем. Продолжай.

Она осматривает коридор, а затем понижает голос:

— Я рассказала ему историю фестиваля в Галийском городе на северо-западе Испании. Подразумевалось, что это будет праздник ростков, но на самом деле, благодаря Гугл-переводчику, этот маленький город разрекламировал его совсем под другим названием. Вместо этого городок пригласил всех своих жителей и гостей на… — Эбби делает паузу, собирается с духом, а затем говорит, — …фестиваль клитора.

Я громко смеюсь, а затем принимаю серьезный вид.

— Не могу утверждать, что отказался бы от посещения такого фестиваля. Ну, если бы ты меня на него пригласила.

— В любом случае, на фестивале проводят дегустацию и награждение лучших ростков, — говорит она, акцентируя внимание на последних словах. — Согласно рекламе, клитор (росток) — один из типичных продуктов галийской кухни, а также звезда местной гастрономии.

Я ухмыляюсь.

— Я всегда думал, что клитор должен быть звездой любого шоу.

Эбби хлопает меня по руке.

— Видишь? Тебе, вероятно, понравится Гугл-переводчик.

Я качаю головой.

— Никогда. Особенно, когда у меня есть такой учитель, как ты. Кстати, понял ли студент ценность преподавателя после твоей лекции о клиторе?

Эбби смеется.

— Я верю, что он избрал верный путь.

Разговор о клиторах прекращается, когда Хейден выбегает из своей комнаты, мчась по коридору. Она останавливается у моих ног, поднимает голову и выдыхает.

— Намного лучше, — говорю я ей, а затем оставляю двух моих самых любимых людей в этом мире, когда направляюсь в офис.

Вернувшись домой, я прощаюсь с Эбби.

Целомудренно.

Но успеваю прошептать ей на ухо:

— Я бы поцеловал тебя, даже если бы на вкус ты была, как чеснок.

Она дрожит, а затем уходит.

Эбби

Позже, той же ночью, на экране моего телефона высвечивается уведомление о новом сообщении. Садясь на диван, я хватаю свой телефон, и мое сердце пропускает удар, когда я вижу имя Саймона на экране.

Саймон: Я подумал, ты захочешь знать, что сегодня я создал онлайн-петицию. Она против всех форм кабачков со специальной графой о запрете использования кабачков в качестве подарка. Я назвал ее: «Кабачки — это не подарок. Это наказание». Будем надеяться, что эти усилия помогут остановить гнусную привычку соседей с садами пытаться всучить свои безвкусные негабаритные овощи под видом подарков. И еще, хлеб из кабачков? Это блюдо так же должно быть объявлено вне закона.

Кстати, сегодня ты выглядела сногсшибательно в этом голубом сарафане. Уверен, что как бы хорошо оно ни выглядело на тебе, оно было бы в десять тысяч раз лучше, если бы я снял его с тебя.