Письма мертвой королеве (СИ) - Старк Джерри. Страница 5

Возня с мертвым принцем надежно удерживала Хель в своих покоях. Локи отправился выяснять, чем занят Фенрир — Фенрир, у которого в кошеле постоянно водилось золото на новое оружие и богатую одежду. Его почти никогда не бывало дома — ни днем, ни ночью. Он шатался по городу в компании крикливых и задиристых юнцов из богатых семей. Юные шалопаи цеплялись ко всем подряд, затевали ссоры, дрались, напивались, таскались к гулящим девицам — словно искали себе быстрой и грязной кончины. Случалось, их били смертным боем и кто-то из компании оставался валяться в канаве, рядом с дохлыми крысами и помоями. Локи никак не мог понять, какое удовольствие Фенрир находит в обществе бестолковых и вздорных молодых смертных — на что сын коротко и холодно буркнул: «Лучше с ними, чем сидеть целыми днями взаперти и слушать, как сестрица то причитает, то ворожит».

Фенрир не понимал людских запретов и законов. Он поступал так, как ему хотелось, ведая единственное право — право сильнейшего. Если ты не способен словом или силой отстоять то, что тебе дорого — оно не твое. Если ты не поднимешь меча в защиту того, что полагаешь своим, будь то золото или женщина — оно не твое. Локи предупреждал его о том, что на любую силу находится управа, Фенрир презрительно кривился: он дитя чародейки и бога, кто в Мидгарде способен достойно противостоять ему?

Такая сила отыскалась. Не воители со сверкающими мечами, но шайка ничего не боящихся обитателей городского дна. Скопище крыс против породистых щенков, вообразивших себя настоящими волкодавами. Уличные никого не убили, но измолотили и ограбили до последней нитки всех задиристых дружков Фенрира. В него же самого в драке швырнули факелом. Испугавшись огня, звериная половина души Фенрира взяла верх, вынудив его перекинуться в присутствии десятка свидетелей. После долгой и мучительной погони волк с подпалинами на хвосте и задних лапах сумел улизнуть от преследователей и спрятаться.

Это научило его осторожности — но и озлобило. Фенрир прекратил водить дружбу с гуляками, зато полюбил шастать по ночным улицам в волчьем облике, пугая горожан. Локи снова и снова втолковывал отпрыску, что звериная шкура с пугающей легкостью выворачивается мехом внутрь. Если ты хоть единожды впустил зверя в себя, он привыкнет и будет возвращаться снова и снова. Он станет требовать себе места под солнцем и биться за право жить — биться насмерть, до последнего вздоха.

— Я держу его на привязи и в клетке, — уверенно ответил Фенрир. — Я — его хозяин, и он это отлично усвоил. Ему просто нужно иногда прогуляться.

Заглянув однажды в потаённые покои Хель, Локи едва не потерял дар речи. Дочь создала целый королевский двор из мертвецов — из мужчин и женщин, детей и подростков. Числом их было никак не меньше трех десятков, и все, как на подбор, удивительно привлекательны. Хель не покидала дома, в этом Локи мог поклясться. Можно не задаваться вопросом, кто снабжал чародейку свежими, едва успевшими испустить последний вздох, телами.

— Тебе нравится? — спросила Хель. Она бабочкой порхала среди застывших фигур, там поправляя выбившийся из прически локон, здесь расправляя складки плаща или тяжелое ожерелье. — Правда, они хороши?

— Они великолепны, — холодно подтвердил Локи. — Ты опять забыла подумать о том, чем рискует твой брат, добывая их?

— Он обещал мне быть осторожным, — ведьмочка невесомо коснулась щеки мальчика с корзиной засушенных цветов — человеческая кожа была такой гладко-розовой и обманчиво свежей на вид. — С ним ничего не случится.

Локи предпочел не спрашивать у Фенрира, всех ли убитых он притаскивает Хель или только избранных. Почему-то богу обмана не хотелось знать ответ на этот вопрос — хотя Фенрир наверняка бы ответил честно.

Люди оказались не столь глупы и трусливы, как думалось Фенриру. Кто-то из горожан заметил его над очередной жертвой и нашел в себе храбрости проследить до самого дома. Фенрир был настолько самоуверен, что даже не считал нужным путать следы и проверять, не следует ли кто за ним.

Они пришли ночью. Выбили окна первого этажа, и с криками «Смерть колдунам! Убьём их всех!» подпалили дом. Выскочивший во двор Гарм с ревом принялся рвать всех, до кого смог дотянуться, к нему присоединился разъярённый Фенрир. Волк и огромный пес отогнали горожан, но явившаяся на шум городская стража и княжеская дружина переломили ход драки, оттеснив зверей к полыхающему зданию. Испуганная Хель убежала к своим мертвецам, ни за что не желая оставлять их. Локи пришлось тащить упирающуюся дочь силком, сжимая в другой руке магический посох и сквернословя сквозь зубы.

Кажется, той ночью Фенрир на пару с Гармом впервые вволю утолили свою жажду крови. Налетевший ветер разнес искры от их горящего дома по окрестному кварталу, деревянные дома заполыхали, озаряя ночь багровым дымным пламенем. Они бежали прочь, сквозь вопли отчаяния и горя, мимо мечущихся теней, пытающихся спасти свои жалкие жизни и никчемный скарб, убивая всех, кто намеренно или по случайности оказывался на их пути, и вырывались за пределы города с погоней на хвосте. Устроив засаду, Локи и Фенрир перебили зарвавшихся преследователей — и, сменив облики, семья перебралась в другой город.

Где спустя несколько месяцев повторилась та же самая история. Отпрыски Локи честно старались уподобиться смертным — но их природа неизменно брала верх.

Конечно, в Мидгарде много городов. Можно переезжать снова и снова, но Локи претила мысль сделаться вечным беглецом. Одно дело — удирать от собственных сородичей, совсем другое — быть гонимым какими-то жалкими смертными!

Надо было искать новое место, где укрыть подрастающих детей. Появляться в Ванахейме Локи опасался, соваться в мир воинственных цвергов или Льесальфахейм, где полно метких стрелков из лука и первостатейных чародеев — тоже.

Оставался Ётунхейм.

Они нашли уединенное место в Каменных горах и обосновались там. В этом мире, где не иссякла магия леса и камня, воды и воздуха, звериная оболочка Фенрира внезапно начала стремительно расти. Он уже примерно вдвое превышал в холке обычного волка, сравнявшись размерами с небольшой лошадью. Фенрир охотился в лесах на оленей, в горах — на снежных коз, приволакивая к общему костру свежую, еще пахнущую кровью и страхом добычу, в застывших глазах которой отражалось последнее, увиденное в жизни — приближающаяся пасть. Не брезговал он и стычками с обитавшими в горах троллями и ётунами. Ожившие порождения камня оказались ему не по зубам, а неподъёмные с виду ётунские дубины, как Фенрир быстро усвоил, бьют очень сильно и метко. Фенрир оставил взрослых великанов в покое и принялся выслеживать молодняк. Иногда троллятам удавалось убежать или отбиться, иногда — нет, и в такие дни Фенрир расхаживал с крайне самодовольным видом, облизываясь и ухмыляясь во всю пасть.

Меж валунов некогда укоренилось сосновое семечко, выросшее в приземистое, с толстым шершавым стволом и густой кроной дерево. Чем-то древняя сосна напоминала Игдрассиль, Локи полюбил целыми днями сидеть в выемке меж огромных корней, кутаясь в меха и смотря, как над хребтами Каменных гор умирает солнце. Мысли его текли неспешно, с гибельной и сладкой обреченностью, с которой скользит по краю оступившийся путник, видя под собой распахнутую пропасть и слыша манящий зов. Локи пытался силой мысли отыскать Ёрмунганда, улавливая только шум волн, мерное дыхание океана и гулкое, тягучее пение вечных странников-китов.

Из пещеры, ставшей им домом, выбиралась Хель и садилась поблизости. Гарм сворачивался у ее ног. Локи натащил ей магических трактатов, и юная чародейка медленно читала, водя пальцем по строчкам, или пыталась по отцовскому примеру освоить магию жестов. Здесь не было спасительного морока, и Локи видел, как отсроченная смерть все больше завладевает телом Хель. Она все еще была красива, дева в самой поре цветения — но ее цветок был насквозь прогнившим.

Прибегал Фенрир, ложился рядом. Локи почесывал волка за ушами, гладил жёсткую, косматую шерсть, понимая — они тоже знают. Его дети слышат тонкий стон натянутой до отказа жилы, готовой вот-вот порваться. Все его хитроумие и колдовские таланты не в силах противостоять судьбе. Молот занесен, осталось только дождаться того мгновения, когда прицельный взгляд Хеймдалля остановится на них.