«К» – значит кара - Графтон Сью. Страница 22

Внутреннее помещение яхты оказалось очень уютным, создавалось ощущение, будто попал в кукольный домик из сказки: все тут было очень компактным и каждый квадратный дюйм пространства разумно использован. Именно такие помещения мне и нравятся больше всего. Слева от меня располагалась небольшая, работающая на солярке кухонная плита, справа – оборудование, какое увидишь на любой морской яхте: адиостанция, компас, огнетушитель, приборы, показывающие скорость ветра и контролирующие работу электросети и механизмов, обогреватель, главный пульт управления, аккумулятор для запуска двигателя. В воздухе чувствовался слабый запах лака, а на одной из подушек, лежавших на койке, я заметила еще сохранившуюся этикетку, свидетельствовавшую, что вещь купили на распродаже. Вся обивка была выполнена из темно-зеленой ткани, с простроченными белым швами.

– Очень мило, – заметила я.

– Нравится? – Эккерт даже немного покраснел от удовольствия.

– Просто чудесно, – ответила я. Подойдя к одной из спальных полок, бросила на нее сумку и уселась. – И очень удобно, – сказала я, положив руку на спинку дивана. – Давно она у вас?

– Около года. Налоговая служба конфисковала ее вскоре после исчезновения Венделла. Я почти восемнадцать месяцев провел на казенных хлебах. После этого остался полным банкротом. И как только у меня завелось немного деньжат, занялся тем, что выяснил, кто приобрел эту яхту. Сколько же мне пришлось уговаривать нового владельца, прежде чем он согласился снова продать яхту мне! И главное, она ему практически была не нужна. Когда я все же заполучил ее обратно, тут Бог знает что творилось. Не понимаю, как люди могут быть такими свиньями. – Он снял пиджак, расслабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. – Хотите еще вина? У меня есть, холодное.

– Немного, – согласилась я.

Он еще некоторое время поговорил о яхте, о плаваниях, потом я снова перевела разговор на Венделла.

– А где тогда обнаружили яхту?

Карл открыл маленький холодильник и достал оттуда бутылку "шардонне".

– Неподалеку от побережья Байи. Там милях в шести от берега есть огромные движущиеся песчаные банки. Похоже, яхта села там на мель, а во время приливов ее подгоняло все ближе к берегу. – Он снял с горлышка бутылки серебряную фольгу, достал штопор и вытянул пробку.

– А у Венделла что, никакой команды не было?

– Он предпочитал управляться сам. Я как-то наблюдал, как он это делал. Оранжевое небо и медленно колышущийся оранжевый океан. Странное ощущение возникало, знаете. Что-то сродни "Поэме о древнем мореходе". Наверное, учили в школе?

Я отрицательно покачала головой.

– Все, чему я училась в школе, по крайней мере в старших классах, это гулять с парнями и курить травку.

Он улыбнулся.

– Когда выходишь отсюда в открытое море, то проходишь через узкий пролив между нефтяными платформами. Тогда, в последний раз, Венделл в том месте обернулся и помахал мне рукой. Я смотрел ему вслед, пока он не вышел из бухты. После этого я его уже больше не видел. – В тоне Эккерта появилось нечто гипнотическое, завораживающее, какая-то слабая зависть, смешанная с сожалением. Он налил вино в небольшую стеклянную кружку с ручкой и подал ее мне.

– А вы знали, что он намеревался сделать?

– А что он намеревался сделать? Я как-то до сих пор не очень в этом уверен.

– Смыться, это же очевидно, – сказала я.

Эккерт пожал плечами.

– Я знаю, что последнее время Венделл был в отчаянии. Но не думаю, чтобы он собирался надуть всех и удрать. Я тогда пытался примириться с мыслью о его самоубийстве, особенно когда стало известно о письме, которое он оставил Дане. Вообще-то самоубийство было очень на него непохоже, но в тот момент все в это поверили, а кто я такой, чтобы спорить? – Карл налил полкружки вина и себе, отставил бутылку в сторону и уселся напротив меня на банкетку.

– Не все, – поправила его я. – Полиция тогда в это не очень поверила, и "Калифорния фиделити" тоже.

– Героиней станете, если раскроете это дело?

– Только в том случае, если удастся вернуть деньги.

– Маловероятно. Дана, наверное, уже все их истратила.

О такой возможности мне не хотелось даже думать.

– А что вы тогда почувствовали, узнав о "смерти" Венделла?

– Конечно, это было ужасно. Честно говоря, я тосковал по нему, даже несмотря на все, что мне пришлось из-за него пережить. Странно, но кое о чем он меня предупреждал еще раньше. Тогда я ему не верил, а он пытался меня убедить.

– Предупреждал, что он исчезнет?

– Ну, намекал на это. То есть он никогда не говорил этого прямо. Обычно это бывали фразы, которые можно понимать как угодно. Однажды в марте, недель за шесть или семь до своего отплытия, он подошел ко мне и говорит: "Карл, дружище, я завязываю. В конечном счете все дерьмо повесят на нас. Я не могу больше всего этого выносить. Хватит". Или что-то в этом роде. Я считал, что он таким образом просто выговаривался. Понимал, что у нас были серьезные трудности, но ведь они случались и раньше, и нам всегда удавалось с ними справляться. Я решил, что это просто еще один трудный момент, так сказать, сцена ужасов в "Шоу Карла и Венделла". А потом узнаю, что его яхта обнаружена пустой в океане. Сейчас уже, задним числом, начинаешь думать... что он имел тогда в виду, сказав "я завязываю" – что он собирался покончить с собой или же смыться?

– Но вам-то и в том, и в другом случае пришлось бы несладко?

– Да, разумеется. Первым делом они начали тогда проверять всю бухгалтерию. Наверное, я бы мог исчезнуть, бросив все и уехав, в чем был, но я просто не видел в этом никакого смысла. Да и ехать мне было некуда. И денег у меня не было ни цента, так что пришлось расхлебывать все до конца. К сожалению, я не имел ни малейшего представления о том, что Джаффе на самом деле натворил.

– Это действительно было мошенничество?

– О, да, несомненно. И крупное. Со временем выяснились все подробности. Он брал деньги из средств компании до тех пор, пока вообще ничего не осталось. В письме, которое он оставил, Венделл утверждал, будто возвращал все, что брал, до последнего цента, но никакого подтверждения этому я не видел. А что я знал? К тому времени, когда я понял, что дело настолько плохо, предпринять уже ничего нельзя было. Я не смог компенсировать даже свои собственные, личные потери. – Он помолчал немного, потом пожал плечами. – Что я могу сказать? После того, как Венделла не стало, я, как цыпленок, остался один всем на растерзание. Я потерял все. Признал себя виновным и отсидел в тюрьме, просто чтобы покончить с этим делом. А теперь вы мне сообщаете, что он жив. Хороши шуточки.

– Вам сейчас очень горько?

– Разумеется. – Эккерт оперся одной рукой на банкетку, а другой задумчиво потер лоб. – Теперь-то я вижу, почему он тогда решил завязать. Вначале я не понимал всех масштабов его предательства. Мне было жаль и Дану, и ее ребят, но раз человек умер, чем же тут поможешь. – Он пожал плечами, потом улыбнулся и удрученно, и одновременно как-то неожиданно энергично: – Ну да ладно. Дело это прошлое, надо жить дальше.

– Очень благородно с вашей стороны.

Он беззаботно махнул рукой и взглянул на часы.

– Пожалуй, на сегодня хватит. У меня завтра ровно в семь утра деловой завтрак. Надо выспаться. Вас проводить?

Я отставила пустую кружку и поднялась.

– Сама найду. Тут ведь до ворот прямая дорога. – Я протянула ему руку, и мы попрощались. – Спасибо, что уделили мне время. Возможно, мне придется еще к вам обратиться. Вы мою карточку пока не потеряли?

Он вытащил визитку за уголок из кармана рубашки, продемонстрировав, что карточка при нем.

– Если Венделл объявится, вы не могли бы дать мне знать?

– Безусловно, – ответил он.

Я поднялась по трапу, пригнулась, выходя в дверь, и оказалась на палубе. Спиной я непрерывно ощущала, что Эккерт смотрит мне вслед с улыбкой человека, глубоко погруженного в свои собственные мысли. Странно, но только теперь у меня возникло ощущение, что реакция Даны на мое появление была более естественной и искренней.