Кто ты, моя королева (СИ) - Островская Ольга. Страница 3

Тэрэса. Вот и имя мне другое присвоили. Чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что для меня существует три варианта того, что происходит. Либо я сошла с ума и живу в своих собственных галлюцинациях и всё это: вышитый балдахин над моей головой, эти люди в странных одеждах, то, что я видела, чувствовала и слышала, всё это лишь плод моего больного воображения, либо передо мной разыгрывают какой-то дурацкий спектакль, зачем-то умыкнув из больницы. Третий же вариант кажется мне настолько невероятным, что я пока его даже не учитываю. Хотя нет-нет, да и возвращаюсь к нему мыслями. Ну не бывает попаданок, не могла я в другой мир попасть. Это всё сказки. До зеркала бы добраться. И убедиться, что там именно я.

Мужчина садится рядом, и я его больше не вижу. Зато чувствую как он берёт меня за руку. Ощущение тёплой большой ладони на доли секунды приносит мне подобие удовольствия, но в следующий же миг это ощущение меркнет от его первого вопроса.

— Ты знаешь, кто тебя отравил?

Откуда? Я даже не уверена, что меня действительно отравили. Видимо отсутствие моей реакции не удовлетворяет моего собеседника, потому что он ставит вопрос иначе.

— Если ты не знаешь, шевельни пальцами.

Ок. Не знаю. Шевелю. Доволен? Видимо, нет. Потому что умолкает на некоторое время, переваривая мой ответ. Наверное, он ожидал другого, может даже заготовил список подозреваемых и приготовился мне его зачитывать, чтобы я дёрнулась на нужном. Извини, муж мой липовый, ничем помочь не могу.

— А кто тебе это вино принёс, хоть знаешь? Шевельни, если да. — голос “короля” звучит устало, словно всё это его безмерно задолбало.

Знал бы кто, как меня бесит собственная неподвижность. Вот сейчас, например, я безумно хочу хотя бы видеть лицо собеседника. Да что там. Я согласна уже на что угодно кроме надоевшего до чёртиков балдахина. Хоть бы на бок меня положили. Или передвинули. Может с другой стороны вышивка иначе выглядит. Интересно, сколько мне понадобится времени, чтобы сойти с ума вот так вот? А может, я уже сошла?

— Значит нет. — сухо замечает мужчина, так и не дождавшись моего ответа. — Знаешь, что мне больше всего интересно, Тэрэса? Тебя отравили, чтобы создать проблемы мне, или от большой любви к тебе, дорогая моя супруга? Как думаешь? Ах да. Ты не можешь мне ответить. Какое счастье, что твой ядовитый язык до сих пор парализован. Как думаешь, сколько бы ты прожила, если бы двор узнал, в каком ты состоянии сейчас? Мне кажется, что тебя прирезали бы при первой же возможности. Или дотравили.

От ненависти в этом голосе, я стыну внутри, чувствуя, как заходится в испуге сердце. О чём это он?

— К чему я веду, дорогая Тэрэса? К тому, что твой дражайший отец тоже ничего не знает. И не узнает. Мне не нужна война из-за тебя. Ты того не стоишь.

Это он не мне! Не мне! Я не Тэрэса! Я — Нэлли Казанцева. Обычный логопед, а никак не королева, которую даже собственный муж ненавидит. А может это он? Может король сам отравил королеву? От нахлынувшего на меня страха в голове застучали отбойные молотки. Что он делает?!! Мне необходимо видеть его!!! Пусть я ничего сделать не могу, но лежать вот так, как овца на заклание, противно до глубины души. В тот миг, когда мне удаётся опустить глаза, находя его взглядом, я готова плакать от адской боли, разрывающей мою голову. Но я это смогла. Посмотрела ему в холодное, надменное лицо.

— Как интересно. Я не думал, что ты способна плакать. Может этот яд тебя даже человеком сделает? Или мне и дальше предстоит с гадиной жить? — издевательски улыбается, поднимаясь.

Превозмогая боль, я провожаю его глазами.

— Я надеюсь, ты меня поняла, Тэрэса. Сейчас твоя жизнь полностью зависит от того, захочу ли я дальше скрывать, как беспомощна ты. Запомни это.

Он вышел, а я едва снова не отключилась. Но бурлящая внутри злость помноженная на безумную жажду жизни, помогла удержать сознание на плаву. Хватит! Я заметила, что могу ускорять своё восстановление. Это адски больно, но я выдержу. Что угодно, чтобы вернуть себе контроль над телом и перестать чувствовать себя беспомощной.

Глава 2

Яргард

— Отец, могу ли я пойти к матери? — Тай хмурит брови и старается не показать, как важен для него сейчас мой ответ.

После того, как застал его у постели этой стервы, недостойной именоваться матерью, я запретил сыну ходить к королеве, аргументируя это тем, что о её немощи могут узнать те, кто желает ей смерти. Мой наследник принял это достойно и не нарушал запрет. Но видимо его неубиваемая надежда на то, что королева Тэрэса проявит к нему материнские чувства, сильнее желания угодить мне.

— Зачем тебе это?

— Я хочу её видеть.

Мой сын, наследник, моя гордость. Как бы я хотел, чтобы тех лет, которые я провёл в походах, а он под присмотром бессердечной суки, не было.

— Тай, ты ведь понимаешь, что ничего не изменится? Она придёт в себя, выздоровеет и станет той же бессердечной тварью, какой была раньше.

Мой мальчик сжимает кулаки, гневно сужает глаза, готовясь встать на защиту той, кто этого не заслуживает. Но я честен с ним. Всегда. Даже когда это делает ему больно. Ему быть королём. Лицемерия ещё накушается до отвала. И он оправдывает мои ожидания, усмиряя свои эмоции.

— Я… понимаю. И тем не менее, она моя мать. И я хочу её видеть. — в его голосе прорезается сталь. Молодец, сын мой. Так держать. Хоть мне и не нравится то, чего ты требуешь.

— Хорошо. Можешь посещать королеву. Будь осторожен. Следи, чтобы тебя не видели. У меня нет желания искать тебе мачеху.

— Спасибо отец. — склоняет голову мой наследник и я чувствую в нем нетерпение. И надежду. Глупую, безрассудную, обречённую на разочарование, но куда же без неё.

Машу рукой, отпуская его, и мальчишка едва ли не бегом покидает мой кабинет, оставляя меня наедине с моими мыслями и заботами. Как бы я не ненавидел жену, найти её отравителя, просто обязан. Когда четыре дня назад мне доложили, что камеристка королевы просит встречи, доверенная служанка моей супруги с побелевшим лицом, выпученными глазами и дрожащими губами поведала, что её госпожа упала замертво, после того, как выпила глоток вина перед сном. То, что служанке хватило мозгов прибежать сразу ко мне, дало мне возможность скрыть случившееся. Наутро от дворца отъехала королевская карета, в которую сели две женщины. Одна из них как две капли воды была похожа на королеву Тэрэсу, и её конечно же сопровождала верная камеристка, та самая, чтобы не было искушения проболтаться. По расспостранившимся мгновенно слухам моя жена сейчас проводит время со своим любовником в одном из дальних королевских поместий. Вопиющая наглость. Надо бы наведаться к леди Карин, чтобы отомстить. Любовника, кстати, я приказал арестовать по подозрению в покушении на королеву. Знаю, что ему это невыгодно, но мне приятно знать, что этот холёный хлыщ сидит теперь в одиночном карцере, и его когда-то смазливая рожа уже далеко не такая самодовольная.

Устало потираю переносицу и снова погружаюсь в отчёты главы Службы Безопасности. Все они сводятся к тому, что отравитель неизвестен. Вино, которое пила Тэрэса, было её любимым. Это известно многим. На кухне никого постороннего замечено не было. Всех служащих и поваров допросили под магическим воздействием, как и камеристок. И ничего. Никто даже не носил этот проклятый поднос в её спальню. Откуда он там взялся, никто не видел и не знает. Тайные ходы известны только королевской семье. Даже Тэрэса не знает, что в её спальню можно попасть не только через двери. Или знает? Недооценивать супругу не стоит. При всех своих недостатках она далеко не глупа. Вполне возможно, что уже давно обнаружила например тот, что за гобеленом. Или в гардеробной. Возможно даже поделилась этими знаниями с кем-то. Тогда найти виновного становится ещё сложнее.

Чтоб её! И дёрнул же меня нечистый связать себя с этой стервой узами брака. Знал бы, что прячется за большими невинными глазами, милой мордашкой и робкой улыбкой дочери моего союзника, короля Арганды Сиродаса Гельмута, десять раз бы подумал, стоит ли скреплять наш союз таким образом. А сейчас я связан узами нерасторжимого магического брака с женщиной, которую ненавижу всем сердцем, которая родила мне наследника и ни секунды его не любила, которая способна сеять вокруг себя только злобу и лицемерие. Удивительно ли, что я почувствовал облегчение, когда узнал, что её отравили? Но стерва выжила, подтвердив тем самым, что у неё яд вместо крови. А я теперь должен искать, кому это было нужно и зачем. И если бы дело было только в ней. Чутьё подсказывает, что копать надо гораздо глубже.