Город чудес - Беннетт Роберт Джексон. Страница 77

— Еще один ритуал?

— Не знаю, как ты, — говорит Мальвина, снова садясь в машину, — но я отношусь к безопасности серьезно. Поехали. Отвези нас обратно к Солдинскому мосту.

Они едут в тишине. Все кажется угнетающе близким, как будто воздух слишком густой или улицы чересчур узкие. Даже люди на тротуарах словно чувствуют это, плотнее кутаются в пальто и дрожат.

— Это стены, — тихо говорит Мальвина. — В них есть чудеса, помогающие людям забыть об их существовании, и чудеса поверх чудес, которые делают их невидимыми, нерушимыми, и все такое прочее. Чудеса, предназначенные для забывания, — вот они-то сейчас и натянулись, как тугие струны.

Сигруд останавливается и паркует машину в нескольких ярдах от Солдинского моста.

— Из-за твоего запирающего механизма.

Мальвина выходит и идет к нижней стороне моста.

Но, прежде чем войти в его тень, она останавливается и смотрит вверх: на улицы, на крыши, на окна и переулки.

— Что-нибудь заметил? — спрашивает она, когда Сигруд догоняет.

— Ничего тревожного.

Она морщит нос.

— Наверное, я просто нервничаю. Такое чувство, что… — она трясет головой. — Ладно, проехали. Займемся делом.

Он следует за ней под мост. Там разместился маленький трущобный городок нищих и обездоленных, нашедших приют под широким мостом. Они большей частью игнорируют Мальвину и Сигруда, когда те проходят мимо, — но какой-то сутулый старик со слезящимися глазами встает и почти шагает с ней в ногу.

— Что-то не так, — говорит он ей каркающим голосом.

— Знаю, — отвечает она. — Я тоже это чувствую.

Старый нищий оглядывается и бросает на Сигруда удивительно острый взгляд.

— Это даувкинд?

— Ага. Надеюсь, он того стоит.

— А ты… привратник? — спрашивает Сигруд.

Нищий ухмыляется.

— Что-то вроде этого.

Они подходят к дальней задней стене под мостом, безликой и пыльной бетонной поверхности, покрытой паутиной. Сигруд не понимает, отчего эти двое направляются прямо к стене, ведь в ней с виду ничего особенного нет, но тут она как будто… вздрагивает.

Или, может быть, содрогается. Как кожа барабана, в который только что резко ударили; бетон трясется и дрожит, пока не превращается в расплывчатое пятно перед его взглядом.

Потом стена прекращает содрогаться. И когда это случается, посреди нее возникает дверь — очень банальная деревянная дверь с потертой старой ручкой.

— Ага. Хм, — говорит Сигруд.

Мальвина испускает долгий вздох.

— Славно. Сработало.

— Значит, мы проделали всю эту работу, — говорит Сигруд, — ради двери?

— Это намного больше, чем просто дверь, — возражает нищий, открывая ее. — Но твои глаза видят лишь то, что видят, я полагаю. — Он низко кланяется, как будто перед гостями при дворе, и все они входят внутрь.

Там узкий и унылый бетонный коридор, который освещает единственная электрическая лампочка на безликом потолке. Нищий закрывает дверь, бормочет извинения и проталкивается между ними, чтобы повести их по коридору.

Тот оканчивается глухой стеной. Но перед нею на полу лежит одинокий кирпич.

Нищий приседает перед кирпичом и бросает взгляд назад, в коридор, потом хмурится, словно только что услышал какой-то подозрительный звук. Затем качает головой, наклоняется и кладет ладони на кирпич.

И тогда кирпич… расцветает.

Это единственное подходящее слово. Кажется, что кирпич разворачивается изнутри, из его глубины с шуршанием и постукиванием выстреливают кирпичные стены. Они заполняют конец коридора, а потом начинают расширять его; пол, стены и потолок возникают из пустоты…

Во что они превращаются, Сигруд не видит. Конец коридора теряется во тьме.

— Ну вот, — говорит нищий.

Сигруд смотрит на него, намереваясь спросить, что за ерунда творится. Но тут он видит, что нищий — больше не нищий.

Вместо него перед дрейлингом стоит невысокий молодой континентец с темной кожей, безволосой головой и яркими карими глазами. У него длинные проворные пальцы, а на лице застыло выражение проницательного любопытства, как будто от пришедшей в голову чудесной идеи.

— Ох, — произносит Сигруд.

— Сигруд, это Вошем, — говорит Мальвина. — Воплощение возможности.

Вошем кланяется ему — снова этот странный куртуазный жест.

— Как поживаете?

— Возможности? — повторяет Сигруд.

— Да, — говорит Мальвина. — Владения Вошема — не то, чем все является, а то, чем оно могло бы быть. Коридор впереди нас, — продолжает она, взмахнув рукой, — на самом деле не существует, но мог бы существовать. Пока Вошем с нами, все выглядит так, словно коридор и впрямь есть. Понимаешь?

— Нет, — честно говорит дрейлинг.

Вошем мягко улыбается.

— Это немного замысловато. Оселки пробуждают дверь, и я соединяю ее с убежищем. Двухуровневая система безопасности. Я провожу вас до лестницы и там оставлю. Неблагоразумно держать ключ слишком близко к замку, если можно так выразиться.

Они втроем идут дальше. Коридор вроде бы не становится уже, но внезапно Сигруду и Мальвине приходится идти друг за другом, как будто стены сблизились, а они этого не заметили. Когда они только вошли, свободное пространство вокруг Сигруда составляло фут, но теперь от его плеч до стен всего-то несколько дюймов. Он тревожится, как бы не пришлось идти боком, чтобы поместиться.

Они продолжают идти. Коридор все длится и длится. Дрейлинг ощущает, что они идут уже десять минут, а то и дольше. Но когда он смотрит назад, то видит дверь на прежнем месте, в каких-то пятнадцати футах позади.

Но они движутся, он это знает. Движутся сквозь что-то, под чем-то…

— Это все — пространство возможности? — спрашивает Сигруд. — Если можно так выразиться.

— Мы проходим через барьеры, — говорит Вошем. — Божественные барьеры. Барьеры, которые почти невозможно преодолеть…

— Но у нас есть ты, — говорит дрейлинг.

— Верно. Многого можно добиться при наличии малейшей вероятности.

Сигруд закрывает глаз и продолжает идти вперед в том же темпе, прислушиваясь к звуку шагов и пытаясь сосредоточиться на том, как это все ощущается, а не как выглядит. Он как будто идет через море песка, и материальный мир кажется всего лишь идеей, которая возникает лишь в тот момент, когда он на нее смотрит, но когда его зрячий глаз закрыт, оказывается, что на самом деле…

Он открывает глаз и видит только коридор.

«Я глубоко во чреве чего-то божественного, — думает он. — И мне это не нравится».

— Мы близко, — говорит Мальвина.

Сигруд смотрит вперед и видит только темный конец коридора. Потом смотрит назад и видит, что они по-прежнему не более чем в пятнадцати футах от двери, через которую вошли.

— Да ладно.

— Ага, — говорит она.

Что-то начинает проступать во тьме впереди: металлическая винтовая лестница, которая петлей уходит вверх, сквозь потолок, в бетонную шахту.

Все трое останавливаются у ее начала.

— Я позволю вам дальше пойти одним, — говорит Вошем. — Я не могу долго оставаться на одном месте. Это слишком опасно.

— Тогда ступай, — отвечает Мальвина. Она протягивает руку и сжимает его плечо. — Этой ночью в воздухе витает что-то странное. Двигайся быстро, ищи безопасные места и не оглядывайся.

Вошем с мрачным видом кивает, поворачивается и рысью убегает по коридору. Мальвина следит за ним, пока он не исчезает за дверью. Потом стены и пол начинают трястись и содрогаться…

— Лучше отойди, — говорит она.

Сигруд слушается. Затем коридор как будто рушится внутрь, длинный и узкий проход заполняется темным камнем, как если бы гранит и суглинок были жидкими, а потом…

Ничего. Просто пустая, темная стена там, где раньше был выход.

Мальвина тяжело вздыхает. Смотрит на лестницу. — А теперь мы идем вверх.

Лестница кажется намного более плотной и ощутимой, чем коридор, но это мало успокаивает Сигруда. Большей частью потому, что, если он правильно оценил расстояние, они преодолели достаточно ступенек, чтобы оказаться на несколько футов выше Солдинского моста. Но они по-прежнему в высокой и пустой шахте, все идут и идут. Лестница не заканчивается.