Мартовские дни (СИ) - Старк Джерри. Страница 37

Рыжий испустил тонкое, недовольное ржание.

— Три, я сказал, — с нажимом повторил ромалы. — Начнет клянчить еще, не поддавайся. Накормишь больше нужного — отяжелеет, не сможет толком скакать. Недокормишь — начнет дурить, выслеживая какую-нито тварь себе на обед. Тушки потребны свеженькие, еще теплые. Не потрошить, не обдирать, не обжаривать. Пусть грызет со шкурой и костями, ему полезно. Да, расскажи ему о том, куда направляешься. Буркей сам чует кратчайшую дорогу, точно перелетная птица. Плетью не трожь, каблуками в бока лишний раз не молоти. Озлится, тогда с ним вообще не управиться. Сбросит и убежит в степь, да еще истопчет на прощание. Постарайся с ним договориться. Вообще-то у него нрав покладистый, — Джанко звонко шлепнул коня по крутой шее, забросил через плечо колдовскую веревку-уздечку. — Ступай с ними, Буркей. Мягкой тебе дороги. Когда выезжать думаете?

— С рассветом, — Пересвет и Кириамэ расступились, давая дорогу коню. Тот немедля засеменил к Жасмин и принялся с умильным видом толкать девицу носом в плечо — приласкай, мол, почеши за ушком.

— А можно на нем проехаться? — заворковала растаявшая Ясмин. — Я и без седла могу… ну хотя бы до терема!

— Вот настырная, — буркнул Джанко, но все же одним плавным движением забросил Шеморханку на спину рыжего жеребца. Девица устроилась боком, придерживаясь обеими руками за жесткую гриву потомка Арысь-поле. Горделиво выпрямилась, что твоя воительница перед замершим дружинным строем.

— Надень на него зачарованную уздечку, — ядовито предложил нихонец. — То-то хороша будет красотка на заморенной кляче.

Ясмин с достоинством показала насмешнику жилистый кулачок. Царевич осторожно придержал ромалы за рукав:

— У нас… у меня есть к тебе еще одна просьба. Именно просьба, — Джанко выжидательно смотрел на запинающегося царевича: — Твое племя шастает по всему городу, многое подмечает, многое слышит. Может, им удастся вызнать о том, где до своей пропажи бывала и с кем водила знакомства боярышня Алёна со двора Негодовичей? Или вы наткнетесь на следы сгинувшего княжича Радомира — якобы он приехал в Столь-град на встречу с некоей женщиной… Я заплачу за сведения. Золотой монетой, любому, кто именно принесет новости. Только не сочти за подкуп, это будет… э-э…

— Вознаграждение за помощь правосудию, — подсказала с высоты конской спины Жасмин.

— Точно, оно самое.

— Я поспрашиваю, — туманно откликнулся ромалы. За его спиной Шеморханка делала отчаянные знаки бровями, и Пересвет смекнул, что излишняя настойчивость тут вредна.

Так и прибыли к царским палатам — Ясмин ибн-Хан на клыкастом рыжем скакуне, Пересвет с Ёширо при ней почетными сопровождающими, с негодующей кобылкой Жасмин в поводу. Буркея оставили в царских конюшнях, где он избрал для постоя самый дальний и укромный денник. Старшему над конюхами царевич настрого запретил соваться к новому коню. Мол, жеребец нрава горячего, недавно изловлен в половецких степях, к людям недоверчив. Не тревожьте без лишней нужды, пусть дремлет в одиночестве. К утру готовьте дорожное седло, то, которое туркестанской работы, и сбрую гишпанской тисненой кожи.

Изящно прикрыв ладошкой зевок, Жасмин извинилась, еще разок почесала рыжему коню белый лоб, и упорхнула. Пересвет удрученно прикинул, что этой ночью ему будет не до сна. Слугам сборы к отъезду не доверишь. Матушка немедля вызнает и примчится даже посередь ночи разузнавать, куда это сыночек лыжи навострил. Придется все делать самому.

Кириамэ бережно уложил мечи на резную подставку, развернул плетеный коврик для созерцания внутренних миров и уселся, свернув ноги хитрым калачиком. Взирая из-под приспущенных ресниц, как суетится Пересвет, бегая из комнаты в комнату и от сундуков к кладовкам с одеждами.

— Твой отец завтра наверняка пожелает знать, куда делся его недостойный отпрыск…

— Подался к бабуле Яге за советом, — пропыхтел царевич, затягивая ремнями тугой сверток с походной рухлядью. Сверток упрямился и топорщился.

— От эдакой новости твоего отца точно хватит удар, — напророчил добрая душа Ёширо. — А то он не ведает, что в Ибирские чащобы три месяца дороги туда и обратно. Это в прошлый раз нам посчастливилось быстро обернуться.

— Э-э, — задумался Пересвет, — о, придумал. В Чернолесье егеря вспугнули оленя-златые рога. Я уехал на охоту, во!

— Ранней весной, когда олени гуляют безрогими. Конечно, Берендей-сан ни на миг не усомнится в правдивости моих слов.

— Мы ошиблись с прозвищем. Ты не Ёжик, ты въедливый клоп, — царевич развернул и с силой встряхнул дорожный плащ. Из суконных складок посыпались мелкая труха и прелые листья. — Я загулял по кабакам в компании Гардиано, сойдет?

Движением тонких бровей и легким изгибом губ Кириамэ выразил сдержанное брезгливое отвращение.

— Тоже не то, — Пересвет озадачился, захватить ли в дорогу короткий, двойного изгиба половецкий лук. Стрелять зайцев для конского ужина. — Почему бы просто не сказать правду?

— То есть поведать твоему отцу, что его сын одолжил у бродяг-ромалы хищного и пребывающего малость не в своем уме жеребца, дабы совершить визит на остров Буян, — с издевкой перечислил нихонский принц. — Я недостоин высокой чести стать тем человеком, который сообщит такую новость твоим почтенным родителям. Особенно матушке. Если начистоту, твой замысел нравится мне все меньше и меньше.

— Придумай что-нибудь получше! — не выдержал царевич. — Короче, я уехал на три дня. Ты и Жасмин остались дома, вести дознание касательно исчезнувших горожан. Вот и весь сказ. Царевич я али дитя несмышленое, за которым глаз да глаз нужен? Нет, Ёжик, лучше молчи. Я знаю, что ты хочешь сказать. У тебя на лице начертано. Крупными иероглифами. Глупый маленький Светик должен сидеть дома под замком, пока ты, весь такой из себя, разгадываешь загадки и спасаешь мир. А вот фигушки. Не выйдет.

Он выпустил из рук мягко шлепнувшийся дорожный мешок, в три шага пересек опочивальню и пристроился на ковре рядом с Ёширо. Нихонского искусства оставаться в неподвижности по нескольку часов с перекрещенными ногами царевич так и не постиг.

— Ёжик, ты ведь умный, сам понимаешь: мы бьемся как рыбы об лед, и пока без толку. Нет никакой уверенности в том, что на Буяне-острове нам протянут руку помощи. Может, Елена Премудрая давным-давно ушла оттуда. Может, ей недосуг точить лясы с дальним потомком. Но я все равно съезжу. Потому что это — шанс, негоже его упускать. Мне очень не по душе то, о чем обмолвилась Яга — о бурлящем неспокойствии над нашим краем. Пока я буду в отъезде, хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал. Вернее, не для меня. Для Гардиано.

— Что такое я способен для него сделать? И зачем? — холодно осведомился Кириамэ.

— Затем, что если я прогуляюсь впустую, может, он додумается, как нам быть, — царевич сглотнул, подбирая слова одно к одному, как мастер-ювелир складывает самоцветное ожерелье. — У Гая сейчас не выходит соображать так, как нужно. Его одолевают призраки. Демоны из прошлого.

— Я ведь не заклинатель духов, — напомнил Ёширо, однако голос нихонского принца малость смягчился.

— Да, — быстро согласился Пересвет. — Зато ты ведаешь мир и понимаешь людские души. Ёжик, ну не будь упрямцем. Помоги, сделай милость.

Кириамэ повернул голову, безмолвно вопрошая синим взглядом. Пересвету захотелось сперва зажмуриться, потом — провалиться сквозь пол, желательно прямиком в котел с кипящею серой. Сейчас Ёширо начнет выспрашивать, что за помощь такая требуется ромею, и получит в ответ либо красноречивое молчание, либо не менее убедительное меканье и эканье.

— Мне кажется, ты был бы сам не против ему помочь, — наконец заметил нихонский змей-искуситель. Пересвет облегченно перевел дух, придвинулся ближе, обнимая Ёширо за плечи:

— У меня ничего не выйдет. Я просто не в силах дать ему то, что нужно. Гай из таких людей, рядом с которыми не согреешься, но обожжёшься до кости. Пламя усмиряют водой, вот и ему потребен кто-то с холодным рассудком… Вытяни из него, что на самом деле стряслось в Ромусе. Зачем ему в поисках себя приспичило бежать аж на край света. Былые тайны влекут его назад, плутать в темноте. Нам ли с тобой не ведать, что в этой тьме нет ровным счетом ничего хорошего. Пустые сожаления о том, что было, да сгинуло. Чего уже не исправить и не воротить назад. Нужно захлопнуть дверь между нынешним и прошлым. Пусть былое остается за семью печатями и замками, там ему самое место. А нам нужен Гардиано с ясным умом и его умением обращать внимание на то, чего мы не замечаем.