Жестокий роман (СИ) - Ангелос Валерия. Страница 50

— Нет, нет, — запротестовала. — Я ничего такого не смотрела прежде и не читала. Оно само получается.

— Ты боишься этого брака. А зря. Отец нашел хорошего парня. Мы все проверили по нему. Не раз и не два. Иначе бы я тебя так спокойно не отдавал. Свадьба назначена через год, вы еще встретитесь, организуем пару свиданий.

— Может, не в браке дело, — обронила сдавленно и помрачнела. — Может, что-то другое. Когда я картину нарисовала, стало легче.

— Ты впечатлительная. Творческая. Вот про картину лучше расскажи.

— Борьба, — уголки ее губ дернулись вверх, взгляд просветлел. — Тьма сражается против света.

— И кто побеждает?

— Никто.

Ответ прозвучал странно. Озадачил.

— Так не бывает, — сказал я. — Всегда есть победитель и проигравший. Иначе в поединке нет никакого смысла.

— Свет и тьма едины, — заявила она. — Разве ты можешь победить самого себя?

— Заумно как-то, — отмахнулся я. — По мне дело обстоит просто. Либо ты кладешь на лопатки. Либо тебя. Вот здесь явно демон круче. Сожрет девчонку, не подавится.

— А видишь как она его обнимает? — провела пальцем линию вдоль рисунка. — Может, не захочет он ее убивать. Может, полюбит.

— Демоны не умеют любить.

Она уже не слушала меня, глядела вдаль, мимо. Глаза горят, прямо обжигают, точно на огонь смотришь. Вся в своих мыслях, не достучаться.

— Порой тьма одерживает верх, порой свет оказывается сильнее, — пробормотала вдруг. — И каждый из нас сам делает выбор. Когда-нибудь ты поймешь.

— Что?

Сестра обняла меня. Крепко. Всем телом прильнула, нарушая допустимые границы. Будто навечно желала объятье сохранить. Выбить в памяти.

— Амина, — прошептал я, погладил ее по спине. — Ты чего?

— Страшно, — вздохнула она. — Дышать совсем трудно.

— Нечего бояться, — усмехнулся в лицо ее страху. — Я рядом. Всегда берегу.

Девчонка выходит из душа и тут же отшатывается назад. В стенку вжимается, башкой мотает. Чует грядущее, отвергает.

— Я не хочу ничего знать, — заявляет. — Не хочу. Я не буду слушать про ваши дурацкие долги. Даже не пытайся. Уши зажму.

— Думаешь, поможет? — хмыкаю.

Она роняет полотенце на пол.

Хорошая попытка. Стерва.

Я трахал ее всю ночь. И утро. И день. Готов трахать дальше. Без перерыва. Залить семенем. Но нет. Хватит. Мы выясним суть вопроса. По согласию или без.

— Зря дергаешься, — говорю. — Расскажу правду, но убивать тебя не стану.

— Не наигрался?

— Нет, — усмехаюсь. — Даже близко — нет.

Понимаю эту тактику. Пока тема долга не раскрыта, можно сделать вид, будто ничего и нет. Она просто моя новая сука. Нет. Не «просто». Просто с ней бы никогда не было. Уж слишком гордая и заносчивая. Роль подстилки бы не приняла. Царица. Трон нужен.

— Одевайся, — бросаю халат. — Пойдем.

Подчиняется, следует за мной.

— Куда ведешь? — роняет одними губами.

— Туда, где целку тебе сбивал.

Дрожит. Явно. Сотрясается от затылка до пяток.

Забавная девка. Вчера сама задницей перед хером вертела. А теперь вдруг ужас накрыл. Вроде и не хочет на член. Напугалась.

Толкаю дверь, кивком приказываю войти.

— Н-не н-надо, — заикается.

Заталкиваю ее внутрь. Свет не включаю. Каждый угол тут знаю. Осязаю без труда. Прохожу по комнате, зажигаю свечи.

— Вика-Виктория, — произношу нараспев. — Ну ты и трусиха. Как набралась смелости бежать. Перед псами не пасовала. На меня с ножом кинулась. Где твоя храбрость?

Она на коленях. В центре. Смотрит в пол. Глаза влажные. Взгляд режет. Губы дрожат. Кожа белая-белая. Белее снега.

Королева. Поверженная. Раненая.

Подхожу к ней, поглаживаю по макушке.

Вздрагивает.

Немой вопрос оглушает.

— Да, — ухмыляюсь. — Я буду тебя ебать. В задницу. Долго. Сладко. Порву снова, если начнешь брыкаться.

— Но… не сегодня? — ее голос срывается.

— Не сегодня.

Присаживаюсь рядом.

— Расскажи про самую сильную боль, — смотрю прямо в настежь распахнутые глаза, не разрешаю отвести взгляд. — Что это было?

— Когда ты, — запинается. — Ты же знаешь.

— Я о другом.

Беру ее запястье. Пульс обжигает пальцы. Сжимаю узкую ладонь. До хруста. Впечатываю в себя.

— Случалось ли так, что ты руку готова была отдать за человека. Физически. Любую часть тела отнять. Кровь. Жизнь. Лишь бы вернуть. Спасти. Но ничего уже не исправить. Не сделать. Поздно.

— Мой отец, — сглатывает. — Когда мой отец погиб.

— Тогда ты поймешь.

Есть вещи, которые невозможно простить. Их нужно смывать кровью. Поколение за поколением. Иначе жажду не утолить. Только так.

Моя сестра пропала.

Однажды утром я отвез ее в университет, а забрать уже не смог. Приехал — никого. Позвонил по телефону — связи нет. Пошел искать в задании, выяснил, что она после большой перемены не появлялась. Пары пропустила, подругам ничего не сообщила.

Сперва я подумал, это ошибка. Может, розыгрыш какой. Дурацкий. Сестра иногда устраивала мятежи, характер показывала, бунтовала. Может, дома ждет. Или в своей школе художеств. Творит и вытворяет.

Но нет. Ее нигде не было. Вообще. Ни в нашем доме, ни в гребаной школе. Любимые места объездил, обсмотрел со всех сторон. Пусто. След простыл.

У меня холодело внутри.

Кто посмел? Кто?!

— Они потребуют выкуп, — сказал отец. — Будем ждать.

Он сохранял абсолютное спокойствие. Всегда. Даже в такой ситуации. А я метался как взбесившийся зверь. Землю рыл. Стены крушил. Только это слабо помогало.

Люди пропадали. В те времена особенно часто. Людей похищали. Постоянно. Ради денег, ради давления, ради угрозы. Но все это были какие-то другие люди. Чужие. Неизвестные. Незнакомые. Плевать я на них хотел.

А теперь исчезла моя сестра.

Моя. Сестра. Моя.

Какая же мразь так рискнула?

Прошли сутки. Никто не заявил требования о выкупе. Никакого шантажа не последовало. Подтвердились мои худшие опасения. Отец ошибся.

Мы подключили все связи. Менты. Бандиты. Политики. Даже тяги в соседних странах задействовали.

Наши парни обследовали каждый угол. Проверяли преподавателей и студентов. Копали биографии. Перетряхивали любой мусор в поисках истины. Раскручивали все нити.

Вторые сутки принесли видеозапись. Магазин бытовой техники вел наблюдение за входом. Вынужденные меры безопасности из-за недавнего ограбления.

В кадр попала моя сестра. Она усаживалась в автомобиль. Как раз во время большого перерыва. За рулем была женщина. Длинные волосы. Блондинка. Лица не видно.

Номер машины пробили за час. Еще через час нашли хозяина. Тощего типа, который едва держался на ногах и плохо понимал, где находится. Кожа лезла с него струпьями. В глазах царила пустота.

Наркоман. Сторчавшийся. Такого даже бить бесполезно. Мозги спеклись. Он свое имя не помнил и давно разучился подтирать зад.

Зацепка вела в никуда.

Конечно, с ним беседовали. С чувством, с толком, с расстановкой. Но результата не было. Он действительно не знал, что делал и когда. Кто-то оформил на него тачку, взял паспорт, оборвал след напрочь.

Третьи сутки. Четвертые. Пятые.

Ничего. Ни черта.

Дни я проводил в ментовке. Просматривал пыльные папки. Куча пропавших девчонок. Сотни. Тысячи. Их даже никто не искал. Заявления принимали, но дела висели годами. Процесс сдвигался с мертвой точки, только если находили тело. Мертвое.

Ночи проходили ярче. Ярость рвалась на волю. Безумно. Бешено. Клокотала, раздирая артерии.

Я не отправлялся на ринг. Я создавал ринг везде, где хотел. Я не ограничивал себя. Даже боями без правил. Я просто бился со всеми, кто попадался под руку. Жестко. Насмерть.

Только так возвращался контроль. Или его иллюзия.

Я не помню, скольких покалечил тогда. Скольких забил. Я не считал.

Я разрушал. Наказывал. Других. Себя. За то, что не доглядел. Не досмотрел. Дал слабину и упустил самое дорогое на свете.