Мэй vs Хорн (СИ) - Хитч Джулиан. Страница 9

Всё это не имеет значение, пока не высматриваю на одной вешалке не то изумрудную, не то мшисто-зелёную ткань, которая ловит в плен такую, как я. Мне не нужно разворачивать его, чтобы представить, как оно выглядит. Но всё равно подхожу ближе, чтобы удостовериться.

Да, оно!

Копия легендарного платье Сесилии Таллис [4], выполненное из зелёного шёлка, чёрной и зелёной органзы и шифона в тон. Платье небывалой красоты, которое совмещает в себя роковую порочность, сексуальность, притягательность и одинокую загадочность неуловимого образа наяды. Это «платье с судьбой». Уже протягиваю руку к нему, как меня прерывают:

— Вам оно вряд ли подойдёт!

Первым порывом было грубо ответить этой нахалке, но вместо этого пользуюсь единственным удобным для себя вариантом — бегу. Быстро петляю между вешалками и выбегаю из магазина, моё сердце бешено бьётся — наплевать. Даже если они видели меня в таком виде и с дыркой на заднице. Будь я злее, спустила бы шорты и показала бы всю.

Разгорячённый Лукас выходит из магазина спустя минут десять, наверняка извиняется перед ними за моё поведение, а они ему кланяются, мол ничего страшного. Ой, да пошло оно всё.

Достаёт сигарету из пачки, щёлкает зажигалка, но он не затягивается. Сигарета медленно тлеет в его пальцах, пепел с которой падает на джинсы и нубуковые ботинки. Замечаю, что он расстроен. А чего он ожидал от рассадника гламура и пафоса?

— Как ты хочешь провести день? — и пока я не успела вставить своё супер «ласковое» мнение, добавляет: — Пожалуйста, только не говори, что дома, — сейчас он жалкая копия себя: надменность и браваду, как рукой смело. И так он больше напоминает того, кого я когда-то знала.

То ли потому что его жалко, то ли ещё почему отвечаю первое, что приходит на ум, кутаясь в его куртку и уже привыкая к тому, что запах становится частью меня:

— Поехали в парк-аттракционов?

— Как в «Дневник памяти»? — он поднимает взгляд вместе с левым уголком губ.

Мои зрачки увеличиваются от одной только возможности, что он смотрел этот фильм, поэтому продолжаю свой блиц-опрос:

— Побывать в двух местах одновременно?

— «Спеши любить»? Какие ещё глупые романтические фильмы ты знаешь? Небось в дорогой ресторан предложишь сходить? [5] — он улыбается, по-настоящему, и ничего не остаётся, как сделать это в ответ. Он кидает окурок в сторону магазина.

— Так, ладно… Действуем по плану Б.

— Можно узнать, в чём он состоит?

Лукас как-то хитро улыбается, и я не уверена готова ли на то, что он придумал, но повернуть назад, значит, проиграть, а такого удовольствия я ему не доставлю. Я что зря играла во все старые игры на катриджах, доводя навыки до совершенства? Это тоже игра, только приз тут другой — Тоби.

«На что ты готова ради Тоби?» — спрашивает внутренний голос. И я отвечаю: «На всё».

— Тогда сейчас мы переоденем тебя, а то ты наверняка чувствуешь себя не очень-то и уютно, — он оказывается довольно близко, и я забываю, как дышать. Он загораживает собой весь свет, и у меня такое чувство, что, кроме нас, вокруг никого и нет, настолько его сейчас много рядом. Я хочу его оттолкнуть, но не хватает на это сил. А он, как и обещал, не трогает меня, проводя рукой очень близко с лицом, но не соприкасаясь с кожей.

Я поднимаю взгляд на него и замечаю, что за всей этой хитростью и показным движением кроется и что-то ещё. Только всё равно непонятно, зачем он всё это делает, спустя столько времени вернулся в мою жизнь, чтобы снова её обосрать?

— Ты долго будешь тут делать свои неумелые попытки, Казанова?

Лукас отступает на шаг, зарываясь рукой в шевелюру, пока я обхожу машину и встаю у пассажирской двери. Перед тем как сесть в машину, я замечаю, как он смотрит на свои руки, шевеля пальцами и задумавшись. Слишком он много думает для того, кто заставляет меня поступать так, как ему хочется. Что за двойную игру он ведёт?

Я залезаю в машину и выкручиваю печку на максимум, чтобы согреться. Меня снова трясёт так, что даже зубы стучат, когда Лукас садится в машину, заводит мотор и даже не смотрит на меня. Стоя на перекрестке, он достаёт из пачки сигарету, и, собираясь уже её подкурить, зажигалка падает куда-то в ноги. Я нагибаюсь вниз и достаю её, зажигая, чтобы он затянулся воздухом, создавая тлеющий кончик.

Он смотрит на меня через огонь, уже подкурив, и не спешит оторваться от лица. Отводит взгляд, когда машина сзади сигналит, чтобы мы уже ехали. Я чувствую, как мурашки пробегают по коже. И вот на что я так отреагировала, называется? Стоило только этому блондину на меня посмотреть, и я снова ему поверю? Вот уж хренас два!

Через пять минут мы подъезжаем к самому большому торговому центру в городе, Лукас заезжает на подземную парковку и останавливается там. Когда он глушит мотор, я пулей вылетаю из машины, только чтобы не оставаться с ним в такой спокойной атмосфере. Я боюсь, что он начнёт разговор, который меня не устроит — пусть уж лучше я буду его тихо ненавидеть. Рядом паркуются и другие люди или наоборот уезжают, загружая в машину покупки, детские голоса ударяются о стены и потолки, создавая какофония. Лукас быстро догоняет меня, проезжая на тележке, кружа вокруг меня, пока мы идём к лифту.

— Лукас, ты нормальный? Тебе сколько лет? Одиннадцать?

— А тебе бы хотелось, чтобы между нами такая разница была? — ехидно спрашивает он, и я вспоминаю о том, что младше на четыре года. Я резко делаю шаг вперёд, и он поворачивает тележку, отклоняясь, так, чтобы не столкнуться со мной, и врезается в столб.

— Придурок! — говорю я и нажимаю на кнопку вызова лифта. Двери сразу открываются, оказавшись внутри, вдавливаю цифру на первый этаж, он слышит звук закрывающейся двери, быстро проскакивает между створок и на скорости припечатывает меня к стене. Я чувствую его дыхание на себе и отталкиваю в обратную сторону.

— Лорин, ты прекрасна! — он смотрит на меня с другой стены, зная, что это всё сбивает с толку.

После того, как я выбрала одежду и обувь, в которой не чувствую себя ободранкой с улицы, перемерив, наверно, большую часть магазина. Лукас умудрялся раскритиковать всё и сейчас, оплачивая покупки, опять втирает продавщицам о том, что я его девушка. И я испытываю неудобство, когда они переводят взгляд с него на меня и обратно, не понимая, что он нашёл во мне, кроме ненавистного взгляда и неидеальной фигуры, которую они успели заметить, когда невовремя открыли кабинку, передавая очередные вешалки с рубашками, блузками, платьями и джинсами.

Это настолько сейчас раздражает, что я кричу на полмагазина:

— Вспомнила, милый, нам надо зайти за таблетками в аптеку. Доктор там выписал какие-то новые для эрекции, — я подхожу ближе к кассе, к оторопевшему Лукасу и девушкам, которые сначала смущены, а потом выпускают воздух словно лёгкий смешок. Я беру его под руку и заговорщицким шепотом произношу:

— Беда так беда! Мучаюсь с этим — вечно вялый, — пока никто не успевает ничего сказать. Я веду его на выход, и он с силой сжимает моё запястье — знаю, что эти шутки самое низкое, что я могла придумать, но он первый начал войну, а язык — это моё единственное оружие.

Когда мы выходим из магазина, он притягивает к себе слишком сильно и тесно. Я упираюсь руками в его грудь, но он сильнее меня — я это понимаю. Он хватает одну руку за запястье и медленно ведёт вниз по телу так, что прощупываются все мышцы под футболкой, которая, блин, тонкая как пергамент — на кой-чёрт такие делать? — пряжка ремня оказывается под пальцами, и он с силой толкает руку ещё ниже.

— Лорин, не шути со мной больше так, — строго говорит он и легко разрывает наш контакт, отпуская запястье, на котором наверняка остались следы от его лапищи. Сердце в груди бьётся так, и я не сразу понимаю, что вообще только что было. Нас обходят какие-то подростки, посмеиваясь над тем, что они видели. Лукас сжимает ручки пакетов несколько раз, стараясь успокоиться, и уже порывается снова достать пачку сигарет.