Вечная история (СИ) - "JulyChu". Страница 31

Через две остановки поезда Бриг застыл рядом с ничего не подозревающей Рони, сияя, как летнее солнце.

— Роман отпустил меня на неделю, начиная с сегодняшнего дня, и я решил устроить тебе сюрприз. Получилось?

Конечно! Очень приятный!

Джастина жила в просторном доме, который выходил прямо на океан и располагался в ряду таких же просторных, легких домов, искрившимися на солнце тонкими, светлыми стенами и трепавшими на ветру ставнями. Они напоминали беспокойных чаек, что топчутся недалеко от воды и волн в поиске разбитых ракушек.

В сезон тетка сдавала постояльцам пару комнат в пристройке с отдельным входом, но всегда освобождала одну из них, когда приезжала племянница.

Джастина встретила Рони и Брига в двух кремовых полотенцах и босиком, не смущаясь собственного вида и не удивляясь, когда увидела рядом с племянницей незнакомого парня. Она окинула его пристальным, очень женским взглядом, пока слушала Рони, и, судя по улыбке, осталась довольна тем, что увидела.

— Ну что ж, проходите, Рони и Бриг. Так как я ни слова не слышала от твоих родителей, что ты будешь не одна, полагаю, они ничего не знают о том, что вы сейчас вместе?

Рони мучительно покраснела, а Дартон осторожно привлек девушку к себе и обнял за плечи, словно желая оградить от всего мира.

Тетка отреагировала на смущение девушки и собственнический жест парня ослепительной улыбкой:

— Если учесть, что первый раз я бежала из дома в шестнадцать лет, ты, племянница, припозднилась. Проходите в дом, я оденусь, и будем разговаривать.

Когда через полчаса Джастина сверкающая и ухоженная, как породистая кошка, появилась в комнате, Рони и Бриг самозабвенно целовались, сидя на краешке дивана и, удивительно дело, еще не упали с него на пол.

— Я собираюсь вам помешать, — объявила хозяйка дома с порога.

Разговор получился долгим, потому что плавно перетек в совместное приготовление ужина и продолжительное застолье, и веселым, потому что нашлось множество забавных рассказов и в бурной жизни тетки, и в относительно короткой совместной истории Рони и Брига.

Поздним вечером хозяйка и гости расстались не только друзьями, но и единомышленниками.

Пока Бриг переносил вещи в гостевую комнату, родственницы заканчивали убирать посуду, и Джастина не скрывая восторга, сообщила племяннице:

— Он очаровал меня, Рони, теплым взглядом, открытой улыбкой, серьгой в ухе, чубом этим своим длинным. Это же не человек, а шестьдесят килограммов обаяния, устоять невозможно. И как он на тебя смотрит! Твои родители слепые идиоты.

— А почему только семьдесят килограмм? — поинтересовалась Таймер. — При его росте должно получиться побольше.

— Ну, должно же быть в нем хоть немного дерьма? — пожала плечами Джастина и невозмутимо улыбнулась, наблюдая, как морщится в ответ на её слова лицо племянницы, и как отчаянно она мотает головой, выражая несогласие.

— Мужчина не может быть идеальным, иначе с ним станет скучно, — добавила Джастина.

Рони продолжала морщиться и качать головой,

— Может… Не скучно…

Группа домов, похожих на стаю громадных чаек, застыла напротив россыпи острых камней, скрытых обманчивым слоем песка, что делало эту часть побережья непригодной для пляжа, но привлекало любителей прогулок. По утрам и вечерам среди гулявших было много любителей бега, а с недавних пор, ругалась Джастина, почти напротив её дома два раза в неделю собиралась кучка голых хиппи и медитировала на рассвете.

— Так что если вас разбудит противный вой, не пугайтесь, это голые задницы пытаются уговорить солнце подарить миру новый день, — поведала тетка, прежде чем оставила своих гостей наедине.

Небольшая уютная комната встретила постояльцев старомодным тиканьем напольных часов, а на столике у широкой кровати лежала книга Хемингуэя «Старик и море».

Окна и отдельная дверь выходили прямо на каменистое побережье, которого в этот час не было видно. За окнами было только черное море. Оно поглотило все небо, превратив звезды в жемчужины, и дышало солью и прохладой, тянулось к дому волнами.

Ночью поднялся сильный ветер, и дом скрипел тонкими стенами, бился прикрытыми створками, как огромная птица, словно пытался взлететь и приходил в ярость от неудачных попыток.

Рони не было страшно, просто непривычно спать на новом месте. Раньше она всегда оставалась в большом доме, где ветер не был так слышен, и не казалось, что разбушевавшееся море может коснуться кровати. Она прижималась к Бригу. Осознание, что эта ночь, как и много последующих ночей принадлежит им вдвоем, кружило голову и не давало заснуть.

Это было незнакомое, тревожное, но очень приятное чувство. Соседство большого, горячего тела не смущало и не создавало неудобств. Наоборот, казалось, что этого тепла всегда не хватало. И удобно устроившись в домике — подмышкой парня — Рони думала, что они подходят друг другу, как два кусочка брелков, которые продают в сувенирных магазинах, тех самых, что можно соединить магнитом вместе, чтобы получилось сердце.

Первая неделя отпуска пролетела незаметно, как один солнечный день, в котором было много всего: прохладного ветра, соленого моря, горячего песка и ярких закатов. А еще горячих губ, крепких объятий, новых танцев страсти и любви, без страха быстрой разлуки и осуждающих взглядов. Бриг и Рони познавали самих себя и яростность собственных желаний, а нежность, особенно со стороны Брига, не давала им потеряться на пути к наслаждению и учила чувствовать партнера. Они становились все ближе, слыша и понимая друг друга порой без слов, и особая близость между ними становилась очевидна окружающему миру. Незнакомые люди принимали их за молодоженов, Джастина звала Сиамскими близнецами.

Утро начиналось всегда неспешно и было похоже на плюшевого медведя неторопливостью событий. Бриг варил кофе, экспериментируя с новыми ароматами и добавками, и запахи свежезаваренного напитка приводили Джастину. Тетка грозилась пожизненной зависимостью к кофе Брига и предлагала ему открыть кофейню недалеко от её салона, даже обещала помощь с договорами аренды.

Потом Рони и Бриг выползали на побережье и шли вдоль моря в сторону городских пляжей, в ту часть, где собиралась молодежь, и были натянуты на сетки для волейбола, в кафе играла громкая музыка и царила атмосфера бесшабашной Юности. Они проводили на пляже весь день, иногда задерживаясь допоздна в одном из баров. Рони не пила спиртного, Бриг ограничивался моктейлями и изредка бокалом пива. История его родителей не располагала к увлечению спиртным. Особенно рядом с Солнечной девочкой и так пьянившей своей близостью и улыбкой мягких чувственных губ, со вкусом клубники с взбитыми сливками.

У них появились друзья, несколько молодых пар и группа местных ребят, с которыми Бриг играл в волейбол и иногда — в парке — в баскетбол. Случайные знакомые, такие же юные, с которыми весело было зависнуть вечером в одном из ресторанов или клубов или просто поболтать. Но чаще всего Рони и Бриг искали уединения посреди всеобщей суеты, спрятавшись под одним зонтом, примостившись на один барный стул, вцепившись в один надувной круг.

Возвращаясь из города, они часто сидели недалеко от дома Джастины среди камней, глядя на море и небо, слушали шелест волн и биение своих сердец. Ночи сыпали на их плечи звёздную пыль и пели песни о вечной Любви.

Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой, но Рони отравилась мидиями в первый же вечер и никак не могла прийти в себя, продолжая чувствовать тошноту по утрам, иногда теряя аппетит и странно реагируя на знакомые вкусы. Подобное начало дня плохо сказывалось на её настроении. Особенно, если она ловила заинтересованные взгляды других девушек на Брига, или когда его слишком настойчиво звали новые знакомые на партию в волейбол. Ревность, а это была именно она, рисовала картины, в которых Бриг одаривал мир и находившихся в нем девчонок теплыми улыбками. Ну разве запретишь ему улыбаться? А когда он счастлив, его улыбки становились просто ослепительными. Но слепить они должны только её, и никого другого. А глаза! От одного его взгляда у Рони могли начать дрожать коленки, а значит, не только у нее.