Амброзия (СИ) - Пар Даша Игоревна "Vilone". Страница 29

— Твой отец сказал, что ты справишься, — продолжил Вельямин, а Хельга открыла последние двери и мы оказались в круглой комнате с винтовой лестницей наверх.

Это место пробудило ещё более давние воспоминания и я поняла, куда мы идём. Из-за разрушений, не узнала западное крыло, а ведь именно отсюда когда-то меня забрал Ахлик. Та самая башня, тот самый вид.

Мне пришлось самой ползти наверх, так как здесь не было места, чтобы Вель мог нести меня. Он поддерживал сзади, поэтому поднимались очень медленно. От голода кружилась голова, но я понимала, что мы не можем взять перерыв.

Я знаю, что волки давно уже не воевали по-настоящему. Благодаря чётким границам своих владений и сложностям при смене власти, настоящие конфликты случались так редко, что военное развитие остановилось на уровне позднего Средневековья. По сути они уже умеют обращаться с пороховым оружием, но дальше дело не пошло. И сейчас наглядно вижу, как легко можно завоевать крепость, имея всего лишь пушки, когда их нет у осаждаемых.

Последний пролёт преодолели на одном упрямстве и наверху разложились прямо на занесённой снегом крыше. Повсюду валялась крошка от сбитых верхушек каменных пик, а сквозь парапет виделся лес, а перед ним солдаты запаса и пушкари. Основные силы уже внутри замка-крепости.

— Они взорвали ворота второй ступени, — негромко заметила Хельга. — У нас осталось совсем мало времени.

Приподнявшись на локтях, увидела картину целиком.

С высоты птичьего полёта ситуация представляется грубыми поверхностными мазками. А зрение позволяет увидеть лишь фрагменты от общего. Я не могу почувствовать, что должны ощущать жители среди огня, дыма и крови. Среди волков, дерущихся с волками, вздрагивая от пороховых ударов, вспышек света, от падения стен родных домов. Стоны и вопли. На моих глазах очередной пушечный удар пробил стенку и разметал людей как кегли, а чуть поодаль волк от ужаса принял звериный облик и набросился на другого, сбивая с ног и впивая клыками в шею. Они никогда не слышали, как стреляют пушки.

С другой стороны отряд волков идёт в атаку против нападавших, действуя чётко и выверено, не поддаваясь панике, вступая в бой. Ещё чуть дальше возле ворот в замок суетятся волки, сдерживающие иные отряды защитников, изворачиваясь от воды из кипящих котлов, срывающейся со стен, подгоняя пушки, чтобы разбомбить вход в замок и полностью подавить сопротивление крепостного города.

И тогда вижу его. Кем бы ни был этот человек, он руководил нападавшими. Я почувствовала, как от него исходит сила, точно такая же, как была у Райво. Генерал, один из слуг обновлённого Демьяна. Теперь он делает то же самое, что и отец. Но сам он не способен делать то, что умеет Девон. Или я?

На что я способна? Почему Деймон так уверен, что я смогу справиться с огнём, порохом и чужими волками? Что он знает, чего не знаю я?

По словам Девона, вместе мы способны сокрушать драконов. Я сама чувствую, какая сила просыпается, когда мы берёмся за руки. Когда мыслим на одной волне и желаем одинакового. Но на что способна я одна?

Есть только один шанс узнать это.

Мне пришлось приложить все силы, чтобы просто подняться без помощи Вельямина. Он воспротивился моему желанию, но я отстранилась и встала, прислонившись к каменным остаткам ограждения. Хельга спросила:

— И что дальше? — скепсиса в её голосе хоть отбавляй. Она сама не понимала, зачем всё это.

— Деймон велел прислушаться к себе. Сказал, что теперь ты знаешь, на что способна.

Вот это класс! Это было даже несуразно. Как глупость, насмешка.

Здесь, на ветру, когда от холода сводит зубы, когда от голода съёживается желудок, а голова готова взорваться роем из рассерженных ос, о чём мне думать? Что делать? Наблюдать за мелкими букашками, что расстаются с жизнями прямо у меня под ногами? Ждать, когда этот незнакомец придёт и заберёт меня? Отдаст дяде? А что станет с Хельгой и Вельямином? Они, разумеется, будут защищать меня ценой своих жизней? Или Хельга отдаст без боя, когда поймёт, что я ни на что не способна?

Это не Кровавая луна. Но там внизу противник, который и в подмётки не годится тому, на что я способна. И мысль о том, чтобы сдаться ему, кажется кощунственной. Не менее глупой, чем просто стоять и ничего не делать. Словно снова маленькая девочка, которую поймали и приковали наручником к трубе!

И тогда я решилась начать с малого. Покорить одного волка, а там уж посмотрим, как пойдёт. Вызов в том, чтобы достать его отсюда. Подавить и размозжить об холодной землю дальних пределов. Втоптать, уничтожить, стереть в порошок!

С ненавистью пялюсь на него и он как чувствует мой взгляд, запрокидывает голову и смотрит прямо на меня. Что-то кричит остальным, пальцем показывая в нашу сторону. И в этот момент натянутая пружина в груди отпускает стрелу и она вырывается из меня.

Как много силы! Как её много! Это не то, что в мире людей, здесь она подобно океану, подобно огненным волнам, солнечным вспышкам, протуберанцам, разлетающимся во все стороны. Я сама как огонь, он распаляет изнутри, поднимая нечто знакомое прямо из сердца. Так долго стремилась к этому, тянулась изо-всех сил, не понимая, почему упиваюсь властью. А ведь это было лишь наваждение. Зов сердца. И только дома смогла услышать его. Распробовать. И раскрыться на всю катушку.

Я слышу крик Вельямина позади, но его голос теряется, пропадая среди криков и воплей.

Моя сила развернулась во всю ширь и полностью накрыла территорию замка, выходя за пределы, долетая до опушки леса. Она как бетонное покрывало рухнуло вниз, и каждый человек, каждый волк, буквально каждый пал ниц, и грянула тишина. И замолчали пушки. Заткнулись все, и стало тихо.

Я опускаюсь вниз прямо на площадь, оказавшись напротив вторженцев, прижатых, втопленных в снег. Они безмолвны, их глаза пусты.

С безразличием взираю, будто передо мной игрушки, солдатики, с которыми закончила играть.

— Отныне и во веки веков, вы служите мне, — сказала негромко, но каждый услышал мой голос, будто прошептала на ухо. И в ответ раздались мои же слова:

— Мы будем служить вам, отныне и во веки веков.

Только убедившись, что всё закончилось, и все они теперь мои, позволила себе рухнуть в снег и потерять сознание от нескончаемой, острой боли, что раздирала спину на месте лопаток.

* * *

— Я потерял тебя.

Это место было из моих воспоминаний. Родом из детства. Из тех лет, когда я была совсем маленькой и мир казался огромным, но ровно до пределов околицы нашей деревни. За последними домами начинались колхозные поля, ныне загибающиеся и не способные прокормить даже самих себя.

Но я была маленькой, а сестра ещё меньше. Мы ещё не научились по-настоящему ссориться, и всё делали вместе. Катались на старом велосипеде Аист, воровали яблоки, плели косички сторожевому псу соседей и играли с котятами кошки бабушки Олеси. Мы обожали играть возле огромного дуба, позади нашего дома. Там отец повесил толстую верёвку, а к ней приделал колесо, которое раскрасили в разные цвета.

Я была высокой девочкой, поэтому приходилось качать сестру, а она всё просила: «Выше» Ещё выше!» Когда сама стала доставать, уже не просила. И не звала играть.

Поэтому в воспоминаниях мы совсем мелкие и я терпеливо ждала, когда она накатается, чтобы самой с ветерком подняться до самых верхов, чтобы увидеть, что творится за высоким забором. Понаблюдать, как мама выпалывает сорняки, зная, что совсем скоро и нас подключит к этому противному занятию.

Когда это случилось, взрослая я сажусь в это колесо и легонько отталкиваюсь от земли, наслаждаясь августским теплом.

Девон встаёт рядом и начинает подталкивать за талию, чтобы взлетала выше, контролируя полёт.

— Вчера я полетела. Это было больно.

— У тебя выросли крылья. Это всегда больно, — спокойно отвечает он. — Пожалуйста, постарайся в следующий раз не доводить себя до этого.

— А ты следи за Демьяном и следующего раза не будет. И почему ты против? Я пробую силу. Разве это плохо?