Начало 21 века (СИ) - Макаров Кирилл. Страница 57

«Хотите узнать правду? Кайла добрая, её сердце готово любить, оно и сейчас любит, безответно. Она любит своего маленького котёнка и даже смастерила для него картонный домик. Боится ссориться с родителями, без ума любит их. А эта ссора сейчас, лишь очередная маска, боится… жутко боится этой жизни. Страх заставляет преломлять мысли в худшую сторону».

Безмолвный коридор второго этажа, сейчас будет последний шанс. На время присела к краю скамьи, взявшись за голову. «До чего я докатилась? А разве это я? Или это они… Нет это ты во всём виновата, именно тебя считают шлюхой, именно на тебя все так смотрят, именно тебя унижают постоянно, именно ты отдалась ему, этому мерзкому человеку. Как ты могла?» — говорила она сама себе.

Не заметила, как началась перемена. Она быстро приближалась к кабинету Марии Викторовны.

— Мария Викторовна, — Останавливала Кайла, — можно с вами поговорить? Или вы заняты?

Учительница насторожилась, но без лишних слов отперла кабинет и приобняла Кайлу, зашли назад. В нём веяло добротой, и странное чувство спокойствия, защиты. Осторожно Кайла присаживалась напротив Марии Викторовны, та надела очки, внимательно разглядывала ученицу.

— Ты не записывалась ко мне на неделе.

— Простите, — собралась уходить Кайла, но учительница придержала её.

— Ничего страшного. Мы можем и так поговорить. Так что ты хочешь рассказать мне?

«Голова готова взорваться от большого количества мыслей. Порой, лучше начать с чего-то малого, с самого первого. А ещё лучше — начните с себя».

— Всё очень сложно. — Сложно Кайле собраться, она нервничает, а от этого ещё больше боишься говорить. — Я не понимаю, чего я делаю не так, и чего хотят от меня все.

— У тебя есть друзья? — Медленно проговаривала Мария Викторовна.

— Дело в том, что я уже не могу сказать точно: что такое друг. Сейчас те люди, которых считала друзьями, они далёки от меня.

— В каком смысле «далёки»?

— Их нет рядом со мной. Всё, что было раньше и сейчас — две разные вещи. Я изменилась, очень сильно. Для меня это было важно, но подумала: «А для кого я это делаю, кому нужно это»?

— Ты хорошо общаешься со своими родителями?

— У меня серьёзные проблемы с ними, порой, кажется, им безразлична моя жизнь, раз не следили за мной все эти годы.

— Что произошло во время твоих изменений?

Слайдами крутились недавние картины, даже ужасные вовсе. Не хотела вспоминать, начинала плакать. «Успокойся» — мягко говорила Марина Викторовна. Кайла опустила глаза вниз, смотря себе на короткую юбку, очень тихо, почти шепотом, продолжала:

— Я стала чувствовать себя другой, никому не нужной. Ко мне стали приходить прошлые воспоминания. Такое ощущение, точно они будут со мной всегда.

— Ты должна понять, чем больше ты погружена в себе, тем сильнее начинаешь привязываться к этим… воспоминаниям. Они же не тревожили тебя раньше?

Тикали настенные часы, их стук настолько въелся к Кайле в голову, что не слышала ничего кроме стука. В этот момент она считала — беседа бессмысленна. Как можно объяснить человеку происходящее внутри? Без подробностей и посторонних лиц — никак.

— Мысли бывают разные. — Не прерывалась Мария Викторовна. — Они приходят и уходят, могу посоветовать вести дневник, он помогает прослеживать каждую мысль в определённый день и глядеть на неё со стороны.

— Вы посоветуйте мне вести дневник?…

— Постой… ты говоришь, что тебя тревожат мысли, а как правило они не постоянны, человек разный изо дня в день, сегодня у него хорошее настроение, завтра плохое.

— А что если у человека всегда плохое настроение и мысли? — Вопрос напугал Марию Викторовну, она поправила очки. С опасением начала говорить:

— Это состояние может называться по-разному: депрессия или… сложный период в жизни. С тобой что-то произошло?

— Я… я… не могу об этом говорить.

— В этих стенах, — Мария Викторовна показала руками на весь кабинет, — мы можем говорить о чём угодно, нас никто не услышит, нас никто не осудит.

Кайла закрыла рот руками, заплакала. Тяжело вздыхая, глядела в окно на птичек, сидящих на хрупкой ветке, и вот последняя птица улетела. И не было там больше ничего — пустое, холодное дерево, которое давно хотели спилить.

— Не могу… — Задыхалась Кайла, Мария Викторовна подавала свой платок, — не могу…

— Хорошо… давай поговорим об одной девочке, которой сильно плохо, она плачет, хочет высказаться. Ты поняла, про какую девочку я говорю? — Кайла кивнула головой. — Что случилось с этой девочкой?

— Эту девочку сильно обидели в шестом классе. Эту девочку постоянно унижали. Эта девочка совершила что-то очень плохое…

— Там были наркотики? — Начала опрос Мария Викторовна.

— Нет, там был алкоголь и больше ничего.

— Там было убийство?

— Нет. Все спокойно ушли, никто не ругался.

— Там были плохие мальчики?

Долгое молчание со стороны Кайлы, она обдумывала каждое слово, осознавала, что натворила, рассказав все подробности. Очередной стук часов смешался со стуком собственного сердца, она знала: пути назад нет, нет больше ничего. Одни мысли, которые невозможно перекричать, одни бесполезные слова, одна печаль. И нету выхода… эта тьма, пустота.

«К сожалению, человек бессилен против самого себя. Кто-то скажет: «Выпей успокоительное, забудь, перестань вспоминать, задумайся лучше о будущем». Вы думайте так просто выпить успокоительное, действующее на определённое время. Мы можем, разве, сами забыть то, что хотим? И мы так же не можем не вспоминать что либо. Как мы можем думать о будущем, если до сих пор не разобрались с прошлым. Вот оно — пустословие».

Кайла ничего не сказала вслед, ничего не слышала больше. Вышла вон, гневно закрыв за собой дверь. «Это позиция маленького ребёнка, обиженного на всех» — сказала бы Мария Викторовна. В какой-то степени права, но в большем ошибается, так как не знает всей истории, а её жизненный опыт, увы, печальней, чем вы думаете.

Облокотившись на спинку стула учительница потёрла глаза, задумалась о себе, мысли уносили далеко в прошлое. Мария Викторовна вспомнила свой будничный день в школе. Она считала себя красивой, все ей так говорили, до тех пор, когда её не бросил первый парень, отдавшему свой первый поцелуй. Вспомнила первую пьяную ночь с подругами, стыд охватил полностью. Впилось иглой в сердце самое страшное и ужасное: избиение отчима, его кулаки проходили дикой болью под рёбрами… Смерть родной сестры, недавний развод с мужем.

Всё это комом застряло в памяти, перекрывая проход к светлой, доброй надежде. Она слегка наклонилась вперёд, подпирая голову рукам, закрыла глаза. Перед ней такая же пустота, бездонная пропасть, как у Кайлы. Слёзы капали на стол, сливались мокрыми кругами на листах с документами.

Мизинцем Кайла протерла нижнее левое веко, не жалела, что ушла от Марины Викторовны, она ещё раз убедилась в том, что не нужно ждать помощи от посторонних лиц, а так получилось — теперь для неё посторонние все.

Вокруг все будто весёлые, полны жизни на обновление. Взять, к примеру, Рассела, а ведь он приписал себе нечто обратное его чувствам. На вид он весёлый, шутит, стоя рядом с Эдом и Дарьей. Но какого внутри? А внутри так же пусто, как прежде и ничего не изменилось. А как там Диана? Она не обращает особого внимания на окружение, сидит на скамье второго этажа вместе с Люси, смотрит в телефон, пытается отвлечься от реальности, а внутри пусто, хочется закрыть пустоту слезами, но сдерживается.

— Как тебе Макс, понравился. — Говорила Диана, продолжая смотреть в экран телефона, пустой экран.

— Да… — Радостно сказала Люси, это удивило подругу, которая наконец-то улыбнулась.

— Все-таки понравился!

— Он необычный, мы с ним чем-то похожи. А он ничего у тебя не спрашивал про меня или, может быть, ты мне расскажешь про него.

— Не буду скрывать, честно… ты ему понравилась тоже, — Люси чуть не подпрыгнула с места, — но!… Он не хочет сейчас никаких отношений, прости.