Песня Печали (ЛП) - Салисбери Мелинда. Страница 38
Он понял намек, углубил поцелуй, отыскал ее язык, и его губы стали уверенными.
Ее язык стал танцевать с его, и он целовал ее с большим пылом, его ладони опустились к ее пояснице. Ее рубашка — его рубашка — явно задралась, потому что его пальцы задели голую кожу на ее талии, и Печаль поежилась, прижимаясь к нему. Лувиан издал глубокий звук горлом, сжал ее крепче, голодно двигал губами вместе с ней.
Когда Печаль отодвинулась, чтобы вдохнуть, и посмотрела на него, его очки полностью запотели.
Она невольно рассмеялась, и он снял их и отложил в сторону.
— Мы не закончили, — почти прорычал он, притягивая ее к себе.
В ее голове вспыхивали фейерверки, она снова целовала его. Лувиан поднял ее на свои колени, и она оседлала его, колени были по бокам его бедер. Его ладони скользили под ее туникой, становясь смелее, поднимаясь выше по ее спине и ребрам.
Она отодвинулась от его рта, ее губы изучали его горло и челюсть. Печаль лизнула мочку его уха, вернулась к его рту, и его губы жадно встретили ее.
Печаль поглотил поцелуй, и ей казалось, пока их рты двигались, что ее губы были созданы только для поцелуев.
Его большой палец задел край ее груди, и она тихо выдохнула, прильнула к его ладони. Она отклонилась и потянула тунику, снимая ее через голову, отбросила ее на диван напротив и повернулась к Лувиану.
Глаза Лувиана расширились.
— Ты в порядке? — спросила Печаль. Выражение его лица ошеломило ее. Она посмотрела растерянно на себя. — Что-то не так? — она подавила желание закрыть грудь руками.
Он сглотнул.
— Нет. Конечно, нет. Все очень-очень хорошо. Просто… я… я никогда…
— Никогда… О-о-о, — Печаль не смогла скрыть удивление. — Ничего. Нам не нужно ничего делать.
— Времени не было. Я был занят, и моя семья…
— Лувиан, — тихо сказала Печаль.
— Этому не научишься по книгам. А я так учусь.
Печаль склонилась и поцеловала его в лоб.
— Идем, — сказала она. Печаль слезла с него и протянула руку.
Он послушался ее, последовал за ней, и казалось, что он пойдет за ней в ад, если она попросит.
Она отвела его в его комнату, сделала лампы тусклыми. Она закрыла дверь, и он ошеломленно повернулся к ней.
Печаль взяла его за руку, опустила его левую ладонь на свою грудь. Они оба резко вдохнули, его холодная кожа встретилась с ее теплом.
— Мы можем остановиться, когда захочешь, — сказала она.
— Вряд ли, — прошептал Лувиан.
Его прикосновение было нежным, большой палец осторожно задел ее сосок, движение очаровывало его. Печаль сжала его другую ладонь, ее глаза закрылись, пока он гладил ее.
Когда Печаль ощутила его рот на себе, ее глаза открылись, и она опустила взгляд, увидела, как его язык легонько скользит по ней, разжигая огонь в ее животе.
Он посмотрел в ее глаза с вопросом, и Печаль кивнула, показывая ему, что все хорошо. Лувиан оставлял поцелуи между ее грудями, поднимаясь к ее горлу. Его язык скользнул по ее ключицам, копируя то, как она целовала его шею и грудь. А потом он добрался до ее рта.
Они целовались, и Печаль расстегивала его рубашку, помогла ему снять ее, и он притянул ее ближе к себе. Он ощущала, как он хотел ее, и двигала бедрами, вызывая его стоны.
Голова Печали кружилась от похоти, она властно потянула его к кровати, замерла, чтобы спустить штаны и нижнее белье с бедер. Лувиан замер и посмотрел на нее, его рот был чуть приоткрыт, пока он гладил ее бедро, проводил пальцами по ее коже. Он последовал примеру, расстегнул ширинку и спустил штаны, переступил их на полу, и они упали на его кровать.
Они лежали, прижавшись друг к другу. Глаза Лувиана казались черными в тусклом свете, казалось, что они проглотят ее целиком.
И Печаль этого хотела.
— Больше ничего можно и не делать, — сказала она.
— Это вряд ли, — Лувиан слабо улыбнулся, его пальцы поглаживали ее спину.
Печаль тихо рассмеялась.
— У тебя есть защита?
Он помрачнел.
— Нет. Грации, этого у меня нет.
Горькое разочарование охватило ее.
— Ох. Ох, ладно… тогда мы не можем. Прости, — ее голос был нежным и грустным, и желание в ней требовало насыщения, хоть она знала, что они не могли.
— Не извиняйся. Все хорошо, — он притянул ее ладонь к губам и поцеловал. — Все в порядке. Это уже больше, чем хорошо.
Она печально улыбнулась ему.
— Мы все еще можем целоваться, — сказала она, но это звучало как вопрос.
Он кивнул, и на лице мелькнуло хитрое выражение.
— Что? — она не знала, хотела ли знать ответ.
— Мы можем целоваться. Я могу тебя целовать. Всюду.
Печаль приподняла брови.
Лувиан тоже приподнял бровь.
— Я говорил тебе, что читал книги.
Она не успела ничего сказать, а Лувиан перевернул ее на спину, приподнялся на локтях и по-волчьи улыбнулся ей.
— Посмотрим, смогу ли я применить знания на практике. Постарайся откликаться. Громко, — он усмехнулся. — Иначе как я научусь?
Он опустил голову, спустился по ее телу, задевая языком ее груди, целуя ее живот, ниже… ниже… его ладони нежно раздвинули ее колени.
Она сжала простыни в кулаках и закрыла глаза.
.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
«С Печалью прошел я милю, и весь путь молчала она. Но — о! — сколько узнал от нее, пока Печаль рядом шла»
— Роберт Браунинг Гамильтон
20
Весь мир — сцена
Если учесть, что у нее были завязаны глаза, и она была в лесу, Печаль ощущала себя довольно бодро.
Когда они с Лувианом отыскали друг друга рано утром, игнорируя непристойно улыбающегося Аркадия, Ирис сказала им, что выкуп был заплачен, и Расмус уже отправился в Риллу с письмом, раскрывающим Веспуса. Печали пора было домой.
Через пару часов она ждала в лесу, по которому они с Лувианом шли всего несколько ночей назад, и на ней была та же одежда, что и в день похищения. Хоть колени болели от позы, прутья и камешки впивались в ее ноги из-под тонкой ткани штанов, Печаль впервые за долгое время была счастлива. Несколько дней, проведенных с друзьями, исцелили ее. Она и не знала, что так сильно нуждалась в этом. Она снова ощущала в себе огонь, который потушил своими затеями Веспус. Она была готова разобраться с ним. Желала этого.
— Ты в порядке? — спросил Лувиан в тысячный раз, гладя ее руку.
— Да, — снова сказала Печаль.
Он и Аркадий привели ее сюда, приглядывали за ней до прибытия спасителей. Печаль хотела поцеловать Лувиана, но знала, что Аркадий был неподалеку, следил за движением на дороге. Печаль прильнула к Лувиану, в ней заискрилась радость, когда он обвил ее руками и поцеловал в лоб.
Прошлой ночью они едва спали, были слишком заняты, изучая друг друга. Для нее было новым не спешить с кем-то, задерживаться на коже, прикосновении и вкусе, экспериментировать и поддаваться экспериментам. С Расмусом всегда было много спешки из-за ее почти зависимости от его прикосновения и их страха быть пойманными. Но с Лувианом было медленнее, это было роскошно.
Его любопытство было безграничным. Он хотел все знать, всем овладеть.
Его наглость, признавала Печаль, в этом случае была уместна.
Как только пот остыл на их коже, она устроилась в его объятиях, нежно гладила стержень в его соске.
— Вызов? — спросила она. — Какой именно?
— Первые несколько недель, — сказал он, — я был впервые вдали от семьи. Я был Лувианом Фэном, не Рэтбоном. Я упивался этим. Я и соседи по общежитию как-то ночью обсуждали, что не могли сделать из-за закона, но хотели бы. Я рос там, где к законам относятся выборочно, так что не мог приду мать, что еще я не мог сделать из того, что хотел.
Печаль кое-что вспомнила.
— Погоди. Ты как-то говорил, что не смог стать художником, потому что не было шансов. Но если ты мог делать все, что отел… — она замолчала и ждала объяснений.