Эльфийская сага. Изгнанник (СИ) - Марлин Юлия. Страница 7

— Отпусти! Отпусти, я сказал, — прошипел первый и замахнулся, но женщина каким-то чудом изловчилась и пнула его в колено каблуком сапога.

Он, падая на прутья, взревел.

— Мерзавка! — Обезумевшие от гнева глаза обожгли пленницу. — Вытаскивай тело, Рагнар, — обратился он к сослуживцу, — а этой, займусь я.

— Не трогайте ее! — Завопил Эридан, пытаясь подползти ближе, хотя понимал, помощи от него все равно никакой. — Ее сын умер, проявите хоть каплю милосердия!

Первый солдат и тот — Рагнар, переглянулись и громко рассмеялись. Милосердия они не ведали от рождения. Налетевший суховей разнес гоготание над безжизненной красно-бурой долиной. Эридана передернуло от ужаса. Смерть солнечных эльфов была для исчадий всего лишь забавой.

Рагнар небрежно бросил мертвого воина рядом с клеткой, точно исдохшую тушу коня. Первый, намотав на кулак золотисто-русый локон, выволок его мать. Грубо толкнув ее на землю, он прошипел:

— Я научу тебя, покорности солнечная тварь!

Сорвав с левого плеча перемотанный кольцами хлыст, он вскинул руку. Хлыст взвыл голодным хищником и оцарапал женскую спину. Эльфийка мучительно закричала, ткань платья расползлась, из раны брызнула алая кровь.

— Сволочь! — Зашипел Эридан, — гнусная сволочь!

— Подожди, пацан, и до тебя доберемся.

Хлыст взметнулся в мутное небо, чтобы новым ударом разорвать плоть, но…

Из красного воздуха выпорхнула высокая фигура в плаще и ловко перехватила запястье первого солдата. Сильно хрустнуло, тот взревел и рухнул к ногам незнакомца.

— Что здесь происходит? — «Незнакомец» обрушился на подчиненных грозной яростью и откинул капюшон.

Эридан изогнулся и замер. Его спаситель сейчас сурово взирал на подданных серо-синими, как сердитое предгрозовое море глазами. Эридан не ошибся, глаза старшего маршала изменили цвет: из прозрачно голубого окрасились в мутную синеву.

— Какого черта вы оба творите? — Угрожающий тон Габриэла заставил Рагнара и первого солдата, тяжело дышавшего и прижимавшего к груди сломанное запястье, припасть на колено и смиренно склонить головы.

— Пленные бунтуют, старший маршал, — прохрипел первый, сдерживая стоны боли.

Габриэл перевел взгляд на эльфийку, заходившуюся в слезах. Она подползла к телу сына и упала ему на грудь, орошая кровавую ткань солеными слезами.

— Вы его убили? — Поинтересовался главнокомандующий.

— Нет. Он сам…, - Рагнар не поднимал головы.

Лицо темного эльфа осталось спокойно, но в глазах кипела злость. Эта затаенная, свирепая злость напугала не только подданных Подземного королевства, но и пленных. Они содрогнулись и потупили взоры.

— Еще раз увижу вас за подобным развлечением, прикажу высечь, а потом казнить за непослушание, — зло пригрозил он. Его голос заледенел: — Вам ясно?

— Да, шерл Габриэл, — хором ответили солдаты, оставаясь в коленопреклоненной позе.

— Вашего сына похоронят по всем обычаям, — обратился он к сотрясавшей плечами эльфийке. Ее спину перечеркивала свежая рана.

Взмахнув бархатным плащом в россыпи лунного камня, он собрался уходить, но невзначай взглянул на связанного Эридана. Его темные брови дрогнули. Большинство пленных эльфов были скованны, некоторые не могли даже пошевелиться. Серые, истерзанные болью и мукам лица окаменели; светлые, воспаленные глаза глядели на него с неприкрытой ненавистью.

— Немедленно снять кандалы, — потребовал Габриэл, оборачиваясь к солдатам, — они никуда не денутся из клеток. И во имя Иссиль, дайте им воды и еды.

К Подземному королевству продвигались еще три сентябрьских ночи. Под вечер четвертой багровый луч пробил гряду свинцовых облаков, осветив голые и острые вершины Мертвых гор. До границы Эр-Морвэна оставались считанные мили. Когда армия темных эльфов уперлась в грозное предгорье кирпичного блеска, над Верхним Миром царила глубокая ночь. Наконец-то, темные могли перевести дыхание, и вздохнуть ночную прохладу. Без страха получить жестокие солнечные ожоги, командующие откидывали капюшоны, а гвардейцы, лица которых весь солнечный день закрывала тугая материя, подставляли бледную разгоряченную кожу под леденящие струи холодных суховеев.

Процессия остановилась перед Блеклыми Вратами втиснутыми в чрево скалы. По поверхности литого металла бегали звездные дорожки, изображения перетекали, меняя очертания и формы. Эридан на мгновенье залюбовался прекрасной эльфийской работой неизвестного мастера, но тотчас закашлялся — створки раздвинулись и клетки вкатились в темную подземную пещеру. В лицо ударил сырой спертый воздух, а глаза окутало непроницаемым мраком.

Темные эльфы превосходно ориентировались в полной темноте; глаза же пленников в густом сумраке заслезились. Ехали около двух часов, и ни разу за это время Эридан не заметил ни единого фонаря, ни проблеска факела, ни искры огня.

Вспыхнувшая впереди серебристая точка налилась холодным сиянием и расползлась по сторонам. Пленников ослепило. Эридан и другие зажмурились, а когда резь ушла, узрели Величайшую и Непокоренную столицу Эр-Морвэна — Мерэмедэль. Бесконечно огромный город, высеченный в сердце Мертвых гор, тянулся на десятки миль широкими переплетениями улиц, переулков и дорог. Высокие своды подземного потолка, поддерживаемые рядами узорных колонн, искрились подобно фиолетовым росчеркам звезд.

Несмотря на все слухи о жестокости темных и их неспособности ценить прекрасное, город украшали бесчисленное множество драгоценных арок, мостов и статуй, выточенных из прозрачного кварца, черного халцедона, горного хрусталя. Городские дома были рассыпаны по низинам и возвышенностям, и казалось, колыхались на лазоревых гребнях бушующего океана. Благородные кварталы грудились близ дворца спиралью. Их крыши украшали ленты, с выбитыми по ткани гербами родов.

Низшие кварталы, устланные синевой гранитных плит, сползали на окраины и тонули в неярком пепельном мареве. Воздух оказался не сперт и удушлив, как ожидал Эридан, а вился ароматами осеннего леса. И все же затканная серебром и политая звездным светом мрачная красота подземелья отозвалась в душах солнечных эльфов горьким опустошением. Рано или поздно это место заберет их жизни.

Перемахнув через арочный мост, темные воины свернули со второстепенной на главную улицу. Широкая лента дороги, мощенная серым мрамором, вела к овальной площади, венчанной троном, вырезанным из цельного куска кварцевого стекла — мориона. Звездная Площадь являла собой символический центр города. Торжества, празднества, казни виновных, смотр войск, присяга на верность, вручение титулов — чего только не видывала она за бесчисленные века молчаливого служения народу Сумерек.

Клетка дрогнула, останавливаясь. Эридан оглянулся. Справа величественным орлом простирался королевский дворец, слитый с высокими крепостями. Главная Башня из черного камня росла в самом его центре и порхала королевскими знаменами, расшитыми самоцветными каменьями. Последнее, что он успел заметить — как принц Брегон и оба его спутника (среди, которых держался спаситель Эридана) отделились от большинства и направились во дворец. А воины, державшие до этого строгие войсковые ряды, получив вольную — разбежались по шумным улицам, как мураши.

С перекрестка процессия тронулась дальше. Одна дорога резко сворачивала к распахнутым вратам дворца, другая заворачивала в переулок, зажатый каменными стенами. Пленных повезли в переулок, а когда стены оборвались, клетки выкатились на низшую улицу. Лавки, торговые помещения, амбары, кузни, суконные ряды, сталеплавильни с кипящими печами, жилые дома теснились боковыми стенами, сливаясь в единый ремесленный черно-серый массив. В каждой мастерской у очага и в каждой лавчонке в свете дешевых ламп, заправленных животным жиром, трудились умельцы неблагородных кровей.

Эридан припал к стальным прутьям, наблюдая, как мимо проплывают мастерские. Стеклодув лепил изящную посуду и украшения из мягкого льдаррийского хрусталя; гончар ваял горшки из синей глины; кузнец ковал славные двуручные клинки с тяжелым навершием и плоским долом из легендарной подгорной стали; ювелир обрамлял искристые сапфиры, прозрачные опалы, перламутровые жемчуга в золотую и серебряную оправы; сталевар варил в чанах руду олова, киноварь и темный свинец; суконщики шили одежды из халлийского шелка, агройского атласа, немерского бархата, элейского аксамита. Каждый был занят во славу Подземного королевства. Послабления имели только дети не старше семи — темные эльфы и эльфийки, одетые в грубые льняные одежды без вышивок и драгоценных инкрустаций носились вокруг родителей, повизгивая в запале игр.