Эльфийская сага. Изгнанник (СИ) - Марлин Юлия. Страница 9

— И пусть! Плевать! — Брегон откинулся на стул, постукивая ногтями по идеально гладкой столешнице, отражавшей круглые светильники из хрусталя. — Почему они молчат? Все еще не нашли свиток? Или… — Он схватился за голову. — Как найти Лунный город? Чародей знал, но предпочел смерть. Чертов светлый эльф! Гореть тебе в вечном огне Обители Предков!

Брегон ударил кулаком по столу и вскочил. Он размашисто сорвал с пояса ножны и бросил в ворсистый ковер, привезенный в дар послами султана Аллеура, а потом вынул из-за пояса кинжал с рукоятью из белого золота.

— Я получил титул шерла! — Негодовал Брегон. — Я стою на одном уровне с королем! Но совершенно бессилен! Он только и делает, что цепляется ко мне. К другим шерлам у него претензий нет! Только я вечно и во всем виноват! Надоело! — Голос Брегона изменился. — Я знаю, что надо делать, Сэт. — Он холодно усмехнулся и в провалах темных глаз мелькнул огонек. — Очень скоро король Теобальд покинет наш мир с почетом. Я принц. Я шерл. И я готов принять корону и королевство.

— Да, повелитель, да… мой король.

— Нашему народу пора освободиться от плена милосердия. Жестокость и повиновение, вот основа будущего! Я возвращу королевству былой почет и вселю в сердца наших врагов былой ужас.

Наследник выдохнул со свистом, его кулак сомкнулся на рукояти и костяшки пальцев побелели. Ему требовалось выпустить гнев, излиться злостью. Обычно в такие часы он тайком пробирался в пыточные казематы и вместе с экзекуторами издевался над пленными, наслаждаясь их стонами и мольбами о пощаде. Придворные и жители догадывались о нездоровых увлечениях принца, но предпочитали делать вид, что ничего не знают. Подобным образом поступал и Теобальд.

Сегодня к пленным не пройти, по крайней мере, пока не уснет Мерэмедэль. Отец приставил к строптивому сынку соглядатаев, а потому — застань Теобальд его еще и за пытками, дело примет совсем дурной оборот. Будущий трон и без того выскальзывал из его кулаков осколком горных льдин. Нельзя поддаваться страстям и слабостям.

Сдерживая бешеные порывы, сотрясавшие тело толчками, Брегон рванул к дальнему столику, схватил кувшин и, плеснув в чашу вина, осушил до дня. Ни голода, ни жажды в такие минуты наследник не испытывал, все его естество требовало разрядки. Ему становилось хуже, по белому лицу поползли темные пятна, кончики заостренных ушей задрожали.

— Одну минуту, повелитель, — медово промурлыкал Сэт, кидаясь из комнаты.

Он хорошо изучил повадки своего господина, и попасть под горячую руку не хотел. Когда Брегон не знал на ком выместить злость, он обращал ее против слуги. Однажды, перейдя все границы, Брегон так увлекся, что отрезал ему нос и губы и скормил собакам. С того дня слуге пришлось скрывать уродства под черным платком.

Он вернулся быстро, и, поклонившись, позвал:

— Мой повелитель, все готово.

Сэт подвел Брегона к спальне и услужливо распахнул дверь. На краю огромной кровати сидела девушка, нежно лаская ладонью шелк, отсвечивающий серебро потолочного хрусталя. Она приветливо улыбнулась. Распавшиеся по плечам локоны отливали черным жемчугом, а темные как бездна глаза, блестели в предвкушении удовольствия.

— Это Иоланта.

— Лорд Брегон, — промурлыкала та и встала. Облегающее платье из шелка подчеркнуло высокую грудь и тонкую талию темной эльфийки.

Удовлетворить страсть и укротить ярость можно по-разному. Лучший способ предложил Сэт. На ходу расстегивая жилет и стягивая пояс, принц ворвался в спальню, порывисто захлопывая литые двери. Сэт невольно содрогнулся всем телом — сам слуга женщин не предпочитал и никогда до них не дотрагивался.

* * *

Габриэл спешил к сестре и племянникам, которыми дорожил и к которым был очень привязан, хотя старался этого не признавать. Слово «любовь» в кам'рэ народа Сумерек отсутствовала. Они никогда не произносили его вслух, и так редко проявляли чувства, что порой казалось, их тела высечены из камня, души сотканы из металла, а в сердцах полыхало вечное пламя войны. И все же привязанности и симпатии для них были не пустым звуком.

Оглядев угольно-черными глазами улицу до отказа забитую повозками, солдатами и аристократами, Габриэл свернул на юг. Завидя главнокомандующего, спешившие по делам жители, почтительно склоняли головы и прикладывали левую руку с тремя пальцами к правому предплечью, приветливо здороваясь, и по древней традиции желая успеха и процветания его роду. Припадать на колено и смиренно склонять голову полагалось только военнообязанным (и во время боевых действий), в мирное же время почтительного поклона и слов уважения было достаточно.

Жители королевства давно привыкли к необычной способности юного шерла. В зависимости от времени суток его глаза меняли цвет. При свете солнца обращались в ледяное озеро кристальной синевы, во тьме ночей зияли черной пустотой. В детстве Габриэл кичился столь необычайным даром, давшим ему иммунитет против солнечных ожогов; со временем привык настолько, что порой не замечал — находился ли при свете солнца или купался в лунном сиянии тишины. Впрочем, его все устраивало.

Обогнув добрую половину улицы, он подошел к неприметному двухэтажному домику с острой крышей, коих во все стороны разбегалось бессчетное множество, и постучал. Тяжелая дверь распахнулась — на пороге появилась привлекательная леди в черном шелковом платье простого покроя. По меркам темных эльфов Селена была очень хороша: бледная кожа, черные глаза, высокие благородные скулы, длинные темные волосы, заплетенные в косу размером с кулак, тонкая кость, плавные движения и утонченные манеры. Всплеснув руками, эльфийка кинулась на шею брата.

Чувства… такое редкое проявление чувств.

— Какое счастье. Мы заждались. Входи, — позвала она в дом.

Из главной комнаты с громкими криками выбежали двое сорванцов — восьмилетний Эджиннал с короткими черными волосами в военном костюме и шестилетняя Агата в синем тройном платье. С разбегу они бросились в распахнутые объятья любимого дяди:

— Дядя Габриэл!

— Дядя Габриэл вернулся с войны!

— Много врагов ты убил?

Габриэл улыбнулся и, подхватив одновременно обоих, опустился на диван с высокой спинкой и перилами из яшмы. Пока Селена руководила прислугой, подносящей столовые приборы, он отвечал:

— Слишком много, Эджиннал. Слишком.

— Ты что жалеешь этих зазнаек? Ты шерл! Лучший воин армии Его Величества! — Племянник замахнулся рукой, будто сжимал рукоять меча, — по делом солнечным эльфам. Они глупы и даже не умеют сражаться!

Габриэл потрепал его по голове, взъерошив волосы.

— Да, они не обучены биться так, как мы, но…

— Что но? Ты же сам только что сказал, что они враги! — Любознательный мальчишка мучал дядю вопросами, всматриваясь в его бледное усталое лицо.

— У нашего народа достаточно других врагов. Гоблины разных племен, гномы, желтые великаны. И пусть с некоторыми король Теобальд заключил временные союзы, ожидать от них покорности и смирения глупо и безрассудно. В любой удобный момент они могут напасть без объявления войны. Потому, малыш, со светлыми лучше держать перемирие.

— Мой друг Стефан, сказал, его отец говорит — война со светлыми, вопрос времени. Пакт Дружбы будет разорван и…, - племянница уткнулась в грудь Габриэла, — война правда скоро начнется, дядя?

— Не начнется, милая, не волнуйся, — он поцеловал ее в макушку. Сегодня и он, и его сестра что-то зачастили с проявлениями чувств. Более он этого сделать не посмеет.

— А вдруг… — не отнимая лица от шелковистого жилета, расшитого серебром, не унималась Агата.

— Хватит об этом! — Властно повелела Селена, войдя в главную комнату с подносом. — Эджиннал, Агата, вы дядю замучили. Садитесь за стол.

Племянники ринулись к столу, оставив задумчивого шерла в одиночестве. Закинув руки за голову и отклонившись на спинку, он размышлял над детскими словами. В последнее время воин сам часто ловил себя на схожих предположениях. Война не за горами…

— Габриэл, прошу, — позвала сестра, отвлекая от мрачных дум. — Ты так редко заходишь. Отужинай с нами сегодня.