Шуба (СИ) - Люро Полина. Страница 20

― Почему же не поверю, пап? Я и сама много чего вокруг лампы полетать отправляла, правда не знаю зачем...

Мы замолчали, каждый думал о своём. Но это молчание не затянулось надолго.

― Так ты не догадываешься, почему бабушка так с тобой поступила? Сам же говоришь, она тебя сильно любила.

― Нет, Машенька. Наверное, у неё были свои причины. Но теперь неважно, её уже нет в живых.

― Откуда ты это знаешь? Значит, снова меня обманул, ведь сказал же, что не разыскивал её?

― Не обманул. Однажды, много лет назад, раздался телефонный звонок, это была Матильда, моя бабушка. Она мне и рассказала, что моя мама Эмма, умерла вскоре после тяжёлых родов. Кажется, она снова вышла замуж, после того, как избавилась от меня, у неё осталось двое детей. Они сейчас уже взрослые...

― И ты с ними не знаком? Они же твои... ― я не закончила, потому что папа меня остановил.

― Не знаком и не собираюсь знакомиться, для меня они ― никто, пустое место. Они забрали мою маму, разрушили моё детство!

Я растерялась. И это говорит мой добрый и мягкий папа, который в жизни даже голоса ни на кого не повысил.

― Но папочка, ― тихо осмелилась я ему возразить, ― они же в этом не виноваты. Они твои младшие братья, или может быть, сестрички, а наши с Ромкой...

― Я разве не ясно выразился? Они меня не волнуют. Их просто нет. Всё. Точка, ― он сказал это так твёрдо, что я больше не посмела ему противоречить. Мы снова замолчали, наш разговор принял совершенно неожиданный для меня оборот. Я решила отвлечь папу от неприятной для него темы и спросила первое, что пришло в голову.

― А моя прабабушка, кто она? Ты о ней никогда ничего не рассказывал.

― Прабабушка? Ах, ты о Матильде, ― и он замолчал, а потом криво усмехнулся, совсем как Марк, ― да она просто ведьма, вот и всё. О ней и говорить-то не стоит. Она никогда меня не любила. Я уверен в том, что это старая карга приложила руку к тому, чтобы мама меня оставила. Да ты сама посмотри, вот у меня тут завалялась её старая фотография. Мама зачем-то мне её в сумку положила, когда отправляла к чужакам. Это не бабка, а настоящая ведьма.

Он снова порылся в ящике стола, достал ещё одну фотографию и протянул мне, стараясь на неё не смотреть. Я отвела взгляд от папы и уставилась на фото.

Лучше бы я этого не делала, а просто ушла из комнаты. Но моё проклятое любопытство пересилило плохие предчувствия. Всмотревшись, я охнула, потому что, уже видела и эту фотографию, и старую женщину на ней с едва различимым лицом и кольцом на пальце, так хорошо мне теперь знакомым.

У меня потемнело в глазах. Я медленно опустилась на пол и сидела так, уставившись на знакомое фото, пока перепуганный папа ни поднял меня на ноги и ни усадил на диван, что-то взволнованно повторяя. Кажется, он спрашивал: «Как ты себя чувствуешь?» Как-как. Плохо. А как могло быть иначе? До меня только что дошло, что Марк и Лу мне совсем не чужие люди. И это меня страшно напугало.

Что это, совпадение? Что-то слишком много стало их в моей жизни в последнее время. А может быть, это судьба так смеётся, сведя и подружив меня с ...кем же там она мне приходиться? Тётей Лу? А ещё мне стало страшно, потому что мне безумно нравился мой дядя Марк. Вот сейчас я, наконец, сама себе в этом призналась и вдруг такое! Мой дядя Марк. Бред какой-то, не верю. Ну за что мне всё это?

Я сидела на диване, кусая губы и повторяя: «Да не может этого быть! Это просто какая-то ошибка», ― пока папа сильно тряс меня за плечи и громко кричал, казалось, прямо в ухо: «Очнись, дочка! Да что с тобой такое?» Я подняла глаза и увидела перепуганное папино лицо, потом сунула ему в руки фото прабабушки.

―Ты точно уверен, что это наша с тобой родственница? Может ты что-то забыл или просто перепутал фотографии?

― Ничего я не перепутал. Я в детстве так боялся твою прабабку. Столько раз хотел, но так и не смог забыть её лицо и каким тяжёлым взглядом она всегда на меня смотрела, повторяя маме: «Он принесёт несчастье нашей семье, избавься от него!»

― А что бабушка Эмма?

― Она прятала меня за спину, и вот тогда по комнате начинали летать ножи прямо у лица её матери. И летали до тех пор, пока злобная бестия не уходила от нас...

Я обняла папу. А ведь даже не представляла, как много ему пришлось пережить в детстве. Он никогда не рассказывал об этом. Интересно, а мама знает? Я тяжело вздохнула, отпуская его, и собиралась уйти, но папины слова меня остановили.

― Маша, ты объяснишь мне, что происходит? Неужели, ты знакома с кем-то из этой семьи?

― Не сейчас, пап, позже обязательно тебе всё расскажу. У меня такой бардак в голове, я сама должна во всём разобраться. Ладно?

Папа помедлил, но потом понимающе кивнул, провожая меня взглядом. Он у меня такой хороший. А я ушла. Мне было не по себе, оставлять его без объяснений. Наверно, ему было обидно, хоть он и не показывал этого. Но сначала мне надо было поговорить кое с кем другим. И срочно.

Я бежала по улице к дому Лу, даже не представляя, что буду ей сейчас говорить. Но мне надо было её увидеть. Хоть она и выгнала меня. Я звонила и звонила в дверь её квартиры, но мне так и не открыли. Даже барабанила кулаком, а потом и ногой, в надежде, что на меня обратят внимание. И только проходившая мимо нетрезвая женщина, посмотрела на меня понимающе и сказала прокуренным басом:

«Не стучи, уехала твоя подруга, совсем недавно, с вещами. И с парнем каким-то. Не сказала тебе, да? Все они подруги такие, сволочи», ― и она ушла, продолжая что-то бормотать себе под нос.

Я растерялась. Уехала, значит, вместе с Марком, а мне не сказала. Действительно, а зачем? Ведь я, как и мой папа, могу принести несчастье их семье. Пусть уезжает, прячется, забудет обо мне, наверное, для неё с Марком это к лучшему. Она не узнает про меня, про нас...

Я спускалась по лестнице, сжав до боли кулаки, и почти ненавидела Лу. Да и Марка заодно. Хотя в душе понимала, что, уехав, они, возможно, спасли свою жизнь. Лучше сразу обрубить все концы и жить дальше. А я, ну что со мной будет? Прекрасно обойдусь и без этой стрёмной парочки. У меня нормальная жизнь, и подруги хорошие, не то что Лу. Жила же без неё и дальше буду, и вспоминать о ней себе запрещу. Я такая сильная, такая...

На улице шёл снег. Я стояла, подставив заплаканное лицо снежинкам, и ловила их ртом как в детстве. Наверно, это выглядело очень глупо. Но мне было всё равно. Вот пусть только кто-нибудь ко мне подойдёт и скажет, сразу получит удар моего «весеннего ветерка». Я усмехнулась. Почему-то память тут же подсунула мне лицо Марка: кривая ухмылка, смеющиеся глаза, чуть вьющиеся такие красивые каштановые волосы, сильные руки. Я прошептала:

«Привет, дядя Марк! Удачи тебе и твоей сестрёнке», ― я больше не злилась, перегорела, наверное. Потопталась на детской площадке, села на качели и начала потихоньку раскачиваться. Варежки второпях забыла надеть. Руки быстро покраснели на морозе. Но я совсем этого не замечала, вцепившись в металлические качели и продолжая раскачиваться всё сильнее и сильнее.

Меня не остановил даже злобный окрик какой-то курившей в сторонке полной мамаши с карапузом лет трёх.

― Эй, корова! Тебе сколько лет, что ты на детские качели забралась? Сейчас я тебя отсюда живо сниму!

Я продолжала раскачиваться, мысленно ответив грубиянке:

«Тётенька, а у вас дома утюг включён, и чайник на плите выкипает, ― и со смехом наблюдала, как подхватив ребёнка под мышку, она помчалась в подъезд, забыв обо мне.

Накатавшись, поняла, что почти успокоилась и пошла домой, засунув в карманы заледеневшие руки. Там, наверное, уже мама с Ромкой пришли, интересно, что они вкусненькое купили? Я такая голодная...

Часть 1 Глава 12

Дома царила суета. Ромка по десятому разу рассказывал родителям о своих впечатлениях после посещения «Елки», совершенно забыв, что они были там вместе с ним. Стоило мне войти в дверь, как он набросился на меня, гордо демонстрируя свой «подарок», полученный от Деда Мороза. Я покорно исполнила роль «хорошей старшей сестры», выслушав его восторженную болтовню и одобрив мешочек с конфетами, буркнув: «Вот это да! Круто!» ― и тут же переключилась на маму.