Н -3 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов". Страница 42

Мы с Рэком присели ниже – у основания построенной из все тех же пластиковых бутылок дозорной вышки. Четыре колонны из полных жижей и пустых бутылок на краях большого проема, сверху квадрат стальной решетки, лестница и исходящее туманом море дерьма под башней. Конструкция оказалась достаточно прочной, но шумной – пластик поскрипывал при каждом движении. Это сыграло нам на руку – пока наверху покачивались и болтали завистливые дозорные, Рэк спокойно поднялся и покончил с придурками. Судя по поблескивающим сквозь линзы глазам, он еще не насытился пролитой кровью.

Я коротко кивнул. Чуть подавшийся вперед орк полоснул окровавленным ножом по горлу лежащего у наших ног связанного любителя свинок Гюнти. Тот, все видящий и все понимающий, жалобно выпучил глаза, замычал сквозь кляп, попытался шарахнуться в сторону, но избежать лезвия не удалось и вскоре стон перешел в хриплое бульканье, ноги взбили грязь, застучали ботинками. Орк чуть подтолкнул и еще не умерший Гюнти упал в жижу, забился, пытаясь плыть, орошая густое месиво красным. Обреченный любитель свинок не сводил с меня выпученных глаз до самого конца, пока с макушкой не погрузился в нечистоты. Еще и пальцем указывал – то ли с укоризной, то ли с яростью. Этого уже никогда не узнать.

Вот теперь можно и оглядеться спокойно.

Как назвать эту часть Зловонки?

Устье?

Скорей всего так. Или же задницей – что подходит куда больше и по внешнему виду, и по запаху.

Это, кстати, первая возможность для изучения обстановки. До этого мы были жутко заняты убийствами и подъемами по лестницам.

Без приключений добравшись на плоту до конечной остановки – пустого пространства под одной из металлических лестниц, где нас встретило трое тут же умерших доходяг с торчащими из-под огромных широкополых шляп седыми лохмами, мы закрепили плавсредство и поочередно ступили на первую ступеньку первой лестницы, идущей вверх под прикрытием рокочущего водопада – плот не дошел до него метров десять, лестнице же шла еще ближе – метрах в двух, отчего нас постоянно орошало зелено-бурыми брызгами. Перезарядив игстрел, я двигался первым. Шанс выстрелить еще раз выдался буквально через полминуты – я всадил иглу в переносицу высунувшейся из-за края харе и добавил еще одну в горло. Третья игла досталась ничего не понявшей девке в короткой юбке поверх драных лиловых лосин. Лихо взбрыкнув, закрутившись, царапая горло в попытке вытащить глубоко ушедшую иглу, девка навернулась через края и воющим призраком пронеслась вдоль лестницы, встретив свой конец в желобе. Снова перезарядив, начал подниматься по второй лестнице, уже не удивляясь ее конструкции – мокрые тряпичные перекладины закрепленные между двух гибких пластиковых шестов. В принципе удобно – легко сложить и задвинуть дальше под водопад, где ее никто не увидит. Но держаться за выскальзывающие из пальцев мягкие ступеньки крайне неудобно. На следующем отрезке нас не ждал никто – одинокий болотник спал, прикрывшись большим пластиковым полотнищем от брызг. Его прикончил Баск, быстро нащупавший гниду и нанесший добрый десяток ударов шилом прямо сквозь пластик. Всегда приятно быть полезным команде и в голосе зомби звучали нотки гордости и удовлетворения, когда он спрашивал мое мнение о точности его движений. Я поощрил слепого убийцу искренней похвалой, не забыв посоветовать уделять больше внимания глазам жертвы, после чего мы продолжили подъем и вскоре оказались рядом с трехметровой дозорной вышкой, высящейся в устье Зловонки.

Что ж – стража присутствовала на всех этапах нашего пути. Но смысл выставлять столь безалаберную стражу?

Устье Зловонки некогда представляло собой огромную трапециевидную заводь, переходящую в реально широченный коридор, идущий прямо метров тридцать, а затем разделяющийся на четыре коридора помельче. Мы этого, само собой, не видели – полагались на слова подохших пленников. Из-за тумана, что прикрывал нас и одновременно мешал обзору, мы не видели дальше трех метров. Стоило нам пробыть в этом «истинном» смоге Зловонки и я почувствовал свербение под дождевиком – в местах, куда проникли едкие испарения. Долго здесь находиться нельзя. Жить здесь постоянно… это как жить в аду. Хотя в Стылой Клоаке было куда хуже, там вообще в воздухе плавало что-то вроде кислотных паров и распыленных мутагенов.

По правой стороне заводи шли широкие мостки, там же стояли палатки – что-то вроде крайней улицы, образованной благодаря все еще работавшим по той стороне фонарям, образующим световую цепочку. Свет и привлек болотников, построивших проход и заодно «дома» из подручных материалов. Пройдя по мосткам, мы окажемся у начала главного коридора, где наткнемся на узкие подвесные дорожки вдоль стен и несколько мостов. Там же можно раздобыть плавучие средства передвижения, но их, к моему удивлению, оказалось совсем немного. Акватория болотников невелика. Или лучше назвать ее «говнотория»?

Дело в том, что уровень нечистот достигает солидных глубин только в заводи и главном коридоре. Другие коридоры идут вверх под небольшим углом – что обеспечивает естественный сток тягучей жижи, не позволяя ей застаиваться. И этот угол идет вверх вплоть до верхней и главной части Зловонки – бывшей жилой кляксы, неподалеку от которой и случился прорыв. Кляксе повезло – она немного выше идущего рядом с ней затопленного коридора. Давным-давно болотники возвели у входа в кляксу баррикаду из заполненных собранной здесь же грязи тряпичных мешков. Что-то вроде дамбу. После чего собрали с пола кляксы все разлившееся дерьмо и выбросили в коридор. Так образовалась чистая от нечистот зон, которую сделали еще чище, перекрыв пространство над дамбой двойными пластиковыми шторами, чтобы получилось нечто вроде входного тамбура. В зале сохранился приток относительного свежего воздуха – вентиляция остановлена системой, но из потолочных щелей все равно дует. Чисто, свежо, можно находиться без защитного снаряжения.

Клякса – царство болотников, главная их обитель, разделенная на неравные зоны. Ближе ко входу и дерьму – зеленые новички и бесполезное старичье о чьих былых заслугах давно забыли. В центральной части сильные бойцы, свинари, там же расположена кухня, где каждый день готовится вкуснятина для вечно голодных болотников. И наконец в задней части кляксы расположены покои самого Понта и приближенной к нему элиты. Там же арсенал, продовольственные и прочие склады. Вполне разумно – жратву и оружие лучше держать под неусыпным контролем.

Что еще главнее – там чистая вода. После взрывного прорыва где-то за стенами что-то оборвалось и сквозь одну из решеток выходит довольно бойкий и в меру теплый ручеек. Скорей всего именно ручеек и сделал возможность «зарождения жизни» в Зловонке. Постоянно таскать сюда воду в бутылках нереально. Вода нужна не только для питья – для готовки и, что самое главное – для регулярных ополоскиваний себя самого и снаряжения. Иначе сгниешь заживо. Так что ручеек – истинное благословение ниспосланное свыше.

Единственное неудобство – воду постоянно приходится вычерпывать. Этим заняты старики, черпающие ведрами воду из заводи у дамбы и по цепочке передающие их наружу, где они выплескиваются в коридор. Старики же таскают воду через коридор по прочному и широкому основательному мосту. Еще бы – ведь мост ведет прямиком к источнику благоденствия болотников.

Другие коридоры – а их не меньше трех десятков – не представляют из себя ничего. Затопленные крысиные ходы заканчивающиеся тупиками или соединяющиеся с остальной сетью проходов. Жижи в них чуть выше колено, мостков нет и не будет – что там делать? Как и ожидалось, жить в буром едком тумане невозможно даже при наличии дождевика, очков и полумаски со свежими фильтрами. Это все бред. Болотники покидают кляксу только по необходимости – патрулирование.

Плуксы. Они появляются здесь куда чаще, чем на той же Окраине. Дыр в стенах хватает, а дерьма эти твари особо не боятся. Ну или же они готовы и потерпеть едкую вонь ради охоты за плотью и мозгами. Особый интерес плуксов вызывает Паму-Пока и там требуется постоянная многочисленная охрана. Бои с плуксами происходят каждый день – без исключений. Чешуйчатые безглазые твари безошибочно находят туда дорожку и готовы на любые жертвы, чтобы добраться до беззащитной мягонькой свинки.