Без выбора (СИ) - Кистяева Марина. Страница 21

Он дышал рвано, говорил так, словно каждое слово ему давалось с трудом, он выталкивал их из себя. Вита, того не замечая, сильнее вцепилась в подлокотники.

- Я не сделаю тебе ничего плохого. Не пугайся, пожалуйста… И не отталкивай меня… Я с ума по тебе схожу, девочка.

Его рука сдвинулась и снова устремилась выше.

И ещё выше.

Вита интуитивно попыталась сдвинуть колени, оборвав доступ к телу, но не получилось. На пути возникла преграда в виде второй руки.

- Рома, - она хотела податься вперед, остановить его. Нельзя допускать, чтобы он трогал её! В голове зазвенел предупреждающий колокольчик, но, как оказалось, с запозданием. Вита не видела, на что нажал Багровский, но её кресло неожиданно пришло в движение. Спинка плавно начала опускаться, а подставка, предназначенная для ног, напротив, приподниматься. Вита охнула, растерялась, и её растерянности хватило Багровскому, чтобы тот перешёл к более решительным действиям.

Одновременно задрал подол платья Виты. Тогда-то она и пожалела, что не надела колготы. Роман припал губами к обнаженному колену девушки, сразу же прокладывая влажную дорожку выше. Туда, где уже находилась наглая рука.

Вита задохнулась от возмущения, дернулась, чтобы оторвать Романа от себя, и не успела на какие-то доли мгновений.

Большая, широкая ладонь накрыла её лоно.

Вита замерла, упираясь локтями в подлокотники, с широко распахнутыми глазами, не веря до конца в происходящее, что здесь и сейчас, в пустом зрительном зале, главное действо происходило не на экране, а именно с ней.

Вид Багровского, что не спешил вставать с корточек, продолжал поражать. А его темноволосая голова, оказавшаяся между её раздвинутых ног, выводила на новый уровень эмоций. Внутри всё дрожало, рвалось, куда-то устремляясь. В голове появился легкий туман, поволока, через которую не представлялось возможности пробраться. Ничего подобного Вита не ожидала и не была готова.

Его слова, если в них была хоть капля правды, опрокидывали навзничь. Где-то на задворках сознания билась, трепыхалась мысль, за которую Вита никак не могла уцепиться. Она предоставляла собой гигантскую значимость, но губы Романа рушили всё.

И рука, что гладила лоно Виты, через трусики, не пытаясь отодвинуть край.

Хватало и этого.

Виту обжигали поцелуи мужчины. Факт неприятный, до конца не осознанный. То ли полумрак зала, то ли ещё что-то непонятное, идущее изнутри неё самой, повлияли на девушку.

Она не стала его отталкивать.

Потом наверняка пожалеет. Будет корить себя за малодушие, но Бог ты мой, как же хотелось чего-то нового, что было у всех девушек, и не было у неё. Волнения, прерывистого дыхания, первого интимного прикосновения.

И ещё, как наваждение, смешавшееся с тайфуном – взгляд Романа, которым он смотрел на неё.

Вита закрыла глаза. Она только немного… Чуть-чуть. Попробует, а потом оборвет Багровского.

Мысли плыли, растворялись в сознании. Всё сконцентрировалось, побежало нервными ручейками вниз, туда, где наглые губы продолжили путешествие, а пальцы надавливали на ткань трусиков, намекая, что они жаждут разорвать, снять их.

И когда большой палец отодвинул край кружевной ткани, Вита ахнула и сильнее зажмурила глаза. Хотелось распахнуть, но как же было страшно! Сердце истошно билось в груди, едва ли не скатываясь к животу. В ногах появилась слабость, и между тем в тех местах, где прикасались или прошлись губы Ромы, кожа пылала, словно не губами трогали, а подносили огонь. К такому Вита не была готова.

Неужели прикосновения мужчины могут быть настолько приятными? Вот, о чем говорили девчонки?

Вита ахнула, когда палец пробрался за трусики и пока лишь осторожно дотронулся до складочек. Девушка не выдержала и распахнула глаза, подалась вперед, чтобы в следующую секунду откинуться назад. Темноволосая макушка Багровского, находящаяся между раскинутых ног Виты – это картина выше её понимания.

Он… что он собирается делать?..

Когда Роман добрался губами до края трусиков, незаметно раздвигая ее ноги всё шире, Вита не выдержала и жалобно простонала:

- Нет…

Она вскинула руку, чтобы оттолкнуть мужчину, уперлась в плечо, надавила и не смогла сдвинуть его с места.

- Поздно, моя хорошая. Да я только тебя попробую, - в полумраке кинозала темные глаза Багровского горели диким первозданным огнем. Вита смотрела на его лицо сверху, а ей казалось, что он не на корточках перед ней, что, наоборот, везде. Оседает на её коже, проникает в кровь, легкие.

Такого не должно быть! Не должно…

Вита слишком много думала, анализировала и упустила тот момент, когда Роман, подхватив её ногу под коленом, ловко, с талантом фокусника избавил её от обуви, и поставил стопу себе на свободное плечо. А сам быстро прильнул губами к открытому, беззащитному и самому нежному месту.

Вита вскрикнула.

- Роман!

Она не могла позволить, чтобы он губами дотрагивался до её трусиков! Назойливый голос в голове ехидно заметил, что поздно – трусики-то, кстати, уже отодвинуты, и его губы касаются отнюдь не ткани.

Если учесть, что к Вите там не прикасался никто кроме неё и гинеколога. Ни один парень не трогал её руками.

А тут сразу – губы.

Обжигающие. Невероятно бесстыдные.

Господи, неужели он, этот Багровский, сейчас будет её ласкать губами?

Тот же голос зазвенел от напряжения: не будет, а уже. И не только губами, языком тоже.

Он прошелся по её лону. По трусикам, увлажняя их. Хотя они уже были влажными, к стыду Виты.

Тело жило отдельной жизнью. О подобном она слышала, но никогда не верила. Страсть для неё оставалась неизведанной, непознанной. И под руками и губами Романа она только-только её познавала, не понимая до конца, как реагировать. Что следует делать, а что нет. И позволять ли Роману вот так бесстыдно целовать её плоть, прикрытую лишь кружевом.

А ведь он видит её… там. Несмотря на полумрак. Кровь прильнула к щекам Виталины. Девушка и рада бы как-то отреагировать, да не могла. Слишком сильны были эмоции, изменения, происходившие с ней, с её телом под воздействием ласк Багровского.

Вита закрыла лицо руками. Сил не было смотреть на его темноволосую голову, затерявшуюся между её ног. Сил не было ни на что…

Роман осмелел. Окончательно сдвинул трусики в сторону и припал к её разгоряченной плоти. Вита едва не закричала. Сдержалась в последний момент, зато услышала отчетливый мужской стон, поразивший её не менее, чем откровенные ласки. Получается, Багровскому нравится её ласкать… там?

Господи…

Его язык прошёлся вниз. Потом снова вверх, нашел её клитор и осторожно потянул губами. Ласково. Нежно. Вита интуитивно вскинула бедра навстречу – её вели инстинкты.

И снова урчащий стон, пробирающий до основания. Потрясающий до глубины души, лишающий покоя, и, казалось, уводящий с определенного ею направления. Вита острее реагировала на эти стоны, чем даже на ласки. Сама же кусала губы едва ли не до крови.

К мужским губам присоединился палец. Когда он осторожно развел складочки Виталины, у той задрожали ноги. Это невероятно… невероятно… Ничего более взрывоопасного, страстного и нереально восхитительного с Витой никогда не происходило. Она, как заядлая диетчица, сорвавшаяся и уже распаковавшая плитку с горьким шоколадом, не желала останавливаться. Ловила каждую секунду действа, не желая уже его прерывать.

Стыд за слабодушие придет потом. Накроет с головой, проберется змеей в сердце. В эти же секунды Вита познавала себя, училась быть чувственной, откликаясь на малейшие движения Романа.

Его губы продолжали играть с клитором, дразня и посасывая, а палец аккуратно, настойчиво раздвинул складочки, чтобы проникнуть внутрь. Вита пискнула в руки, которыми продолжала закрывать лицо. Посмотрит и не выдержит, сойдет с ума не то от стыда, не то от нестерпимого удовольствия, что лавинообразно накатывало на неё, отпуская на долю секунды, чтобы сразу же вернуться с ещё большей силой и напором.

Вита остро чувствовала палец Романа внутри себя. Она несколько раз пыталась мастурбировать, трогала, но каждый раз останавливалась, не получая удовольствия, не проникала внутрь. Что-то её останавливало. Да и то, что она была отгорожена от общения с парнями, сделало своё дело.