Если (ЛП) - Джонс Н. Г.. Страница 48

Я рассмеялся. Он был крут. Как Джеймс Дин в костюме от «Армани».

— Все, что я нарисовал, снаружи, — сказал я, указывая в сторону окна.

— Хорошо. Значит мы получим что-то новое. Мы можем договориться о направлении работы и затем ты создашь что-то новое благодаря своему нечеловеческому таланту.

— Я, эм...

Тейлор наклонился и прошептал что-то на ухо Шайле. Она ухмыльнулась и кивнула.

— Как насчет ста тысяч долларов?

— Ста тысяч дол... — я подавился от такой до безобразия огромной суммы

— Думаю, это да, — улыбнулась Шайла.

— Хорошо, я начну составлять договор. Полагаю, у тебя нет адвоката?

— Мой брат, — пробормотал я, все еще не веря.

Тэйлор начал что-то печатать в своем телефоне, и я повернулся к Шайле.

— Почему?

— Потому что когда-то во мне тоже увидели потенциал и развили его. И потому что ты принесешь нам обоим кучу денег.

30 глава

Бёрд

— Извините меня, мисс, вы Бёрд Кэмпбелл? — нервно спросила меня женщина в кофейне, держа за руку свою дочурку.

— Да, — я улыбнулась, когда вытерла руки бумажной салфеткой.

— Извините, что беспокою вас, но моя дочь ваш огромный фанат. Она любит танцевать и вы ее герой. — Я посмотрела на маленькую девочку, которая нервно раскачивалась из стороны в сторону; ее лодыжки были скрещены, голова опущена. У нее был синдром Дауна. Я присела перед ней на колени.

— Приветик. Как тебя зовут?

— Савва, — сказала она. Имя кольнуло мое сердце на мгновение, вызывая воспоминания, которых я не делала.

— Привет, Сара. Приятно познакомиться с тобой. Я слышала, ты любишь танцевать?

— Да, — сказала она, наконец встретившись со мной взглядом.

— Какое у тебя любимое движение?

— Мне нлавица задилать ногу.

— Ооооо мне тоже. Я люблю супервысоко выбрасывать ногу.

— Мамочка поведет меня завтра на шоу.

— Вау! Это здорово. Я так горда. Знаешь, что... Я поговорю с твоей мамочкой, чтобы ты могла встретиться со всеми танцорами. Со всеми цветами, птицами, рыбами и деревьями.

Она улыбнулась, я взяла ее руку и встала.

— Ох, спасибо большое! — сказала ее мать. — Скажи спасибо, Сара.

Маленькая девочка обняла меня за ногу, и я почти растаяла. Мы сделали совместное фото, и я сказала ее маме, чтобы та взяла специальный пропуск в кассе. Это немного напомнило мне Эша. Имя Сара. Также разговор о том билете, который я оставила ему, а он так и не забрал.

Я привыкла, что некоторые девочки (и даже иногда мальчики), их родители, амбициозные танцоры останавливали меня, чтобы сказать, что я была их вдохновением, и как сильно они любили мои работы. За последние пару лет я стала вроде как культовой знаменитостью. Настоящий взрыв произошел, когда спортивная марка одежды назначила меня лицом компании «Лети, Бёрд, лети», в рекламе которой я танцевала под ритмичную музыку, заканчивая большим прыжком в замедленной съемке.

Люди кричали «Лети, Бёрд, лети», когда узнавали меня на улицах. В одночасье меня стали приглашать на разные ток-шоу и интервью с известными личностями. Я получила кучу поддержки, даже стала лицом MAC. Я жила мечтой.

Я никогда не думала о себе как о ролевой модели. Я просто хотела танцевать. Но я осознавала, что были миллионы детей, которые нуждались в ком-то, кто поверит, что их мечты достижимы. Может, у них и не было обезображенного лица, но они чувствовали себя покинутыми, и я понимала их. Это стало удивительным вознаграждением в расцветающей карьере танцора.

Я села и склонилась к своему кофе. Я только закончила свои трехмесячные гастроли и в «Нью-Йорк Таймс» должна была появиться большая статья об этом, поэтому я перелистнула на раздел искусств, когда что-то привлекло мое внимание. Казалось, что меня сильно ударили в живот, что еще больше напомнило мне об Эше. Я не могла понять, как что-то эмоциональное могло проявиться физически.

Это была статья о выставке, и мои руки задрожали, когда я поднесла статью ближе к лицу. Сфотографированное изображение было почти идентично картине Эша,

нарисованной пару лет назад на крыше в тот момент, когда я обнаружила его в состоянии мании. Заголовок гласил: «Вид на ЛА с птичьего полета». Имя художника УАТТ.

Я прикрыла рот, чтобы скрыть громкий вздох.

Уильям Ашер Томас Торо.

Это невозможно. Так не могло быть. Мы не могли быть на странице раздела искусств, как будто нас свела какая-то космическая художественная судьба. Но было слишком много совпадений. Я не знала, что произошло с рисунками на крыше. Я туда не возвращалась, а арендодатель никогда ко мне не обращался. Я думала, что рисунки либо оставили для красоты, либо стерли. Шанс, что кто-то повторил это, были ничтожно малы.

Как будто, чтобы убрать все сомнения, название статьи было секретным подтверждением для меня.

Как будто написанная для меня, статья отвечала на многие вопросы, которые крутились в моей голове насчет того, что стало с Эшем. Я всегда переживала, что он снова стал жить на улице. Я почувствовала сильное облегчение, когда поняла, что это не так. Но в то же время я была разбита. Разбита из-за того, что он начал жить с начала и стал жить дальше, будто меня не существовало. Со мной случилось то же самое, но у меня не было выбора.

УАТТ был анонимным уличным художником, который стал известен пару лет назад. Его последние произведения были проданы за миллионы, а работы выставлялись в Нью-Йоркском музее современного искусства и других современных музеях по всему миру.

Я думала, что пережила то, что между нами было. У меня была отличная жизнь. Как и сказала Алана, я смогла построить что-то из любви, которую по кусочкам собрала от окружающих: моей сестры, Джордана, Тревора, моих родителей и всех друзей, которых завела в танцевальном мире. Но, держа эту статью перед собой и будучи вынужденной вспомнить об Эше, я осознала, что, хоть кусочков любви и хватило, чтобы помочь мне пережить потерю Эша, их сумма не была равнозначной той, что он дал мне.

Пока я пялилась на статью в изумлении, зазвонил мой телефон.

— Привет, Джесса.

— Подожди, мама на второй линии. Подготовься к тому, что она только что прочитала статью.

— Хорошо... — я снова начала общаться с родителями, благодаря Эшу, который разбил мое сердце и дал понять, как важно прощать людей, которые всегда будут в твоей жизни несмотря ни на что. Мы все были не правы: мои родители, из-за того что так резко ответили, а я за то, что была упрямой и своенравной. Но мне уже было не девятнадцать лет, и, как однажды сказал Эш, я поняла, что они заботились так, как умели.

Раздался щелчок.

— Алло?

— Привет, мам, — сказала я.

— Алло? Джесса?

— Да, я тоже здесь.

— Где Бёрд? Она тоже на связи?

— Мам, я была первой на линии.

— Джесса?

— Нет, это Бёрд.

— Это Джесса

— Ради всего святого, ваши голоса так похожи.

— Будь уверена, мы обе здесь. Кстати, Бёрд, — разговоры по конференц-связи для моей матери, которая была против технологий, были формой ада на земле. — Я только что

видела статью! Собираюсь взять ее в церковь на этих выходных и всем показать, поставлю ее в рамку, как и другие.

— Здорово, — сказала я.

— Хотя... — я ждала, пока моя мать-перфекционистка скажет свое «но».

— Да?

— У тебя такие красивые волосы, мне бы не хотелось, чтобы они всегда стягивали их сзади.

— Я должна носить этот головной убор с собранными волосами. На этом фото я какаду. У какаду нет рыжих вьющихся волос. Но спасибо за комплимент.

— Мы с твоим отцом гордимся тобой. Мы все еще обсуждаем нашу прекрасную поездку в Нью-Йорк на твою премьеру.

— Спасибо.

Я услышала, как Джесса пробормотала себе что-то под нос. С момента моей популярности я стала «идеальной» дочерью. Думаю, Джесса немного ревновала. У нас не было соревнований, и мы не винили друг друга в том, что наши родители пытались выделить идеального ребенка, но от этого я не чувствовала себя менее уютно из-за внимания ото всех этих звонков. Не то чтобы наши родители пытались возвысить одну дочь над другой, но, когда они выделяли меня, казалось, будто Джессы не существовало. Я знала это чувство.