Сапфировый туман (СИ) - Ветрова Ася. Страница 13

Всей моей силы воли не хватало удержать тело на месте. Оно двигалось независимо от моего желания. Неутомимый язык трахал, лизал, лёгкими трепыханиями проходился по болезненно ноющим лепесткам и пульсирующему клитору, периодически проникая в глубоко в лоно.

Низ живота ныл от томления и желания освободиться.

Я давно перестала контролировать стоны.

Казалось, вот-вот — и мой мир взорвется фейерверком, но всё внезапно прекратилось. И я зарычала, утыкаясь лицом в постель.

— Ты издеваешься? — повернула голову, чтобы посмотреть в наглые глаза.

Горящий взгляд мужчины прошёлся холодком по спине.

— Я просто боюсь тебя поранить, — глухо выдал он. — Не сдержаться.

Да уж. До чего я его довела. Мужчина уже месяц без секса. А расслабляться здесь больше нечем.

— Я не стеклянная. Не разобьюсь. Иди ко мне, — повернувшись, протянула руки и развела ноги.

Только успела пискнуть, как лоно пронзили словно копьём. Хорошо, что он меня подготовил и я была расслаблена. Совсем тормоза отпустил.

Мужчина глухо застонал. Его тело мелко дрожало. А член, кажется, ещё больше увеличился внутри меня.

— Пожалуйста, — попросила я.

Годвин всем телом навалился на меня, будучи глубоко во мне, и уткнулся в сгиб шеи. Глухое рычание вибрацией отдалось по телу.

— Больше не могу терпеть. Ты напросилась.

Он вышел из лона почти полностью и толкнулся с силой до упора. Стенки влагалища плотно обступали стальной член.

— Как же в тебе узко и как восхитительно. Прости, но я не могу сдерживаться.

— Годвин, трахни ты меня, наконец. Или я тебя сама изнасилую, — вырвалось у меня.

Хищный оскал и новый выпад. Больно. Но незначительно. И она была сладостной для меня.

Годвин оказался выносливым. У меня уже дрожали ноги и всё тело покрылось испариной, когда, поменяв позу уже в третий раз, он бурно кончил мне на живот. Мужчина откатился и лёг рядом, шумно дыша. Его крупное тело мелко подрагивало.

— Мелинда!?

— Хм?

Отвечать ему не было сил. И о чём можно говорить после такого марафона?

— Так можно было и раньше?

— Ты о чём?

— Забудь. Отдыхай.

Одним гибким движением он поднялся и исчез за дверью с умывальными принадлежностями. Через минуту-две подошёл к кровати и прохладной тряпкой дотронулся до промежности. Тело рефлекторно дёрнулось.

— Прости, вода холодная. Я бы тебя потащил в купальню. Но у нас чужаки в доме.

Вытерев начисто промежность, бёдра и живот, он откинул тряпку и, подавшись ко мне всем телом, крепко поцеловал. Затем накрыл одеялом. Я провалилась в сон, как в прорубь.

Как он оделся и когда ушёл, так и не узнала.

Ночью проснулась от плача сына. Удосужившись, наконец, одеть рубаху, перепеленала мелкого и, приложив к груди, продолжила спать. Силва устроилась на своём привычном месте.

Утро настало быстро. Малыш спал в тепле и сытый. Я бы тоже поспала, послав всех далеко и надолго. Но хотелось кушать. Так сильно, что живот сводило.

Вспомнив, от чего ещё может болеть мой живот, лицо залило жаром. Потрогала ягодицы. Они были болезненно чувствительны.

— Любим наказывать, значит? Проказник! — улыбнулась я.

Это так здорово — заниматься сексом с человеком, который тебе симпатичен и который к тебе не равнодушен. Сколько, видимо, нерастраченной любви, нежности и желаний у этого мужчины. Мне повезло. Убью заразу, если даже посмотрит на кого.

Уверена, что такой страсти он не проявлял до сих пор ни к кому. Каждая женщина такое чувствует. Это у нас в природе. Годвин был влюблён в свою жену.

Непонятно, почему у них не сложилось. На этот вопрос могла ответить только Мелинда. Настроение стало стремительно портиться. Кажется, я ревную мужчину к собственной жене. Что за подстава это попаданство?

Глава 14. Развалины

Я спустилась вниз. Зал был пуст, а из кухни доносились привычные звуки возни. Решила наведаться туда. Запахи оттуда просачивались изумительные, словно из кондитерской рядом с моим домом там, в будущем. Стало грустно. Но есть все ещё хотелось, и обмыться быстренько тоже. Для этого прихватила с собой кусок полотна, что заменял полотенце. Вещи решила оставить вчерашние. Платье тёмно-зелёного цвета оттеняло мои медного цвета волосы, что я заплела в свободную косу. На голову нацепила платок, что называли здесь платом, в сверху закрепила его ободком из переплетающихся серебряных ветвей. Смотрелось красиво.

— С добрым утром! — поприветствовала я женщин. Одна худая, как жердь с желтушным лицом, две девчушки лет по пятнадцать-шестнадцать и Тётенька. С большой буквы.

Дородная пухлощёкая красавица-купчиха, будто бы сошедшая с картины Кустодиева. Я даже засмотрелась, как ловко она обращается с кухонной утварью и заодно успевает надавать тумаков мальчишкам, что крутились под ногами, воруя кусочки сладкого теста, а если повезёт, то и румяные булочки.

— Что хотели, леди? — не очень ласково, но и не грубо спросила кухарка, Гвен, кажется.

— Я бы хотела горячего чая, а лучше молока. Малыш скоро проснётся.

— Пришлю поднос в комнату, — последовал короткий ответ.

— Нет, Гвен, я поем здесь. Тут тепло. Я сейчас в купальню, постараюсь быстро вернуться. Не пускайте ко мне никого.

— Ясно, — осмотрела она меня строгим взглядом.

С купанием я справилась очень быстро. Чтобы намылиться, вылить на себя несколько ковшиков воды, много времени не потребовалось. Я и этому была рада. Волосы мочить не стала.

Когда вышла из купальни через дверь в кухню, на столе стояли: большое деревянное блюдо с куском мясного пирога и свежеиспечёнными румяными булочками, небольшая плошка с горьковатым, но очень вкусным мёдом (точно от диких пчёл), а также большая кружка тёплого молока с куском масла, плавающего в нем жёлтым диском.

— Молоко будет питательнее для ребёнка. Ешьте, всё свежее, — более дружелюбно сказала женщина.

— Спасибо, — нерешительно улыбнулась я. Странно было чувствовать такое отношение, не враждебное, в общем.

Я принялась за еду. Пирог был замечательным, как и булочки.

Всё время, что наслаждалась едой, чувствовала, как кухарка бросает в мою сторону задумчивые взгляды. Вскоре мы остались вдвоём. Девочек она отправила за чем-то, как и выгнала мальчишек. Худосочная особа уселась в самом дальнем углу и стала чистить овощи, тихо бубня себе что-то под нос. Я поняла, что Гвен нужны ответы. Любопытство так и распирало ее обширную грудь.

— Надо было мальчишек накормить, — решила помочь, начав разговор.

— Балуются. Они никогда не голодают, но вечно что-то жуют.

— Всё очень вкусно, Гвен. У тебя золотые руки, — польстила ей. Еда и правда была очень вкусной.

Женщина покраснела от удовольствия и смешно оттопырила уточкой губы, слегка поводя покатыми плечами. Смущается.

— Что есть, то есть, — не стала она отрицать.

— Почему так тихо? — спросила я, кивая головой в сторону зала.

— Так ведь все уехали на охоту, ещё рано поутру. Наверное, маленький хозяин был беспокойным ночью, что вы не проснулись, леди?

— Он чудесный ребёнок. Просто я уснула крепко. Впервые за последнее время здоровый сон, — вздохнула я, и это было не притворством.

Гвен многозначительно закивала.

— Сложно молодой леди с ребёнком. Мара была бы не против заработать, если бы вы позволили ей кормить грудью малыша. Она здоровая и молока у неё много.

— Нет. Я сама пока хорошо справляюсь. Сыну хватает. Но я буду иметь в виду… Мару.

— Жаль её. Молодка и без мужа. Все знают, что она родила от негодника Кевина. Он не отказывается ей помогать, но и жениться тоже, судя по всему, — она сделала глубокий вздох и замолчала.

Я тоже молчала. Молоко заканчивалось в кружке, хоть я и цедила его медленно, а информации ноль. Когда в следующий раз я ещё так свободно посижу? Но и навязываться кому-то леди не положено. Ждала первого хода от кухарки. Женщина меня не разочаровала.

— Я вас очень уважаю, госпожа. А как же иначе? Вы жена нашего лэрда. Раз он вас выбрал, значит, вы заслуживаете его.