С любовью, Луков (ЛП) - Запата Мариана. Страница 53

До тех пор, пока она не подняла глаза, когда подносила ко рту чашку чая, и не испортила мне тем самым весь день.

Мой рот открылся в шоке, когда я, наконец-то, рассмотрела ее лицо, тут же воскликнув:

— Что с тобой случилось?!

Мамино моргание не произвело на меня никакого впечатления.

И мне было плевать, когда я коснулась пластыря на переносице матери и двух лиловых синяков вокруг каждого глаза.

Мне показалось, или ее губа лопнула?

Мама не произнесла ни слова, пока я осматривала ее лицо. Тысячи сценариев о том, что же произошло, пронеслись в моей голове, когда я прохрипела:

— Кто это сделал с тобой?

Мне захотелось кого-нибудь убить. Я была готова растерзать этого ублюдка и насладилась бы каждой секундой.

— Успокойся, — непринужденно ответила моя мать, как будто у меня не было ни малейшей причины возмущаться по поводу синяков на ее лице.

И конечно же, я проигнорировала ее слова.

— Что с тобой случилось?

Женщина даже не стала переводить на меня взгляд своих ярко-синих глаз. Перед тем, как сделать еще один глоток, она произнесла:

— Я попала в автомобильную аварию. Но все нормально.

Она попала в аварию, и все было нормально.

Мне оставалось только моргать, наблюдая, как мама взяла свой телефон со стойки, словно произошедшее казалось не столь уж и важным, и начала читать что-то на экране. Я же сидела, замерев, пытаясь осмыслить ее слова и их значение... и не могла. Потому что прекрасно представляла, что такое автомобильная авария. Чего я не понимала, так это того, почему, черт возьми, она не позвонила и не сообщила мне об этом. Или хотя бы не отправила смс.

— Ты попала в автомобильную аварию? — слова слетали с моих губ также медленно, как и попытки мысленно составить их в предложение.

Она попала в аварию. Моя мама находилась в машине, и, похоже, столкновение оказалось достаточно сильным, так как выглядела она ужасно.

Вот что сказала моя мать, при этом даже не глядя мне в глаза, когда попыталась объяснить, что же с ней произошло.

Какого. Хрена?

Мама продолжала смотреть в сторону.

— Ничего страшного, — настаивала она. — У меня всего лишь сотрясение мозга. Врачи смогли быстро вправить мне нос. Конечно, машина разбита, но страховка другого водителя покроет весь ремонт, потому что он въехал в меня при свидетелях, — затем женщина, которая даже с синяками под глазами не выглядела, как мать пятерых детей, и определенно выглядевшая лучше, чем ее младшая двадцатишестилетняя дочь (то есть я), наконец, посмотрела в мою сторону. И повела себя совершенно невозмутимо, поджав губы таким образом, что мне вспомнился мой подростковый период, когда я пререкалась с ней, а она почти была готова меня отлупить.

— Не говори своим братьям и сестрам.

Не говорить…

Я схватила бумажное полотенце, лежащее рядом с моей тарелкой, и, задержав у подбородка, выплюнула в него недоеденный рис. Бессмысленная трата драгоценной еды. Однако мне было плевать, так как мои пульс и кровяное давление зашкаливали. Сердце билось ужасно быстро. Просто чудо, что я все еще оставалась здоровой. За исключением эмоционального состояния... Потому что все это напоминало признаки сердечного приступа. По крайней мере, его был достоин тот, кто не заботился о других, а я давным-давно наплевала на свою мать.

Мое сердце не должно было биться так быстро. Я ведь даже не двигалась.

Мама выпрямилась и застонала, когда я положила бумажное полотенце рядом с тарелкой.

— Хватит. Прекрати переводить еду.

Я не стала размышлять о том, когда в последний раз вот так выплевывала еду изо рта. Не стоило начинать злиться еще больше.

— Мам, — произнесла я высоким голосом, похожим на писк и звучавшим неестественно. Он больше походил голос подростка на грани истерики.

Но это была не истерика. Моя мать получила травмы в аварии и не сказала мне ни слова. К тому же не хотела, чтобы я рассказывала об инциденте кому-то еще.

Женщина, которая практически вырастила меня в одиночку, склонила голову в сторону и широко раскрыла глаза, словно пытаясь сказать мне без слов, что пора перестать психовать. Однако больше всего привлекло мой взгляд то, что она даже не поставила свою чашку на стол, когда практически прошипела:

— Жасмин. Даже не начинай.

— Не начинать? — зашипела я в ответ, пристально всматриваясь в ее лицо. Еще минуту назад мой взгляд был устремлен на каменную столешницу кухонного островка, а в голове мелькали мысли о том, как сильно мне хочется принять душ и лечь спать... забыв о тренировках, фигурном катании и своем будущем... но сейчас… Сейчас, я находилась в двух секундах от того, чтобы взорваться от ярости. Вот так, на ровном месте.

Потому что. Какого. Блядь. Хрена.

— Не начинай, — снова потребовала моя мать, легко и непринужденно делая очередной глоток чая. Как будто это не она только что говорила мне, чтобы я не обращала внимания на ее аварию, сотрясение мозга и сломанный нос, и не рассказывала об этом своим братьям и сестрам по какой-то выдуманной ею самой причине.

— Все нормально, — повторила мама прежде, чем я решила проигнорировать всю эту ее хрень с «не начинай» и наклонилась вперед, глядя на нее и моргая так, будто у меня были самые сухие глаза в мире.

— Почему ты не позвонила и не сказала мне об этом? — спросила я, используя тон, за который еще десять лет назад меня бы наказали, поскольку гнев скрутил мои внутренности.

Почему она этого не сделала?

У меня начали дрожать руки.

А мои руки никогда не дрожали. Никогда. Даже в моменты, когда я злилась на людей, которым доверяла и которые подставили меня. Или когда я ждала, чтобы выйти на лёд. Или когда уже занималась фигурным катанием. Не дрожали даже тогда, когда проиграла. И уж тем более, когда выиграла. Никогда.

Мама закатила глаза и снова сосредоточилась на телефоне, стараясь казаться беспечной. Я прекрасно понимала, что она делает. Это происходило не в первый раз.

— Жасмин, — произнесла женщина достаточно громко, чтобы я не выдала еще один ироничный комментарий. — Успокойся.

Успокойся.

Успокойся?!

Мой рот открылся, но она вперила в меня взгляд своих синих глаз, цвет которых мне легко удалось бы узнать по памяти.

— Все в порядке. Какой-то идиот вылетел с автострады и подрезал меня. Я врезалась в машину перед собой, — продолжала мама, и я поняла, почему она решила никому об этом не говорить. — Не стоит из-за этого волноваться. Не злись. Со мной все в порядке. Если бы я могла скрыть происшествие от тебя, то сделала бы это. Бен уже все знает. Твоим братьям и сестрам тоже не о чем беспокоиться, — мама пренебрежительно фыркнула. — Не волнуйся из-за меня. У тебя есть дела поважнее.

Женщина, подарившая мне жизнь, не хотела, чтобы я волновалась из-за нее, потому что у меня имелись дела поважнее.

Подняв обе руки к лицу, я прижала подушечки пальцев к вискам и попыталась уговорить себя успокоиться. Вернее приказала себе это сделать. И даже начала перебирать все техники релаксации, которым научилась за прошедшие годы, чтобы справиться со стрессом но... нет. Ничего из этого не сработало. Ничего.

— Я не хочу, чтобы ты отвлекалась на меня, — настаивала мама.

Клянусь, в ушах у меня зазвенело.

— Скорая отвезла тебя в больницу?

Она издала раздраженный звук.

— Да.

Я сжала виски пальцами еще сильнее.

— Опусти руки и вытащи голову из задницы, — попыталась пошутить моя мать. — Со мной все хорошо.

У меня определенно зазвенело в ушах. Абсолютно точно.

Я даже не могла смотреть на нее. И когда все же произнесла те слова, мой голос прозвучал хрипло и был ниже, чем обычно... словно не принадлежал мне:

— Ты могла бы позвонить мне, мама. Если бы я оказалась в той аварии…

— То тоже не стала бы мне звонить, — закончила она.

— Я... — ну, ладно, может быть, я и не сделала бы этого, но осознание сего факта не облегчило мой гнев даже на малую толику. Скорее еще больше распалило его. У меня настолько сильно дрожали руки, что пришлось вытянуть пальцы, встряхнуть ими и обхватить свое лицо. От злости, дикой злости, мне хотелось кричать. — Дело не в этом!