Школа. Первый пояс (СИ) - Игнатов Михаил. Страница 27
— Продолжай. Если я не отхожу, значит, и останавливаться не нужно.
Гунир опустил руки, едва я сделал быстрый шаг назад спустя десять минут. Покрутил головой.
— Ну, ты и... Закалённый, как клинок от хорошего мастера, приятель. Тебе в искатели идти с такой выдержкой. Уже вся рожа опухла, а ты ни разу не сорвался и по-прежнему поддаёшься.
— Ага-ага, — я хмыкнул. Я бы и рад сорваться, да вот печать не даёт совершить такой ошибки. — Кто такие искатели?
— Самые отчаянные ватажники. Отец их безголовыми иначе не называет. А по мне — лучшие из племени ватажников. Э! — Гунир махнул рукой. — Жаль, если я только заикнусь об этом, отец меня точно безголовым сделает. Всамделишным.
— Ты же уже взрослый мужчина? Воин?
— Да иди ты!
— Так, куда идти? Кто такие искатели?
— В леса иди. В самые дебри. Искатели бродят в самых опасных местах. Ищут редкие растения, логова сильных зверей, руины Древних. За долю продают отметки на карте ватажникам.
— Ясно. Разведчики Ордена.
— Да хрен кто видел этих орденцов! А вот искателей я лично знаю!
— Я понял, понял. Ватажники самые лучшие ребята. С головой. Иди к Миру читать.
— Тьфу, на тебя! Прям бегу уже! Пошли сначала пот смоем.
Я снова рассмеялся, глядя на возмущённое лицо Гунира. Но он прав. Лёгкий ветерок, заглянувший в наш двор, холодил тело. Рубаха пропиталась потом и противно липла. Я развернулся в сторону бочек. Смех закончился сам по себе, застряв в горле. Там, впереди, на ступенях умывальни я ясно видел печать, висящую позади одного из парней. Она была не похожа на мою. Белого цвета, с множеством мелких деталей и символов, которые отсюда я не мог рассмотреть. По сердцу пробежал холодок. Кто это? И почему я раньше не видел печать? Миг и я снял с себя ограничение. Чужая печать пропала. Через два шага я вернул на себя запрет и белые линии вспыхнули над фыркающим от холодной воды парнем. Это Дидо, кажется, ученик алхимика.
Я поставил чашу рядом, напряжённо следя за его действиями. Но парень скользнул по мне безразличным взглядом и продолжил обмывать тело. Не видит? Это уже хорошо. Странно только то, что вблизи его печать не стала чётче. Я по-прежнему не мог разобрать, ни что на ней написано, ни других её деталей. Хотя она висела перед моим носом. Круглая, белая. Всё остальное ускользало от моего взгляда, расплывалось в кляксы и пятна. От усилий даже заслезились глаза.
Опыты показали, что чужие печати я вижу, только когда на мне висит своя. Любая. Даже не несущая на себе ни одного символа. Пустой круг, овал, квадрат. Этого оказалось достаточно. В классе нашлось четыре человека, носящие на себе ограничения. Этот, первый замеченный с ними, Дидо. Богач Арнид. Болтун Дарит, который так много знает. И Виликор, к которой я зашёл за схемой меридианов. Печать над ней была самая сложная, большая и многоцветная.
К счастью, ни один из них не видел мою печать. Опыт с многократным снятием и наложением запрета на себя я провёл с замирающим сердцем. Но Дарит, что-то увлечённо рассказывающий моему земляку на своей кровати, даже не повёл взглядом на исчезающий и появляющийся надо мной огромный красный квадрат. Лёжа в темноте, в тишине заснувшей спальни, я оказался целиком погружен в свои мысли. Всё, что я увидел сегодня, только подтверждало мои догадки, сделанные ещё в Нулевом. Я сделал правильные выводы из одного короткого разговора с Ориколом. Я действительно обладаю талантом мастера Указов. Которого Орден будет счастлив получить в свои ряды. Вот только я по-прежнему не хочу себе такой судьбы. Уж слишком неприглядным выглядел для меня этот путь в скупых оговорках бывшего Попечителя Ордена. Уж слишком сильно ненавидит мастеров Указов Гунир.
Глава 9
— Мир!
— Старший!
Здоровяк подхватился со скамьи, уставившись на учителя. Мы уже заметили, что Иглис любит, когда перед ним тянутся. Кажется, сейчас Мир изображал обожание. На мой взгляд, получалось у него ужасно. Меня от одного взгляда на выпученные глаза парня воротило и хотелось плюнуть. Но послушник довольно пригладил свои усы, перед тем как задать вопрос.
— Цвета Ордена?
— Чёрный, серебро для стягов, белый и чёрный для личных гербов.
— Цвета рангов?
— Серый, синий, красный, белый, золотой, серебряный.
— Что означает красный цвет отворотов?
— Стражу города.
— Чёрный?
— Стражу дорог.
— Смысл цветов на стяге?
— Верность, сила, отвага Послушников позволяют сиять славе Ордена!
— Ещё?
— Лишь твёрдая рука Магистра ведёт нас сквозь тьму сомнений!
— Балл.
Учитель Иглис внёс изменение в камень рейтинга, и имя Мира переместилось на строчку вверх. Всего за неделю оно выползло с последних пяти мусорных позиций. И в этом именно моя заслуга. Вчера он эти лозунги повторил по памяти раз двадцать. Даже соседи уже просили заткнуться. Зимион и Гунир и без меня уверенно находились в середине списка. Мой земляк умный парень, а здоровяк хоть и ленился, но большая часть того, о чём говорили учителя, ему была известна и так. И отец его во многом натаскал. Ещё бы грамоту не обходил стороной, как ядовитую змею, и было бы вовсе замечательно.
— Лишь твёрдая рука Магистра ведёт весь Орден к великому будущему! Кто знал об Ордене тридцать лет назад? Никто! Кто мы сейчас? Сила, которой подчиняется весь край Морозной Гряды! Земли под нашим управлением процветают!
— Только попробуй что-нибудь ляпнуть!
Я шептал, едва шевеля губами, но угрозы в моих словах оказалось достаточно, чтобы Гунир кисло скривился и убрал руки со стола. И ведь всего-то понадобилось два разговора, а когда стало ясно, что слов мало, подкрепил их парой ударов. Пусть учитель Зиран оказался глуховат, и на его уроках это могло сойти с рук. Но совсем молодой и придирчивый Иглис! Тот самый, что раз в неделю наказывал кого-то плетями! Причём за полную ерунду. Иногда безголовость ватажника меня просто поражала. В пасть Монстра залезать не пробовал? Я постарался взглядом передать соседу всё, что я думаю о нём и его выходках.
— Магистр мудр и справедлив. Уже десять лет Орден не повышал налоги и сборы идущих. Ордену слава! — Иглис впился горящими восторгом глазами в наши лица.
— Ордену слава! Его величие — наша гордость! Наша сила — его мощь!
— Зачем Ордену нужны острые мечи и отважные бойцы? Чтобы защитить свою основу — людей Морозной Гряды от нашего вечного врага. Альянс тысячи сект виновен в неисчислимых бедствиях: он выжег дотла столицу нашей старой империи, убил три четверти Древних, превратил все крупные города в смертельные ловушки, изменил сами основы нашего мира, обрушил на предков бесчисленные бедствия, которые до сих пор убивают нас. Триста шестьдесят восемь лет назад ответный удар Древних обрушил саму Смерть на Альянс. Уничтожил их почти под корень. Но что для паразитов, которые присосались к силе Неба гибель учеников и подчинённых? Старые монстры: главы сект, старейшины, приближённые выжили, разменяв их жизни на свои. В то время как наши предки боролись за выживание родных, разменивали свои жизни в проклятых городах на знания, Альянс снова пришёл к нам. Зачем?
Иглис перевёл дыхание. Он говорил с напором, жаром. Повторял то, что я когда-то в детстве слышал и смутно помнил. Но что мне тогда было до давно минувших дней? Меня гораздо больше волновали чудеса Древних, чем причина их гибели. А истории из жизни Рам Вилора были гораздо ближе и понятнее, чем скучный трактат истории. Конечно, потом я вырос, и детские игры и развлечения закончились. Вернее, меня заставили вырасти. Но к тому времени те книги были давно обменяны на новые. И вот сейчас я угадывал в словах учителя строки из них. Пожалуй, теперь, вырвавшись из Пустошей к настоящей жизни, взрослой, где секты это не записи в старых книгах, всё это стало во много раз важнее.
— Ты! Ты знаешь, что больше всего привлекает сюда сектантов?
— Люди.
— Верно. Люди. Их тела. Их кровь. Их сила. Их души. Для любого сектанта — человек, который слабее его — лишь ресурс. Они прячутся в лесах вокруг наших городов. Похищают людей, разоряют деревни. Они приносят нас в жертву на своих алтарях! Превращают наши тела в лекарства, продлевая свою жизнь! Пьют нашу силу, делая себя сильнее! Уничтожают наши души в своих обрядах! Сотни лет! Им нет места под Небом! Встали! Что ждёт секты? Троекратно! Смерть! Смерть! Смерть! Ну!