Партизанки - Яковенко Владимир Кириллович. Страница 26

Ехать на конспиративные квартиры подполья сейчас, когда наступала глубокая ночь, было делом немыслимым: улицы города, особенно в центральной части его, кишели патрулями. Привлечь к себе их внимание означало бы верную гибель не только для самих себя, но и для хозяев явочных квартир.

Можно было, конечно, не выполнив задания, попытаться уйти из Бобруйска в обход многочисленных постов и засад. Шансов на это было, правда, немного. Но, если бы даже сомневаться в успехе не приходилось, ни Масюк, ни Пигулевский никогда не выбрали бы такого пути.

— Вы из лесу? — участливо обнимая Марию за плечи, спросила соседка Вержбицких у Бориса.

— Нет. Из деревни, — осторожно отозвался тот. — За детьми приехали. Куда вот теперь податься…

— А что думать? Оставайтесь у меня, — решительно предложила женщина. — Дом большой, места всем хватит. А то ведь с комендантским часом шутки плохи: расстрел на месте!

Наутро, после тревожной ночи, в течение которой Мария не сомкнула глаз, партизаны приступили к сбору разведданных. Город был забит гитлеровскими войсками. Здесь развернули свои штабы несколько крупных соединений вермахта: воинские моторизованные колонны проходили через Бобруйск почти постоянно. В районе Березинского форштадта, где провели ночь Масюк и Пигулевский, располагался крупный аэродром, на котором базировались бомбардировщики люфтваффе. Тут же, вблизи, тянулись пути железнодорожной станции Березина, всегда заполненные воинскими эшелонами.

Немалых усилий и риска стоила партизанским разведчикам та информация, те данные, которые удалось им собрать. Ближе к вечеру они знали уже многое: о расположении казарм и караульных помещений, о местах стоянок боевой техники, о вооружении частей.

Однако сведения эти, при всей их ценности, были, конечно же, далеко не полными: за несколько часов работы в городе трудно было рассчитывать на большее.

Более детально обстановку в бобруйском гарнизоне Мария и Борис узнали лишь при встрече на одной из конспиративных квартир с городскими подпольщиками. Здесь же партизанам передали несколько ящиков с патронами, добытыми патриотами в Бобруйске, и соль, которую за пределами города достать было действительно невозможно.

Подпольщики, в свою очередь, с радостью приняли те продукты, которые Мария и Борис доставили в Бобруйск: ведь жили они очень голодно.

Незадолго до наступления комендантского часа, когда начало уже смеркаться, Масюк и Пигулевский отправились к дому Марии Анодинковой, медицинской сестры одной из городских больниц, связанной с подпольщиками. В специально оборудованном тайнике она хранила медикаменты и хирургические инструменты, которые с большим риском выносила с работы. Набору скальпелей, перевязочным материалам, вате в те трудные годы, особенно у партизан, не было цены.

Тщательно замаскировав все это в санях, разведчики тронулись в обратный путь. Задание, полученное от партизанского командования, было выполнено. Мария и Борис везли в отряд, который располагался в те месяцы более чем в пятидесяти километрах от Бобруйска, разведданные по городскому гарнизону, боеприпасы и жизненно необходимые медикаменты.

Успешно пройдя многочисленные проверки, Масюк и Пигулевский глухими лесными дорогами медленно приближались к партизанской зоне. Позади была уже большая часть нелегкого пути. И здесь, когда, казалось, никаких неожиданностей уже не будет, их подстерегала еще одна опасность.

Усталая лошаденка, плетясь из последних сил, вынесла повозку на маленькую лесную полянку, которой заканчивалась длинная и узкая просека. Мария, державшая в руках вожжи, в этот момент зачем-то обернулась к Борису. А снова взглянув вперед, она не поверила своим глазам: прямо на них с другого конца поляны мчались сани, набитые людьми в серо-зеленых шинелях…

— Гранаты, Борис!

Рука Пигулевского, уже понявшего, что впереди опасность, зашарила под слоем сена: там было оружие.

Расстояние между повозками тем временем быстро сокращалось.

Натянув вожжи, Мария придержала лошадь, уступая колею немцам. Однако дорога была слишком узка, чтобы на ней могли свободно разъехаться двое саней. Масюк поняла это слишком поздно: когда сани с гитлеровцами, зацепившись за их розвальни и едва не опрокинув их, остановились.

Наступило короткое замешательство.

Положению разведчиков едва ли можно было позавидовать: в санях боеприпасы, медикаменты, оружие. Достаточно найти их фашистам — и все будет кончено…

Медлить нельзя. Пигулевский, прекрасно понимая это, взял инициативу в свои руки. Молча соскочив с саней, он торопливо обошел вокруг них, прикидывая, с какой стороны лучше взяться за розвальни, чтобы сдвинуть их в сторону. Сила у Бориса была недюжинная: это оказалось для него делом минутным.

Все это время Мария, ни жестом, ни взглядом не выдавая своего напряжения, молчала, внимательно наблюдая за гитлеровцами, а рука ее в любой миг готова была юркнуть за полу полушубка и выхватить оттуда пистолет.

Однако фашисты, принявшие, очевидно, Масюк и Пигулевского за местных крестьян, не проявили, как ни странно, никакой враждебности. Громко переговариваясь между собой и посмеиваясь, они явно забавлялись происходящим. Такое в то время случалось нечасто.

Поправив упряжь, Борис, по-прежнему не произнося ни слова, уселся в сани и, будто бы ничего и не случилось, кивнул Марии:

— Трогай потихоньку.

Вскоре лесная полянка, а вместе с ней и опасность остались позади.

Немало бесстрашных разведчиц узнал я за долгие годы войны на партизанских тропах и помню их всех, очень молодых, отважных и преданных своему народу. Но образ Марии Масюк память хранит особо. Наверное, это потому, что она была первой. Первой партизанской разведчицей, которую я встретил на белорусской земле.

Наступала весна сорок второго года. Ширилось и крепло народное движение на временно оккупированной гитлеровцами территории Белоруссии. В глубоком тылу у фашистской армии под руководством подпольных комитетов партии возникали сотни новых партизанских отрядов. Борьба на вероломно захваченной, но непокоренной земле республики разгоралась с новой силой. Летели под откос эшелоны с боевой техникой и живой силой врага, выводились из строя немногочисленные, с трудом восстановленные фашистами после отхода Красной Армии заводы и фабрики, повсеместно повреждались коммуникации, линии связи, шоссейные и грунтовые дороги, имеющие стратегическое и оперативное значение. В деревнях подвергались нападению, а нередко уничтожались гарнизоны и посты вермахта и полиции. Срывался сбор продуктов и скота у населения, успешно велись бои против карательных экспедиций. Появлялись даже партизанские зоны, целиком освобожденные от врага, занимавшие порой очень значительные территории.

Народ поднялся на борьбу.

Гитлеровское командование было вынуждено отзывать целые дивизии с восточного фронта и направлять их в свои тылы, чтобы задушить борющийся народ, сломить его волю и дух.

Усложнявшаяся с каждым днем обстановка требовала от партизанского командования резкого повышения бдительности, постоянного совершенствования и активизации деятельности разведорганов. Ведь только благодаря своевременной и абсолютно точной информации можно было успешно противостоять жестокому, коварному и очень сильному врагу. В этих условиях командиры и штабы отрядов все чаще и чаще привлекали к сбору разведданных советских женщин и девушек, и они вели эту работу не хуже, а порой даже и успешнее, чем мужчины.

Почти все они жили в деревнях, отлично знали местность и все ее особенности, и это позволяло разведчицам с относительной безопасностью заниматься сбором сведений. Без их бескорыстной, предложенной ими самими помощи нам, партизанам, пришлось бы очень трудно.

Конец марта и начало апреля сорок второго года для партизанских групп и отрядов, располагавшихся к югу от Бобруйска, оказались на редкость тяжелыми. Все или почти все населенные пункты в этой зоне были заняты гитлеровскими войсками. Кровопролитные столкновения с ними происходили ежедневно. Стоянки отряда приходилось менять тоже почти каждый день. Холод, нехватка боеприпасов и продуктов остро давали о себе знать.