Бракованные амбиции - Исаева Анастасия. Страница 4

— Мы только что попрощались с ними. Давайте передохнем? Если для этого нужно переехать, мы это сделаем. Вам не кажется, что еще рано делать выводы о том, кто и что собирается присвоить? Я здесь ради брата. И не отступлю. Вам ведь тоже есть чем заняться?

Ольга Федоровна приосанилась. Среди всех родственников она единственная, кто хоть что-то понимал в деятельности заводика. Бывший инженер-проектант, бабушка обещала вникнуть в систему выплат ради интересов внука. В нагрузку ко всем бедам им досталось внимание прессы. Не каждый день погибают промышленник и его богемная жена. Впрочем, журналистам скоро надоело: авария признана несчастным случаем и родственники погибших вели себя как обычные люди, убитые горем.

Лира молча допивала пустой чай, а бабушка теребила морщинистые пальцы. Как-то это все неправильно, с грустью думала девушка. Матери ее матери давно не стало, бабушку со стороны отца она никогда не знала. Ольга Федоровна относилась к ней как к неизбежному приложению супруги своего сына. Между ними не пробегала черная кошка, но и привязанности не сложилось.

— Вы чего такие? — вошел молодой человек.

— Все хорошо, Лёвушка, садись завтракать, — отозвалась бабушка.

Но мальца так легко не проведешь. Он посмотрел на сестру, рывшую в тарелке канал для масляного ручья, и нахмурился.

— Если из-за меня, то все обсуждайте при мне. Я уже взрослый.

Ольга Федоровна шумно выдохнула, пытаясь скрыть фырканье, чем потеряла еще пару пунктов благосклонности внука. Когда Лев плюхнулся за стол и схватил румяный гренок, Лира увидела, что он такой же не выспавшийся, как и все в этом доме.

— Вы по субботам не учитесь?

— Нет, достаточно того, что теперь эта бодяга длится одиннадцать лет.

— Зато университеты на год короче.

— Только для бесполезных профессий. Нормальные технические специалисты по-прежнему учатся пять лет. Когда я буду должен слушаться тебя официально? — спросил брат с набитым ртом.

— Можешь начинать.

— Сначала получи бумажки, — парировал бесенок. — Какой у нас план?

— Сегодня сходим на квартиру. Если все понравится, организуем перевозку вещей. В понедельник ты идешь в школу, а я — на собеседование.

— Нафига тебе работа? Ничего не заработала, что ли?

— Лёва! — одернула его бабушка.

— Попечитель должен иметь доход. Пока счета родителей нам недоступны и тебе не назначено содержание от завода, я буду отстегивать тебе на карман, — почти весело произнесла девушка.

— Не забудь с государства стрясти для меня пенсию, — нейтральным тоном отозвался Лёва, а сестра сделала отметку расспросить брата наедине. Тот явно что-то скрывал.

— Я поел. Вызовем такси или хочешь на автобусе?

Все знали, что Лира — преданная фанатка общественного транспорта. По крайней мере, в Москве больше шансов приехать вовремя, воспользовавшись метро. В редкие визиты домой девушка никуда не спешила, поэтому нерегулярность автобусов ее не раздражала. Но дел у них много, поэтому ответила:

— Такси.

— Хорошо. Ба, ты с нами?

— Нет, езжайте, я приготовлю обед.

[1] Meteorites — разноцветная сияющая пудра марки Guerlain, выпускается в виде шариков, рассыпчатой пудры, а также в компактной, прессованной форме.

[2] Manfrotto — производитель товаров для фото и видео съемки (сумки, штативы, освещение).

2

В этой квартире прошли детские годы Лиры. Первое время она была безоблачно счастлива: у нее появились комната и первые успехи в балете, пока в восемь лет не узнала, кто ее отец и как им досталась эта жилплощадь. Как-то одна из девчонок на балетном классе посмеялась над ней: «И это ты называешь релеве[1]? У тебя же стопа деревянная. Ну и какая ты после этого дочурка Манна?». В ответ она поколотила эту врушку и убежала в библиотеку, чтобы найти все, что писали про маму и Эмиля Манна. Правда потрясла: ее отец — известный танцовщик, и у нее есть младшая сестра. Еще узнала, что этой квартирой он откупился от нее.

Миле пришлось рассказать все. В молодости она танцевала в московском театре. Они с Эмилем влетели в страстный роман, а когда случилась беременность, он пожал плечами и уехал выступать заграницу. Влюбленная девушка вернулась в провинцию, уверенная, что Эмиль одумается, но не дождалась. Когда Лире было шесть, у отца появилась дочь Камилла, которую он назвал своим первенцем. Мила не стерпела подобной несправедливости. Разъяренная, она подала в суд на алименты и установление отцовства для Лиры. За эти годы карьера Эмиля пошла в гору, и он кое-что заработал, выступая в известных театрах мира. Отца Лира видела лишь раз, но тогда не знала, что это был он. В тот день мама нарядила ее в лучшее платьице и привела в красивый ресторан. Им навстречу поднялся статный незнакомец, долго рассматривал свою маленькую копию и сказал бывшей возлюбленной:

— Ты получила от меня все, что хотела. Исчезни, и чтобы больше я вас не видел.

Мила воспитала дочь, не желавшую знать отца. В двадцать Лира пыталась избавиться от родного цвета волос. Последовательно перепробовала оттенки рыжего, русого, дошла до темно-каштанового, но не ощущала себя собой, пока не вернулась в блонд. Эксперименты проходили после аварии, и все думали, что это способ пережить временную потерю трудоспособности. Для начинающей балерины сломать ногу означало крах всего. Но в тот момент, когда ей не нужно было оттачивать партию по десять часов в сутки, девушка поняла нечто важное. Она больше не хочет классический балет, не хочет референций к манновскому наследию. Сбросив эти путы, смогла по-настоящему легко шагать, делая то, что любит — исполнять, а позднее и ставить, современные джазовые танцы.

Переступая порог старого дома, взрослая Лира невольно зажмурилась, хотя и знала, что в квартире давно все переделано. Мама гордилась своей литературной гостиной, но не надеялась заманить туда дочь. Лев же без малейшей деликатности втолкнул ее в прошлое.

— Вау!

Девушка открыла глаза, и на нее обрушился цвет. По полу бежали бирюза с графитом, подгоняемые языками алого пламени. Орнамент раздражал, но отвести глаза было невозможно — он гипнотизировал, казалось, что узор сменится, стоит только посмотреть под другим углом. Белые стены коридора хранили автографы, признания в любви и благодарности хозяйке. Таинственное «Передайте Маше, чтобы не ждала меня завтра» датировано 2010 годом и не содержало иных указаний или подписи. В маленькой прихожей стояла напольная вешалка, увенчанная букетом человеческих ладоней.

— Ты здесь никогда не был?

— Не-а. Папа говорил, что эта тусовка 18+, но думаю, он просто не хотел, чтобы я встречался с маргиналами и диссидентами.

— Вряд ли мама водилась с такими элементами. По ее рассказам, здесь собирались поэты, писатели и критики.

Вручив верхнюю одежду расчлененке, они доверились пестрой плитке и пришли в гостиную, пол которой устилал многоцветный ламинат с преобладанием аквамарина. Зелень множества комнатных растений разбавляла на первый взгляд негармоничную обстановку: стулья и кресла разных стилей, к ним притыкались столики-грибы с пепельницами. Совершенно не понятно, для чего в общей комнате стоял секретер, но он прекрасно сочетался с пианино. Что-то здесь было неправильно, но заговорил Лёва, и мысль ускользнула.

— Кажется, ты мало представляешь, что это за место. Этот салон такой же литературный, как и музыкальный, и киношный, и театральный, и вообще любой, если такой вид искусства существует. Здесь собирались все, кто готов чесать языком о своем творчестве. Странно, что нет балетного станка.

Она подозрительно взглянула на брата. Ранее в беседах, и тем более в переписке, он не трудился использовать сложные предложения и демонстрировать словарный запас. Ей следовало внимательнее слушать маму, когда она восторженно описывала его незаурядные способности.