Твое имя - Платунова Анна. Страница 55

— Па?.. — прошептал Эрл и тут же, захлебываясь от радости, звонко закричал на весь дом:

— Папа!!!

ГЛАВА 41

— Эрл, не приближайся! — крикнул Бьярн. — Эта тварь вовсе не твой отец, а только притворяется им!

Мара не знала, что и думать. Оглянулась на Эрла: глаза у мальчишки, как две медные монетки, вот-вот заплачет. А этот… Это… Неужели правда отец? Как такое возможно?

— Сынок… — мужчина сделал шаг навстречу, но тут же захрипел: Бьярн стиснул ему горло, прижал к стене.

— Не смей его так называть! — прошипел он сквозь зубы.

Мужчина, как ни странно, не пытался вырваться. Даже не пробовал отвести огромную руку от своего горла, только молча смотрел в глаза Бьярна: говорить со сдавленными голосовыми связками он не мог.

— Отпусти, задохнется! — испугалась Мара.

— Туда ему и дорога!

Эрл всхлипнул и все же разревелся. Он попытался втиснуться между мужчиной и Бьярном, разнять их, развести своими маленькими руками.

— Папа… Бьярн… Папочка… Бьярн, миленький, отпусти его, это папа мой!

Но Бьярн точно не слышал. Лицо его побелело от ярости.

— Ты убил всех этих девушек! Ты охотился за Марой! Ты не заслуживаешь жизни, тварь.

Мара понимала: надо срочно что-то сделать, но потрясение оказалось настолько велико, что она наблюдала за происходящим словно со стороны, а с места сдвинуться не могла.

Мужчина ухватил Бьярна за запястье, пытаясь отвести руку от горла. Сейчас стало понятно, что и его возможности небезграничны: он пытался вздохнуть и не мог.

Эрл пронзительно закричал и бросился к своему игрушечному деревянному мечу, схватил его, ударил по ноге Бьярна, не переставая при этом плакать.

— Отпусти его! Отпусти! Я тебя больше никогда любить не буду, гадкий Бьярн!

Душераздирающая сцена вырвала Мару из ступора. Нет, так не должно быть!

— Бьярн, — она мягко коснулась тыльной стороны его ладони, а после попыталась разжать пальцы. — Не надо. Отпусти. Если он виноват, то получит по заслугам. Но давай выслушаем сначала!

И Бьярн послушался, отпустил, хоть это тяжело ему далось. И незваный гость, и хозяин — оба дышали, как после долгой битвы. Нечеловек сполз по стене на пол.

— Чудно… — прохрипел он, закашлялся и не скоро сумел продолжить: — Всегда так гостей встречаете?

— Только убийц, — мрачно отозвался Бьярн.

Эрл скользнул мимо него и кинулся на шею мужчине. И тот в ответ обнял ребенка как величайшую драгоценность, как нечто бесценное — утерянное и вновь чудесным образом обретенное, так что сомнений не осталось, он действительно его отец. Черты его лица разгладились, потеряв немного язвительное выражение. Мара видела сейчас только безграничные нежность и любовь.

— Я никого не убивал, — сказал он, когда дыхание выровнялось. — Так что ты, друг мой, едва не отправил на тот свет невинного человека.

— Человека? — хмыкнул Бьярн, хотя теперь и на его лице читалось раскаяние, так что он пытался казаться еще более суровым и «опасным», чем обычно. — Ты явно не…

— Тсс, — мужчина приложил палец к губам и скосил глаза на прижавшегося к нему Эрла. — Кое-кто не в курсе… Я Рейвен, кстати о птичках. Как-то некрасиво убивать гостя, не спросив сначала его имени, вам не кажется?

Мара фыркнула, не сдержавшись. Ну что за человек? Ладно, нечеловек! Пытается острить, хотя ситуация далеко не веселая.

А время убегало, Витор ждет на службе. Если прогуляют без уважительной причины — неприятности обеспечены.

Рейвен сам предложил выход.

— Эрл, сынок, ты ведь знаешь, где работает Мара?

Эрл отстранился и кивнул, не понимая, к чему этот вопрос.

— Добеги и скажи дежурному, что Бьярну плохо, а Мара осталась ухаживать.

— Мне плохо? — прорычал Бьярн.

— А что, тебе хорошо? — невинно парировал Рейвен. — Прости, не понял.

Бьярн только челюсти сжал, понимая, что спорить с этим язвительным мерзавцем себе дороже.

Эрл хлюпнул носом и вытер рукавом мокрые глаза. Перевел хмурый взгляд с Бьярна на отца и обратно.

— Схожу, если только ты, папуля, и ты, Бьярн, пожмете друг другу руки и пообещаете не ссориться, пока меня нет! А то вздумали тут драться, как маленькие!

— А я не дрался, сынок.

Рейвен поднял на Бьярна взгляд кроткой овечки, так что даже Маре захотелось его поколотить. Бьярн молча протянул ладонь, только на скулах играли желваки. И вот две руки — одна обветренная и покрытая мозолями от меча, и другая — узкая, тонкая, такая, которая, кажется, ничего тяжелее пера не держала, — соединились в рукопожатии. Им удалось убедить Эрла, так что он, строго посмотрев на обоих, умчался, прихватив с собой деревянный меч.

Рейвен, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло, вытянув длинные ноги.

— Что же, теперь можем поговорить!

Мара сдерживалась при Эрле, но теперь поняла, что непременно должна сказать какую-нибудь колкость. Что он о себе возомнил?

— Никогда бы не подумала, что у нашего милого мальчика может оказаться такой заносчивый и самовлюбленный отец.

Рейвен поиграл бровями.

— Я тоже очень милый. Правда-правда! Не будь твое сердце занято другим, ты бы уже таяла, как снежинка на солнце.

Бьярн было подался к нему — лицо не сулило нечисти ничего хорошего, но осознал, что сказал Рейвен, остановился и посмотрел на Мару.

— Сердце занято другим?

Мара не могла не улыбнуться, глядя на его растерянное лицо. И тогда Бьярн догадался, глаза его сделались лучистыми от счастья.

— Девочка моя… — сказал он.

— Так! — Рейвен звонко хлопнул в ладоши. — Я рад за вас, ребята. Искренне рад. Но у нас времени ровно до того момента, как вернется мой сын. Эрл ничего не знает о том, кто он, и я пока не намерен ему это открывать.

Рейвен оказался неприятной нечистью, но в данном случае говорил правильные вещи. Не время расслабляться. Бьярн и Мара переглянулись. Мара присела на край дивана, Бьярн подтащил ближе второе кресло.

— Рассказывай. Кто ты, откуда и почему выжил? А главное — кто убивает девушек?

— Уверен, вам не терпится узнать ответы на все эти вопросы, но придется начать издалека. Вы знаете, с каким государством граничит Симария на севере?

— Да, — ответил Бьярн. — Граница с Иристаном проходит по Чернолесью.

— А знаете, какое дивное место этот Иристан? — в голосе Рейвена вновь сквозила ирония, а еще горечь.

— Не думаю, что дивное, — не согласилась Мара.

Она не очень хорошо разбиралась в политике, но в Симарию доходили дикие слухи о том, что Иристан заполонила нечисть, что дела там обстоят хуже, чем на севере Симарии в самые плохие времена.

— Люди там с трудом выживают, — продолжила она мысль. — Там какой-то мрак творится.

— Лучше не скажешь, — согласился Рейвен. — Сейчас вы удивитесь — там с трудом выживает даже нечисть. Я имею в виду, разумная нечисть. Такая, как я, или малыш Эрл, или моя Адель… Я только хотел для своей семьи спокойной жизни. Мы пришли в Симарию не для того, чтобы убивать, мы пришли, чтобы растить детей. Построить дом, смотреть в будущее без страха.

Рейвен говорил, и Мара увидела перед собой другого человека. Серьезного и довольно несчастного. Видно, все его нахальство и ехидство — лишь маска, спасающая от боли.

— Хутор Анхельм? — спросила она.

— Да. Наш дом. Но все по порядку… Мы — лестаты. [1]

Мара вскинула голову, пытаясь припомнить, что скрывается за этим словом. Встретилась глазами с Бьярном, тот едва заметно пожал плечами.

— Вам это слово незнакомо? Неудивительно. Симарию хорошенько подчистили от таких, как мы. Это у неразумной нечисти не хватает мозгов, чтобы убраться подальше. А разумной весьма доходчиво объяснили… В Симарии любую нечисть убивают без суда и следствия!

— А как бы вы хотели? С судом и следствием? — глухо спросил Бьярн. — Нечисти не место в Симарии.

Рейвен посмотрел в упор на собеседника. Взгляд был тяжелым.