Воевали мы честно (История 31-го Отдельного Гвардейского тяжелого танкового полка прорыва. 1942 - Колбасов Николай Петрович. Страница 24

Мы срочно начали заметать следы. Выбросили пустые рамки, вытерли стол, залитый медом, но в комнате все равно стоял такой аромат, какой никуда не спрячешь. А офицеры, будто почуяв запах, шли прямо в наш дом. Они вошли, поздоровались. Мы несмело ответили. Офицеры повели носами: «Ребята, что, мед есть?». «Есть», — ответили мы. «А где?» — спросили. «Вон, за домом улей», — ответил Василий. «Ребята, помогите, мы не знаем, как обращаться с пчелами», — попросил капитан. Мы с заряжающим сказали: «Вася, ты оставайся, а мы пошли» и, забрав ведро с медом, направились к танку. Через полчаса увидели возвращающегося механика. В руках у Василия был большой таз с медом. На вопрос: «Как это ты?», — он ответил: «А я по-честному — половину им, половину — себе».

Развели костер, соты растопили. Воск сняли. Мед залили в бутыль. Я в это время связался со штабом. В штабе уточнили, что нам необходимо для ремонта. С распухшей губой мне трудно было говорить, но все же в штабе поняли. Вскоре приехала летучка. Фрикцион заменили, и мы двинулись догонять колонну. Сначала ехали через поля, потом дорога пошла лесом. Васька что-то прихворнул. На место механика-водителя сел заряжающий. Машину он вел неважно. Несколько раз съезжал с дороги, но каждый раз удавалось выбраться обратно. Проехали небольшой мост. Рядом лежало с десяток длинных квадратных балок, толщиной сантиметров по тридцать, приготовленных для ремонта моста. Видимо, наш заряжающий все силы отдал, чтобы не свалиться в реку, потому что сразу за мостом машина вильнула и съехала в кювет. Дали задний ход. Правая гусеница сорвала дерн и стала выворачивать торф, левая болталась в воздухе. Сам танк днищем плотно сел на грунт. Сообщили в штаб. Нам пообещали прислать тягач. Поужинав, легли спать. Машина имела сильный крен. Для того чтобы как-то лечь, пришлось приложить немало усилий. Дно под башней выровняли снарядами, и командир с заряжающим и артиллеристом улеглись прямо на них. Мы с механиком устроились на своих сиденьях. Ночью подкладки под сиденьями вываливались, и мы с грохотом падали на товарищей. Утром, позавтракав, пошли обследовать окрестности. Оказалось, что впереди находился еще один хутор, на котором жили две эстонские семьи. Одна зажиточная, в хорошем доме, и рядом, в хибарке, старик со старухой. Познакомились. Договорились, что утром и вечером будем брать у них по ведру молока. Раньше эстонцы сдавали молоко на завод. В результате боев завод не работал. Хозяева хранили молоко в бидонах, опущенных в колодец. Меня отправили в расположение полка за продуктами. На попутных машинах добрался до нашей части. Полк только что вышел из боя. Я заглянул к начальнику штаба. Брюквин расспросил, что случилось с нашим танком. Пообещал помочь с тягачом. В конце разговора он приказал мне по возвращении в часть снова вернуться работать на штабную рацию. На мои слова, что начальник связи отстранил нас от работы на радиостанции, Брюквин сердито заметил, что радистами штаба распоряжается он, а не начальник связи, и я обязан выполнять его приказания. Получив сухой паек на экипаж, поехал обратно. На окраине городка находилось КПП. Там решил сесть на попутную машину. Народу на КПП скопилось много. Заметил одного танкиста из нашего полка. Несколько офицеров из резерва направлялись по своим частям. Здесь же были два легкораненых, один в голову, другой с перевязанной рукой.

Подъехала «полуторка» с тремя бочками в кузове. Из кабины вылез водитель — старший лейтенант. Вернувшись с КПП, он увидел, что кузов его машины весь набит пассажирами. Офицер начал возмущаться и гнать нас. Он кричал, что «полуторка» и так перегружена. Но мы уже успели потрогать бочки и знали, что они пустые. Убедившись, что с нами все равно ничего не сделать, старший лейтенант махнул рукой: «Ну, ладно, что случится — я не отвечаю». «Чего там случится, — засмеялись мы. — Валяй, гони!» И водитель погнал.

Я уже упоминал, что дороги в Эстонии прекрасные, но очень извилистые. Они подходили к каждому хутору. Машина мчалась с ветерком. Пассажиры разместились, кто как мог. Я и еще двое сидели на бочках. Остальные расположились на полу кузова. На одном из крутых поворотов машина качнулась. Я почувствовал, как отрываюсь от бочки и лечу. Приземлился, уткнувшись лицом в рыхлую землю вспаханного поля. При падении ноги подбросило так, что в пояснице что-то щелкнуло. Я поднял голову. На поле на боку лежала «полуторка». Рядом валялись ее пассажиры. По некоторым из них перекатывались бочки. Молоденький, тоненький младший лейтенант, отброшенный дальше всех, вскочил и побежал от машины. Поднявшись на ноги, я первым делом засунул в рот палец и стал выковыривать набившуюся землю. Из кабины выбрался водитель. Он стал просить помочь быстрее поднять машину, чтобы не дать вылиться бензину. Мы подбежали к машине и неожиданно легко подняли «полуторку», и поставили ее на колеса.

Осмотрелись. Серьезно пострадал лишь солдат с перевязанной рукой. Он неудачно спланировал и уткнулся раненой рукой в землю. В автомобиле повреждений было больше. Кабину прижало к кузову. Был пробит радиатор. Погнуты тяги. Водитель умолял не бросать его, просил помочь восстановить машину, обещал довезти до места. Мы бы и рады были его бросить, но ехать все равно было не на чем. Других машин на дороге не было. Пришлось ремонтировать нашу. Мылом замазали радиатор. Сходили на ближайший хутор за водой. Выровняли кабину. Отрихтовали тяги. Наконец завели мотор, погрузили бочки. Строго предупредили водителя, чтобы больше не гнал и вел машину осторожно. Поехали. Если на повороте «полуторка» слегка качалась, то нам уже казалось, что мы опять переворачиваемся. Пассажиры сразу стучали по крыше кабины. Старший лейтенант убеждал, что и так едет очень аккуратно. Наконец выбрались с проселочной дороги на большое шоссе. «Полуторка» поворачивала налево, а нам с танкистом надо было направо. Пересели на другую машину. Через несколько километров я сошел и, закинув за спину вещмешок с продуктами, зашагал проселками. Проходя мимо маленького хутора, решил напиться. Заглянул в дом. В комнате сидели эстонцы, муж с женой. Я поздоровался: «Тере, тере». Попросил воды. Те не поняли. Жестами показал им, что хочу пить, сказал: «Буль, буль, буль», но они все равно делали вид, что не понимают. Тогда, махнув рукой, я подошел к колодцу и, зачерпнув воды, стал пить прямо из ведра. Тут же из дома выбежали хозяева, неся в руках ковшик и кружку. Напившись, пошел дальше. К вечеру добрался до своих.

Механик Василий все еще хворал. Остальные члены экипажа готовились к извлечению танка из ямы. Из хутора к нам в гости пришел старик. Осмотревшись, подошел строевым шагом и, приложив руку к виску, громко крикнул: «Здравия желаю, ваше высокоблагородие». Мы удивились: «Ты что это, дед?». Оказалось, он вспомнил, как рапортовал еще в царской армии. Утром, поручив механику готовить завтрак, продолжили работу. В лесу в штабелях лежали дрова. Поленья длиной около метра. Принесли их к танку. Подкопав под гусеницу у ведущего колеса, подложили бревна, а откос ямы укрепили поленьями. Приволокли от моста балки. Уложили их на участок от ямы до дороги. После нескольких попыток гусеница зацепилась за бревна. Это уже был успех. Решили прервать работу и позавтракать.

Механик Василий постарался на славу! На плащ-палатке стоял большой самодельный противень с молодой картошкой, зажаренной на сале. Картошки практически не было видно, она тонула в растопленном жире. Возле бутыли с медом возвышалась гора блинов. В стороне стояло ведро с молоком. Умывшись в ручье, мы, как были в рабочем виде, без ремней и пилоток, с расстегнутыми воротниками, так и сели завтракать. Только приступили к еде, как к нам подъехала легковая машина «Эмка», производства Горьковского завода имени Молотова. Из машины вылезли недавно прибывший в нашу часть помпотех и парторг полка. Мы встали. Командир экипажа подошел к начальству с рапортом. Помпотех подозвал еще механика-водителя и начал ругаться: «Почему посадили машину? Почему до сих пор не вытащили?». Парторг в это время подошел к нам и стал беседовать. Услыхав слова помпотеха, что если бы нам не выдавали продукты, то мы бы давно вылезли из ямы, парторг рассмеялся: «Майор, иди-ка сюда». Когда тот подошел, парторг указал ему на наш стол и сказал, что мы не только не умрем с голоду, но еще и других сможем накормить. Мы пригласили начальство к столу. Выпив по кружке молока, офицеры от остального угощения отказались и уже спокойно сказали, что тягач прислать нет возможности, поэтому надо вытаскивать машину своими силами. Осмотрев место аварии, они остались довольны. И действительно, вид проделанной работы производил впечатление. Огромная яма, горы земли, разбросанные бревна и уложенные балки. Пожелав успеха, начальство уехало. Позавтракав, мы вернулись к яме.