Некромант из криокамеры 4 (СИ) - Кощеев Владимир. Страница 90

также считать ноумены подобным

объектом,

так как ноумен есть именно проблематическое понятие предмета для

совершенно иных созерцаний, чем наши, и для совершенно иного

рассудка, чем наш, стало быть, для такого рассудка, который сам есть

проблема. Итак, понятие ноумена не есть понятие объекта; оно

представляет собой только неизбежно связанный с ограничением нашей

чувственности вопрос, не существуют ли предметы, совершенно

независимые от наших чувственных созерцаний. На этот вопрос можно

дать только следующий неопределенный ответ: так как чувственное

созерцание направлено не на все вещи без различия, то остается место для

других различных предметов, следовательно, они не отрицаются

безусловно, но за неимением определенного понятия (так как никакая

категория для этого не пригодна) нельзя также и утверждать, что они суть

предметы для нашего рассудка.

Таким образом, рассудок ограничивает чувственность, не расширяя этим своей

собственной сферы, и так как он предупреждает чувственность, чтобы она не

притязала на знание вещей самих по себе и занималась лишь явлениями, то он

мыслит предмет сам по себе, однако только как трансцендентальный объект, который составляет причину явления (не будучи, следовательно, сам явлением) и который нельзя мыслить ни как величину, ни как реальность, ни как

субстанцию и т. п. (потому что эти понятия всегда нуждаются в чувственных

формах, в которых они определяют предмет); стало быть, об этом объекте

совершенно неизвестно, имеется ли он в нас или вне нас и был бы он

уничтожен вместе с чувственностью или он остался бы и после ее устранения.

Если мы желаем назвать этот объект ноуменом, потому что представление о

нем не имеет чувственного характера, то мы вольны это сделать. Но так как мы

не можем применить к нему ни одно из наших рассудочных понятий, то это

представление все же остается для нас пустым и служит лишь для того, чтобы

обозначить границы нашего чувственного познания и оставить место, которое

мы не можем заполнить ни с помощью возможного опыта, ни посредством

чистого рассудка.

Итак, критика этого чистого рассудка не позволяет нам создавать новую

область предметов, кроме тех, которые могут предстать ему как явления, и

запрещает уноситься в умопостигаемые миры, хотя бы даже только в понятие о

них. Вполне простительное заблуждение, которое очевиднейшим образом

приводит нас к этому, но не может быть оправдано, состоит в том, что

применению рассудка вопреки его назначению придают трансцендентальный

характер, и предметам, т. е. возможным созерцаниям, приходится

сообразовываться с понятиями, а не понятиям – с возможными созерцаниями

(на которых только и покоится объективная значимость понятий). Причина

этого в свою очередь заключается в том, что апперцепция и вместе с ней

мышление предшествуют всякому возможному определенному расположению

представлений. Поэтому, мысля нечто вообще и определяя его с одной

стороны чувственно, мы тем не менее отличаем общий и in abstracto представляемый предмет от этого способа созерцания его. При этом у нас

остается способ определения предмета с помощью одного лишь мышления, который, правда, есть лишь логическая форма без содержания, но, несмотря на

это, кажется нам способом существования объекта самого по себе (ноумена) безотносительно к созерцанию, ограничивающемуся нашими чувствами.

* * *

Заканчивая трансцендентальную аналитику, мы должны еще кое-что добавить, что само по себе не имеет особенно важного значения, но, пожалуй, необходимо для полноты системы. Высшее понятие, с которого обычно

начинают трансцендентальную философию, есть деление на возможное и

невозможное. Но так как всяким делением предполагается уже разделенное

понятие, то необходимо допускать более высокое понятие; и это есть понятие о

предмете вообще (взятом проблематически, без решения вопроса о том, есть ли

этот предмет что-то или он ничто). Так как категории суть единственные

понятия, относящиеся к предмету вообще, то решить вопрос о том, есть ли

предмет что-то, или он ничто, следует согласно порядку категорий и по их

указанию.

1. Понятиям всего, многого и одного противоположно понятие, все

уничтожающее, т. е. понятие

ни одного;

таким образом, предмет понятия, которому не соответствует никакое

созерцание, которое можно было бы указать, есть ничто; иными словами, такое понятие не имеет объекта подобно ноуменам, которые нельзя

причислить к области возможного, хотя из этого еще не следует, что они

должны быть признаны невозможными (ens rationis), или подобно, может

быть, некоторым основным силам, которые мыслятся, правда, без

противоречий, но и без примеров, почерпнутых из опыта, а потому не

должны быть причислены к области возможного.

2. Реальность есть

нечто,

а отрицание есть

ничто,

а именно оно есть понятие об отсутствии предмета, каковы понятия тени, холода (nihil privativum).

3. Одна лишь форма созерцания без субстанции сама по себе есть не предмет, а

только формальное условие для предмета (как явления), как, например, чистое

пространство и чистое время, которые, правда, как формы созерцания суть

нечто, но сами они не предметы, которые можно созерцать (ens imaginarium).

4. Предмет понятия, противоречащего самому себе, есть ничто, так как это

понятие есть ничто, невозможное, как, например, прямолинейная двусторонняя

фигура (nihil negativum).

Таблица этого деления понятия

ничто

(соответствующее ей деление понятия

нечто

ясно само собой) должна быть поэтому изображена следующим образом: Ничто

как

1.

Пустое понятие без предмета,

ens rationis

2.

Пустой предмет понятия,

nihil privativum

3.

Пустое созерцание без предмета,

ens imaginarium

4.

Пустой предмет без понятия,

nihil negativum

Отсюда видно, что пустое порождение мысли (№ 1) отличается от

бессмысленной вещи (№ 4) тем, что первую нельзя причислить к области

возможного, потому что она есть только вымысел (хотя и не противоречивый), а вторая противоположна возможному, так как понятие упраздняет даже само

себя. Но и то и другое пустые понятия. Что касается nihil privativum (№ 2) и ens imaginarium (№ 3), то они суть пустые данные для понятий. Нельзя представить

себе тьму, если чувствам не дав свет, точно так же нельзя представить себе

пространство, если не восприняты протяженные вещи. И отрицание, и одна

лишь форма созерцания не могут без чего-то реального быть объектами.

Отдел второй. ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ ДИАЛЕКТИКА

Введение

I. О ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЙ ВИДИМОСТИ

Выше мы назвали диалектику вообще

логикой видимости.

Это не значит, что она есть учение о

вероятности;

в самом деле, вероятность есть истина, однако познанная с помощью

недостаточных оснований; следовательно, это – познание, хотя и

недостаточное, но тем не менее оно не вводит в заблуждение, и потому его

не следует отделять от аналитической части логики. Еще меньше

оснований отождествлять

явление

(Erscheinung) и

видимость

(Schein). В самом деле, истина или видимость находятся не в предмете, поскольку его созерцают, а в суждении о предмете, поскольку его мыслят.

Поэтому можно, пожалуй, с полным правом сказать, что чувства не

ошибаются, однако не потому, что они всегда правильно судят, а потому, что они вообще не судят. Следовательно, и истина, и ошибка, а значит, и

видимость, вводящая в заблуждение, имеют место только в суждении, т. е.

только в отношении предмета к нашему рассудку. В знании, полностью