Выигрыш (СИ) - Каблукова Екатерина. Страница 4

Рыжевато-каштановые волосы, вопреки моде, не завитые и не напудренные, были просто стянуты черной лентой на затылке, серые глаза смотрели достаточно дружелюбно, а аристократических черт лица не портили даже достаточно резкие складки у рта. К тому же около его глаз были мелкие морщинки, говорившие о том, что граф любит посмеяться, но все же что-то во всем облике лорда-чародея подсказывало, что лучше не вставать у него на пути.

У Фебы не было выбора. Адриан был слишком азартен и легко проигрывал значительные суммы. Благодаря этому они с Куртом имели возможность оплатить самые срочные долги. Девушка давно привыкла думать о Курте как о члене семьи. Он был денщиком ее мужа, полковника регулярной армии, вышедшего в отставку на старости лет и осевшего в северном графстве, где у него было обширное имение. Отличаясь отменным здоровьем, полковник пережил двух своих сыновей и отчаянно нуждался в наследнике. Выбор пал на семнадцатилетнюю дочь соседей. Имея на руках шесть дочерей, они с радостью приняли сватовство богатого полковника. Так Феба оказалась замужем. Эти годы стали для нее пыткой. Муж не прекращал попытки зачать наследника, и она с ужасом каждый раз ждала его в спальне. Он не был жесток или груб с ней, но она с трудом выносила его скупые ласки, каждый раз про себя молясь, чтобы все быстрее закончилось. Затем полковник уходил, а его юная жена еще долго рыдала в подушку. В то время дни тянулись нескончаемой чередой.

Пытаясь хоть как-то отвлечь себя, она попыталась вникнуть в дела имения, но получила строгий отпор. Будучи намного старше, муж умело подавлял ее, постоянно указывая на недостатки и утверждая, что женщина не может быть умной, ибо ее удел — рожать детей. Но даже это ей не удалось, после чего она окончательно потеряла ценность в глазах полковника.

Он умер внезапно от удара, возвращаясь домой от очередной любовницы. После его смерти имение оказалось заложенным, и наследник, какой-то двоюродный племянник, не сильно жаждал видеть жену усопшего у себя в доме. Вернее, он сам был бы и не против того, чтобы Феба жила по соседству, но вот его жена, сварливая тощая женщина, категорически невзлюбила молодую вдову.

Именно Курт предложил уехать. Привыкший за эти годы утешать и опекать девушку, он и помыслить не мог, чтобы оставить юную хозяйку в беде. Поначалу Феба противилась этой идее, прекрасно понимая, что у нее просто нет средств к сносному существованию, но после того, как, словно горничная, оказалась зажатой в углу дома новым хозяином, быстро собрала свои вещи и поспешила покинуть дом, так и не ставший ей родным.

Дома родители ее приняли более чем холодно, считая, что уж их старшая дочь, столь удачно пристроенная поначалу, могла бы и дальше продолжать жить в имении мужа.

После бурной ссоры, вызванной требованием незамедлительно вновь выйти замуж, чтобы обеспечить приданое еще двум сестрам и оплатить очередные долги младшего брата, Феба с Куртом последовали в небольшой курортный городок, где у нее жила крестная, бывшая когда-то подругой ее матери. После замужества их дружба постепенно сошла на нет, но женщина с достаточной теплотой относилась к свей крестнице, ежегодно высылая ей на праздник Рождения Нового года кое-какие деньги.

Прикованная к инвалидному креслу, крестная оказалась на редкость веселой и добродушной женщиной, чьим основным развлечением было устраивать карточные вечера среди знакомых. Она с удовольствием приняла крестницу, которая выполняла все ее поручения, а также Курта, взявшего на себя тяжелую работу. Вскоре старуха заметила, что с приездом Фебы карточные вечера стали более оживленными, к ним зачастили молодые люди, очарованные блеском огромных голубых глаз.

Несколько смельчаков даже сваталось к девушке, но всегда встречали вежливый, но твердый отказ. Одна мысль о том, что ей вновь придется быть с мужчиной в спальне, вызывала у Фебы животный ужас.

Дела шли хорошо, и они смогли даже накопить некоторую сумму денег, когда крестная умерла, и девушке вновь пришлось покинуть дом, сразу ставший чужим. Курт предложил попытать счастья в столице.

Путь до Лондиниума занял у них больше недели. Сперва город оглушил ее своим шумом и вечной суетой. Затем Феба привыкла.

Скромные сбережения, которые у нее были, позволили им снять небольшой дом на окраине, куда Курт через своих приятелей начал потихоньку приглашать офицеров перекинуться в карты. Феба поначалу с опаской появлялась в игорных залах, но потом, заметив, что с ее появлением все начинают вести себя более азартно и гораздо охотнее расстаются с деньгами, стремясь произвести впечатление на молодую женщину, начала делать это все чаще. Дело пошло на лад, и вскоре им пришлось расширить залы для игры, а весть о новом игорном доме разлетелась среди высшего света.

Явление самого герцога Кавершема сначала показалось просто благословлением небес. Надменный сухощавый старик, в прошлом заядлый бретер, он до сих пор пользовался белилами и мушками и тщательно пудрил свои седые волосы, пытаясь зачесать их так, чтобы скрыть залысины на лбу. Почувствовав на себе сладострастный взгляд его глаз, полуприкрытых заплывшими веками, Феба невольно вздрогнула, но убедила себя, что ей просто это привиделось. Однако с каждым днем Кавершем позволял себе все больше вольностей, он то задерживал ее руку в своих руках, поглаживая по ладони узловатым большим пальцем, то, будто невзначай, проводил рукой по оголенному согласно моде плечу. Фебе постоянно приходилось придумывать какие-то уловки, чтобы избегать общения с ним и в то же время не рассердить столь высокопоставленную персону. Несколько раз ей пришлось сказаться больной и остаться в комнате, несмотря на недовольное ворчание Курта.

Но герцог не отступал. Он присылал ей небольшие, но достаточно ценные подарки, которые она возвращала, делал намеки и вот позвал на прогулку в Королевские сады. Первым желанием было отказаться, но как раз принесли очередную пачку счетов, и Феба, дрогнув, согласилась, считая, что парк многолюден, и герцог не посмеет сделать ничего предосудительного. Это было ошибкой.

Вообще, все было ошибкой, особенно организация игорного дома на широкую ногу. Они буквально захлебывались в долгах, вдобавок вчера кто-то сорвал банк… Феба с тоской взглянула на груду счетов. Курт прав, ей давно пора подумать о будущем.

Кажется, Адриан Бёрджес всерьез интересуется ей. Милый мальчик, он был знатен, богат и, что самое основное, им легко было управлять. Похоже, ей все-таки придется выйти еще раз замуж. Конечно, его мать будет против, но со временем она смирится. Девушка с омерзением взглянула на себя в зеркало и покачала головой: о чем она только думает! Пока не поздно, ей следовало бежать из столицы обратно, на север, и устроиться работать горничной или компаньонкой, но она так устала зависеть от чьей-то прихоти.

Курт вновь зашел, неся еду на деревянном подносе:

— Вот, поешь, а то так и просидишь до ночи, перебирая эти клятые бумажки.

Феба вымученно улыбнулась:

— Ты всегда так забавно морщишь лоб, когда начинаешь заботиться о ком-то!

Слуга недовольно смотрел, как она возит ложкой по тарелке, размазывая густую овсянку по краям.

— Ешь, пока горячая, — посоветовал он, — Поверь, это лучшее, что мы можем себе позволить, не считая шампанского и крабов в качестве легкой закуски по ночам.

Девушка улыбнулась и решительно отодвинула тарелку:

— Что ж, Курт, я подумала, что, раз наши дела так плохи, мне придется вновь выйти замуж!

Она постаралась, чтобы голос звучал бодро, хотя сердце и сжималась при одной мысли о том, что она вновь будет принадлежать мужчине, который волен будет сделать с ней все, что угодно.

— Вот как, — старый слуга изумленно посмотрел на нее, — Думаешь, Кавершем пойдет на такое?

— Думаю, это будет не Кавершем, — Феба покачала головой и, вскочив, задумчиво прошлась по комнате, — Я говорю об Адриане Бёрджесе.

— Этот юнец? — Курт презрительно скривился.

— Возможно, он слишком молод, но он богат, и у него нет отца, который бы остановил его.