Выигрыш (СИ) - Каблукова Екатерина. Страница 5

— Зато у него есть дядя. Или ты хочешь померяться силами с самим лордом-чародеем?

При упоминании о могущественном дяде Адриана девушка едва заметно вздрогнула и покачала головой:

— Мне кажется, он не станет вмешиваться. Насколько я поняла из слов самого мистера Бёрджеса, они с дядей не очень близки.

— Они могут быть как угодно далеки, но, говоря начистоту, Феба, ты отнюдь не самая завидная партия, и, если дело коснется семейной чести… — Курт выразительно посмотрел на нее. Девушка пожала плечами:

— Ну, в таком случае, мне придется бежать с ним на север, чтобы прыгнуть через наковальню.

— Смотри в прыжке не сломай себе шею… Впрочем, даже это будет лучше, чем ярость графа Саффолда.

— Поживем — увидим, — беспечно откликнулась Феба с уверенностью, которую не чувствовала.

Вечером она приняла Адриана более благосклонно, чем обычно. Готовясь к выходу в игорный зал, она надела свое лучшее платье: из плотного лимонно-желтого шелка, лиф и верхняя юбка которого были вышиты райскими птицами. Тончайшие белые паризьенские кружева украшали рукава и глубокий вырез корсажа. Волосы девушка собрала в высокую прическу, полностью открывавшую шею, и выпустила несколько локонов на одно плечо. Серьги с фальшивыми золотистыми топазами и такое же ожерелье завершили образ. Феба старательно покусала губы и пощипала щеки, пытаясь вернуть им краски, после чего направилась к лестнице.

Адриан появился ближе к часу ночи. Увидев его в дверях, девушка улыбнулась так, чтобы юноша понял, что улыбка предназначается только ему одному. Она виновато посмотрела, будто извиняясь, что не может подойти сразу, поскольку сидела за одним из столов, держа банк.

В этот момент она казалась самой себе насквозь фальшивой. Юноша сам устремился к ее столу, его глаза сияли от удовольствия. Встав за спиной Фебы, он оперся на спинку ее стула так, чтобы пальцами невзначай коснуться оголенного плеча. Девушка не отстранилась, а, наоборот, чуть кокетливо подалась к нему, словно ища защиты. Адриан торжествующим взглядом обвел зал. Столь явное внимание Прелестницы, за которой увивалось половина Лондониума, безумно льстило его самолюбию. В мечтах он уже видел, как становится ее покровителем и снимает ей небольшое уютное гнездышко где-нибудь недалеко от своего дома. Разумеется, его мать и будет недовольна этим, но матери на то и матери, чтобы быть недовольными. В конце концов, он уже полгода как совершеннолетний и вправе решать все сам. Единственное, что его действительно беспокоило, — что миссис Бёрджес, в девичестве Саффолд, могла обратиться к дяде, как и в прошлый раз.

Адриан слегка робел перед лордом-чародеем, но, с другой стороны, он стал совершеннолетним, в путешествии обрел значительный опыт, так с чего бы графу Саффолду вновь вмешиваться в его жизнь. К тому же, в этом юноша был в этом абсолютно уверен, Феба была совершенно другой, выгодно отличаясь ото всех этих кокетливых хористок и танцовщиц. Он благосклонно посмотрел на девушку. Та как раз закончила сдавать карты и бросила на мистера Бёрджеса слегка виноватый, но все же кокетливый взгляд.

— Еще пять минут, и Курт сменит меня, — прошептала она так, чтобы было слышно лишь им двоим. Адриан кивнул и принялся лениво следить за игрой.

Глава 3

После встречи с таинственной девушкой в парке, оставившей в душе непонятную смесь чувств, лорд-чародей направился к дому. Недавно установленные на башне королевского аббатства часы пробили два часа пополудни. Грегори недовольно нахмурился и ускорил шаг: встреча с незнакомкой отняла много времени, и теперь он опаздывал. Несколько знакомых на улице порывались окликнуть его, но, заметив суровое выражение на лице, решили не беспокоить. Он буквально вбежал по ступеням крыльца, передал перчатки и шляпу едва успевшему подскочить лакею и поднялся по лестнице.

— Нет, Министр, — строго сказал он псу, пытавшемуся незаметной тенью просочиться за хозяином в его комнаты, — к сожалению, я вынужден обойтись без тебя, иди на место!

Пес сиротливо вздохнул и, оглядываясь — вдруг хозяин передумает, — направился к дивану, стоявшему специально для него в коридоре.

Лорд-чародей прошел в гардеробную, где верный Джексон уже приготовил один из парадных придворных костюмов, состоявший из белых чулок, коротких штанов-кюлотов, застегивающихся под коленями на пуговицы, усыпанные бриллиантами, жилета из атласа цвета слоновой кости и камзола, по крою напоминавшего военный мундир, богато украшенного серебряной вышивкой. Расправив пышное жабо и манжеты на рукавах рубашки, Грегори небрежно перекинул через плечо серебряную портупею, к которой полагалась дворцовая шпага, заботливо поданная Джексоном.

— Милорд изволит припудрить волосы? — слуга спрашивал это каждый раз и каждый раз получал отрицательный ответ. Граф Саффолд терпеть не мог пудру. Поначалу его злила такая настойчивость, и он огрызался, теперь же, по прошествии многих лет, Грегори получал какое-то удовольствие от вопроса, ставшего ритуалом при сборах в королевский дворец.

— Его Величеству это не понравится, — Джексон неодобрительно посмотрел на отливавшую медью шевелюру хозяина, всегда выглядевшую так, словно он только что побывал на улице, где сильный ветер.

— В таком случае он может найти себе другого чародея, — рука графа замерла над ларцом с украшениями. Слегка подумав, он выбрал родовой перстень с крупным негранёным изумрудом, затем из меньшего ларца достал странное кольцо: черный, неровный, будто вспененный метал с вкраплениями зеленых топазов — достаточно мощный артефакт, защищавший владельца от ядов и магических влияний.

— Пожалуй, этого будет достаточно, — хоть Саффолд и говорил сам с собой, камердинер кивнул. Ему всегда нравилось в хозяине этакая лаконичная небрежность. В отличие от большинства молодых хлыщей, мнивших себя завзятыми модниками, Его Светлость никогда не позволил бы себе быть увешанным украшениями, словно вечнозеленое дерево накануне праздника Рождения Нового года.

— Ну что же, Джексон, вот я и готов отправиться в змеиное гнездо, — Грегори холодно взглянул на свое отражение в огромном зеркале и едва заметно нахмурился.

— Одну минуту, милорд, — слуга, совершенно правильно истолковав его взгляд, наклонился и протер платком бриллиантовые пряжки на туфлях хозяина, после чего подал трость, украшенную лентами. Грегори коротко кивнул и направился к лестнице. Министр проводил его грустным взглядом, подождал, пока хозяин исчезнет из виду, лапой открыл дверь в гардеробную и направился туда в надежде, что, выгоняя из святая святых, Джексон будет подкупать его печеньем.

В карете мысли Грегори невольно вновь вернулись к таинственной незнакомке. Он никогда не видел ее раньше, следовательно, она не принадлежала к высшему обществу, но в ней не было той вульгарности, так присущей дочерям нуворишей-негоциантов. Её платье и обувь были достаточно дорогими, а речь — правильной, хотя, если прислушиваться, можно было различить слегка раскатистое «р», присущее уроженцам северных графств. Воспоминания о бескрайних вересковых пустошах навевали и ее темные волосы, алебастрово-белая кожа и огромные голубые глаза, в которых он заметил усталость и грусть. Девушка не показалась ему трусихой или кокеткой, но тем не менее предпочла скрыться, как только узнала, кто он. Его знание человеческой природы подсказывало, что она действительно испугалась, и этот страх не был связан с теми слухами, которые окружали его.

Слухи… они стали частью его жизни с тех самых пор, когда его дар проявился. Поначалу его злил этот шепот за спиной, охранные знаки, сложенные украдкой, люди, слишком поспешно уступающие ему дорогу. Потом он привык и сейчас даже получал некое удовольствие, наблюдая, как нынешний премьер-министр при виде его украдкой крутит пальцами неприличный жест, призванный отвести злую магию. На прошлый праздник Рождения года Грегори даже послал министру в подарок небольшой амулет от злых чар, с усмешкой представляя, как вытянется и без того лошадиное лицо этого брюзги.