Отдать душу - Гравицкий Алексей Андреевич. Страница 27

Максим бродил по комнате, которая когда-то казалась такой огромной. А теперь то ли он уже не шестилетний мальчик, то ли комната уменьшилась. Максим остановился возле книжных полок, стал изучать их содержимое. Вошел Толик, вытирая о себя мокрые руки:

— Извини, Макс, дела семейные.

Толик знал Максима с шестилетнего возраста, а потому называл его, в зависимости от настроения, на разные лады: то Максом, то Максимычем (хотя Максимова отца звали Денисом), то Ксимычем, то вообще Симычем, а иногда и еще как. Максим не обижался на этих «Симычей-Ксимычей». Он не обиделся даже тогда, когда пятнадцатилетний Толик, посмотрев какой-то импортный фильм и нахватавшись оттуда дурацких словечек, пару дней называл Максима «дыркой в жопе». А чего обижаться, когда эта «дырка в жопе» прозвучала не грубо с насмешкой и издевкой, а как-то шутливо и по-доброму.

— Представляешь, Макс, жена заставила посуду мыть. «Я, — говорит, — работаю, как и ты, так что будь добр хоть что-то по дому делать. Я, — говорит, — не лошадь». А я что, ее с лошадью сравнивал? Да будь она на лошадь похожа, разве б я на ней женился? — Толик говорил вроде как серьезно, но в глазах плясали черти.

— Совсем ты обленился, черт женатый. Я вот с работы прихожу и сам себе жрать готовлю, и посуду мою, и стираю, глажу, ну, в общем, все сам.

— А ты жил бы с мамой, она о тебе и заботилась бы.

— Не хочу.

— Ну тогда женись.

— Ладно, подумаю. Я вот тебе книжку твою принес.

Максим протянул Толику книжку — это были красиво изданные «Хроники Амбера» Роджера Желязны. Толик взял книгу, глаза его загорелись.

— Прочитал?!

— Прочитал, — подтвердил Максим.

— Ну как?

— Ничего, приятно.

— Ничего? Да это ж потрясная книжка!

— Ну я бы не сказал, что прям потрясная, но вполне.

Толик, явно не согласный с другом, стал, как ему казалось, красочно расписывать достоинства книги, сюжета, языка и стилистики. Макс слушал вполуха, потому как со стороны эта бурная речь звучала как лекция по литературе с урока из десятого класса. Литература, школа… В голове поскакали мысли.

Вот интересно, чему учит литература? Не Литература, а то, что у нас проходят в школе. Ну, русские народные сказки — это вообще! Ты мне — я тебе. Не стреляй в меня — я тебе пригожусь. Не ешь меня — я тебе песенку спою. Не… — я… Хм, а это стремление в сказках к лучшей жизни? В чем счастье? Не в знаниях, не в умении творить, а в том, чтобы поплотнее набить свой желудок, побольше есть, помягче спать и ничего при этом не делать.

Ладно сказки, а для тех, кто постарше? Одна изменила мужу и утопилась в пруду, таким образом нарушив сразу два Божьих завета. И что? А ничего — стала лучиком света в темном царстве. Мораль? Нарушайте мораль общества и останетесь жить в веках. Достойно Джека Потрошителя.

Другой сочувствовал революционно-настроенным элементам и потому спал на гвоздях и сидел на диете, а у него, между прочим, денег было немеряно. Как там говорилось у более достойных классиков? Не учите меня жить, лучше помогите материально.

Ну и последний писк — это уже ни в какие ворота не лезет. Убивец и шлюха. Один укокошил беззащитную бабушку и думает, хорошо он сделал или плохо. Вторая просто вышла на панель. В этом, конечно, нет ничего сногсшибательного, но. Большое такое НО. Шлюхи, оказывается, бывают плохие и хорошие. Дочка Мармеладова, разумеется, шлюха хорошая. Ее нужда выгнала на панель, и занимается она этим не для собственного удовольствия. Вот интересно только, а что — другие проститутки исключительно дочки миллионеров? Они что, идут на панель, чтобы поразвеяться, для удовольствия, со скуки?

Максим хотел поведать все это Толику, но обнаружил, что тот все еще говорит о «Хрониках Амбера».

— …а как красиво написано?

— Что? — не понял Макс.

— Да все! Эти прогулки по отражениям, эти карты! А потом сидишь и думаешь: «А вот как представлю себе сейчас… И тут же мир изменится и пойду гулять по другим мирам».

— Честно говоря, — признался Макс, — я эти прогулки пролистал. Мне они показались скучными.

Толик посмотрел на него с таким выражением, как будто смотрел на осла с большими ушами.

— Ладно, — согласился Макс, — я ее еще раз перечитаю.

И он прочитал книгу еще раз. Он старался смотреть на нее глазами Толика. Так же, конечно, не получилось, но впечатление от книги осталось совсем другое. Он дочитал последние страницы и стал накручивать диск телефона, пытаясь прозвониться Толику. Наконец ему это удалось.

— Привет.

— А? Ксимыч? Погодь момент.

Максим подождал. Из трубки слышался шум воды, голоса, погромыхивание, потом вода течь перестала, что-то щелкнуло, и он услышал голос Толика:

— Макс, прикинь, она меня заставила носки мои стирать.

— Ну ни фига себе! — смеясь, ужаснулся в трубку Максим. — И на хрена тебе жена была нужна?

— Сам удивляюсь, — засмеялся Толик. — А ты чего звонишь? Случилось что?

— Да нет, просто прочитал… перечитал твою книжку и решил позвонить.

— Ага, — оживился Толик. — Ну, теперь-то вник? Почувствовал?

— Да. Теперь — да. Ты знаешь, это ведь грандиозная идея. Телепатия рассматривается с другой точки зрения. Не как усилие воли, а как игра воображения. Ведь если попробовать, то это может сработать и в реальной жизни.

Толик на другом конце провода обреченно вздохнул, голос его звучал уже без той живости и азарта, которые сквозили в нем несколько минут назад.

— Хорошо, вот ты и попробуй, ты же у нас человек с воображением. С таким воображением… — Трубка рассеянно помолчала. — Ты мне книжку занеси как-нибудь, а я тебе еще чего-нибудь дам.

— Хорошо, пока.

— Пока.

Макс повесил трубку. Кто-то кого-то недопонял, не так понял. Ну и что? В конце концов, каждый понимает искусство по-своему, у каждого свое миропонимание. Но, как он понял, здесь изложена другая точка зрения на телепатию. Ведь все люди, которые обладают, или говорят, что обладают, телепатическими способностями, утверждают, что телепатия — это усилие воли, мысленный приказ. Хотя иногда бывает и механическое усилие плюс изворотливый ум. Сам Макс видел по телевизору, как мужик, делая пассы руками, заставил шарик вертеться и висеть в воздухе. Мужик напрягался, хмурил брови, вращал очами, а потом опустил руки, и всю картину показали общим планом, целиком.

Шарик от настольного тенниса действительно висел в воздухе, но крутил его вовсе не мужик. Струя воздуха затягивалась в пылесос, стоящий рядом, проходила сквозь него и вылетала мощным потоком с другой стороны. Этот поток подхватывал шарик и вертел его в воздухе, а мужику оставалось только разыгрывать клоунаду. Вот вам и экстрасенс.

Макс вздохнул. Но ведь не все такие, дыма без огня не бывает. Значит, есть и настоящие, которые двигают стаканы с водой усилием воли. СТОП! Усилием воли! А в этой книге нет усилия воли, есть только усилие воображения. Герои берут образ и, коверкая его в своих фантазиях, изменяют мир. А может, так можно и в реальной жизни? Он услышал ироничный голос Толика:

— Попробуй, ты же у нас человек с воображением. С таким воображением.

А что? И попробует. Кто ему помешает? Кто будет смеяться, если ничего не получится? Макс посмотрел на стол, за которым сидел. Нужно что-то очень легкое. Он выдернул волосок из своей густой черной шевелюры, поморщился и положил волосок на стол. Попробовать усилием воли, как все? Нет, ничего не выйдет. Надо пробовать, как в книжке.

Он долго смотрел на волосок, пытался представить его лежащим на несколько сантиметров ближе к себе. Ничего. Дальше от себя. Опять ничего. Он смотрел на волосок минут сорок, пока глаза не заболели и не начали слезиться. Макс зажмурился, потер глаза руками, но даже когда закрыл глаза, волосок продолжал стоять перед внутренним взором. Допрыгался! Макс переместил волосок к себе, от себя, снова к себе. Легко двигать предметы в воображении, но не живьем. Он открыл глаза, вздрогнул.

Показалось? Да нет, не может быть. Макс опять закрыл глаза, передвинул волосок перед внутренним взором и открыл глаза. Точно, сдвинул! Но… Челюсть его поползла вниз, уперлась в стол. Макс закрыл рот и засуетился. Получилось! Получилось!!! Теперь надо попробовать еще что-то. Что-то более существенное. Он побежал на кухню, взял там стакан и вернулся вместе с ним в комнату. Стакан простоял перед ним минут десять. Макс всматривался в стекло, изучал его до мельчайших деталей, потом закрыл глаза и представил стакан стоящим не на столе, а на полочке, на кухне, где он его и взял. Он открыл глаза, стакана перед ним не было. Максим подскочил и побежал на кухню, по дороге навернулся, больно ушиб колено, но не обратил на это ни малейшего внимания. Прихрамывая, он вбежал в кухню, открыл шкафчик с посудой… СТАКАН СТОЯЛ НА ПОЛКЕ!