Я "за" любой "кипиш" (СИ) - Титова Светлана. Страница 32

Глава 32

Жарко, душно, совершенно не хочется просыпаться, горячий воздух овевает лицо, дышится тяжело. Меланж, горячо обожаемый бездетной теткой, кот спит, свернувшись у меня на животе. Не разлепляя ресниц, в полудреме пытаюсь согнать наглую животину. Животина поддается, но тяжесть и жар не уходят.

Умудрилась заболеть или масштаб проблемы поболее размеров тушки кота?

Нехотя вырываю себя из объятий сна. Приоткрыв глаза, различаю очертания каменной пещеры, освещенной светом факелов и ложа на котором лежу совершенно голая. Вспоминаю ночную битву в лесу, раненого Раша, пещеру и спуск в бассейн. Мозг пронзает страх за ящера.

Где он? Жив ли?

Резко поднимаюсь, боль яркой вспышкой взрывает мозг, в глазах темнеет. Невольно с губ срывается стон.

— Тише, тише, маленькая. Ты куда так рванула? — слышится хриплый шепот, и горячая рука, обхватив талию, укладывает обратно. — Не так резко…

Совершенно здоровый Раш приподнявшись на локте, не сводит с меня глаз. Пальцы ласково касаются лица, убирают со лба растрепанные локоны, скользят по скулам, обводят контур губ. Вглядываюсь в зеленый прищур, усталую улыбку, небрежно рассыпанные по лбу смоляные пряди. Меж бровей залегла морщинка. Тянусь пальцем разгладить. Раш перехватывает ладошку и целует каждый пальчик. Вглядываясь в красивое лицо, все еще не верю, что он жив после такой раны и потери крови.

Надо сменить бинты.

Ладонью ощупываю чужой живот. Под пальцами упругие кубики идеального пресса и ничего: ни бинтов, ни ран, ни шрамов… ни штанов. Последнее как-то особенно насторожило, заставив слегка отодвинуться. Глаза оборотня темнеют, дыхание становиться глубже, он со стоном откидывается на спину.

— Раш, ты в порядке?

Неуловимое движение и оборотень нависает надо мной. Жадно оглядывает лицо, останавливаясь на губах, изящные ноздри раздуваются, глубоко вдыхая запах.

— В полном, — жарко выдыхает прямо в губы. — Пальчики у тебя… шаловливые. Мне нравится…

Первое касание робкое, как просьба на разрешение. Губы чуть задевают мои, подразнивая, рождая желание настоящего глубокого поцелуя. Как раз этому желанию воли давать не стоит. Я пытаюсь отстраниться, ящер, пригвоздив тяжеленным телом к ложу, недовольно рычит. Не дав мне возмутиться, губы накрывает решительный, уверенный, лишающий дыхания поцелуй. Жалящее прикосновение языка, требующие подчиниться, отдаться во власть мужчины и страсти, которая тягуче- медленно заполняет собой каждую клеточку тела, лишая разума и других желаний. Поцелуи то иступленные, сминающие губы до боли, то упоительные, дурманящие, чарующе-нежные, заставляющие забыть реальность и смотреть в потемневшие от вожделения и страсти глаза. Пальцы ласкают шею, ключицы, скользят по набухшим вершинкам груди, рождая волны желания. С губ срывается стон, тело выгибается навстречу умелым ласкам, пальцы тонут в шелковистой гриве мягких волос. Глаза ящера совсем близко, в них плещется страсть, вытянувшийся игольчатый зрачок не скрывает сияние изумрудов. В голове картинка из прошлого: огромный скалящийся динозавр смотрит такими же кошачьими глазами, охраняя гнездо с кладкой яиц.

Яиц… Яиц! Раш такой же ящер! Сейчас ЭТО произойдет, и у меня внутри будет расти яйцо!

Я представила собственные роды виденного мною однажды страусиного яйца, и все вожделение мигом слетело, уступив место ужасу.

Нет! Только не это, я же умру!

Я затрясла головой, отпустила ящера и в ужасе зашептала:

— Нет! Нет! Только не яйцо! Не хочу яйцо!

Раш почувствовал смену настроения и поднял голову. Не теряя времени, перевернувшись на живот, скользнула, как была в прозрачной блузке и трусиках, из-под замершего оборотня на пол, резво поднялась и кинулась к ближайшему проему в стене, голося:

— Ма-ма-а-а! Только не яйцо! Не хочу яйцо!

В спину полетело возмущенное ящерово, переходящее в рычание:

— Лика, шагр тебя задери, что случилось?

Не удержавшись на гладком полу, поскользнулась и точненько въехала в проем на пузе, мысленно выбив страйк. Быстро поднялась, оглядываясь по сторонам. Увиденное в зале по размерам подходящей танцевальной, заставило судорожно сглотнуть. Ящер превратил ее в гардероб, где висели, валялись на полу, лежали, погребя под себя диваны, кресла, софы, оттоманки груды женской одежды и обуви. Медленно бредя через ворохи выше своего роста платьев, блуз, кофт, юбок, сорочек, корсетов, шляпок, плащей и накидок из дорогих и дешевых тканей, любых размеров на любой сезон, я холодела от страшной мысли. Все без исключения небрежно сваленные здесь вещи были ношенными с пятнами, заломами, дырками, оторванными карманами и пуговицами. Я споткнулась о высокие кожаные сапоги, стоящие рядом с кучей лежащей на полу обуви.

Почувствовав боль в пальце, очнулась.

Откуда здесь эта ношенная одежда?

В голове ясно нарисовалась картинка прощания с виверной и ее «шутливые» слова про поедание девиц.

Ящер не шутил! Он чудовище, маньяк! Это все одежда съеденных им девушек!

Паника накрыла с головой, я в ужасе захрипела.

Быстрее бежать отсюда! Одеться и делать ноги! Юбки, платья не подходят, убегая, запутаюсь в подоле. Нужны штаны!

Штанов не было, рядом с кожаным корсетом лежали такие же шорты. Искать на этом кладбище домашней одежды нет времени. Едва успела надеть и ухватить сапог, как шипение, усиленное эхом морозом прошло по позвоночнику:

— Куда собралас-сь? Мы еще не закончили, маленькая…

Я обернулась, выронила сапог, кровь застыла в жилах от страха, ящер стоял в проеме, жуткий как демон Изнанки. Разъяренный, что удовольствие прервалось на самом интересном месте, он принял боевую трансформацию, и едва сдерживался, чтобы не кинуться на меня. Огромный трехметровый, покрытый панцирем из черной чешуи с рогами и шипастым хвостом, выбивавшим искры из каменных плит пола, и когтями, которые оставляли глубокие борозды в каменной облицовке стен.

— Лика, иди с-сюда… — ящер шипел, прожигая меня взглядом, между черных губ мелькнул длинный раздвоенный язык.

Меня передернуло от отвращения. Взгляд затравленно заметался по зале в поисках выхода. Спасительная дверь была совсем рядом, пробежать шагов двадцать. Ящеру больше, но он быстрее меня, я могу не успеть. Отчаяние придало мне ускорения, я рванула наискосок к спасительной двери. Раш, зло рыкнул, в прыжке опустился на руки, окончательно утратив сходство с человеком, и скачками понесся за мной. Поскальзываясь на гладком полу, не успевая затормозить, я рванула ручку двери на себя, и ухожу в занос, больно впечатавшись плечом в стену, увлекая за собой дверь. Оборотень уже был рядом, горячее дыхание, воздушной волной опалило ноги. Я взвизгнула и попыталась протиснуться в открытую дверь, когда оттуда звеня и лязгая, хлынула блестящая тяжелая лавина. Дверь вела в крохотную оружейную до отказа набитую рыцарскими доспехами и оружием. Не сумев, затормозить ящер прямиком ушел под основной поток лавины, в громком лязге стали и серебра потонул его яростный рык. Огромная булава сорвалась с места и шипастым шаром припечатала чешуйчатую голову. Раш дернулся и затих.

Глава 33

Выбравшись из-под прикрытия двери, тяжело дыша, я обошла металлический курган, опасливо выглядывая врага. Груда доспехов и щитов полностью скрыла тело ящера, только торчащий кончик хвоста, увенчанный острым шипом, нервно подрагивал, убеждая, что он жив и только оглушен.

Схватив лежащий под ногами нож, засунула за пояс, бегом вернулась в гардеробную. Не теряя времени, путаясь в шнурах, натянула на блузку кожаный корсет, выбрала сапоги с высокими голенищами и застежками под коленом, молясь, чтобы подошли по размеру. Руки тряслись от страха, ругала про себя ремешки, что никак не попадали в разъемы пряжки. В звенящей тишине груда железа за спиной угрожающе звякнула, заставив содрогнуться, оборотень приходил в себя. Путаясь в рукавах, натянула короткую куртку. Коря себя последними словами, что спасла жизнь жестокому маньяку, потянулась за широким шарфом. На мою руку легла когтистая лапа, вторую резко вывернули, не давая возможности дотянуться до ножа.