Телохранитель (СИ) - Колдунов Аполлинарий Христофорович. Страница 9

Хотелось пить. «Зря колбасы наелся, — подумал Сергеев, — она из конины и перепеченная сильно. В доме напротив окошко открылось. Самовар на столе поставили. Не чаю бы, а квасу стакан осушить. Может пойти, попросить хоть воды? Нет, оставить пост ни на минуту нельзя. Кажется, автомобиль гудит. Точно!».

Сергеев зашел за часовню, проверил браунинг, вставил в гранаты запалы… На всякий случай…

Он выглянул из-за часовни. Солнце слепило глаза. Но он все же разглядел автомобиль Володарского. Сам комиссар на переднем сиденье, рядом с шофером, а позади — женщина.

Машина остановилась недалеко от часовни. Шофер начал копаться в моторе. Володарский с наслаждением разминался, потирая онемевшую ногу. У него приятная, располагающая внешность. Правильные черты доброго лица. В черных, широко открытых глазах светился ум. Строго очерченный подбородок свидетельствует о твердом характере.

Сергеев несколько минут разглядывал Володарского. Затем вышел из-за часовни и направился к машине. Шофер все еще возился с мотором и Сергеева не видел.

Володарский, заметив незнакомца, направился к нему. Сергеев выхватил револьвер. Прогремел выстрел. Испуганно закричала женщина, кинулась к Володарскому. Не успела сделать несколько шагов, как раздались новые выстрелы. Отбросив портфель, Володарский сунул руку в карман, но выхватить револьвер не успел. У автомобиля ошеломленно застыл водитель.

Зорина бежала от домика и кричала:

— Держите его, держите!

Из окошка перепуганный Пешеров увидел, как террорист побежал вверх по Ивановской улице. За ним погнались случайные прохожие. Сергеев метнул в них гранату. Перелез через высокую ограду и кубарем скатился вниз, к реке. Привязанная к старой коряге лодка оказалась на месте. Облегченно вздохнув, Сергеев перерезал веревку и оттолкнулся от берега.

Зорина подбежала к Володарскому. Он лежал навзничь, широко раскинув руки. На груди явственно проступало кровавое пятно. Минут через пять подъехал Зиновьев. Склонился над Володарским. Тихо сказал Юргенсу, водителю:

— Возьмите у нас немного бензина. Труп немедленно отвезите в ближайшую больницу.

Труп! Юргенс и Зорина содрогнулись. Только сейчас они осознали происшедшее.

Сергеев бежал, задыхаясь, глухими переулками. Петлял как заяц. Путал следы, хотя погони за собой не слышал. Но, памятуя наставления Семенова, бежал из последних сил. Стремился, во что бы то ни стало оторваться от несуществующего «хвоста».

Не страх подгонял его. Бодрила, добавляла сил бившаяся в воспаленном мозгу мысль: сделано, сделано, совершен подвиг! Еще вчера он — маленький, никому не известный маляр, а теперь его имя узнают люди, и простая русская фамилия Сергеев запестрит в газетах всего мира!

Сергеев беспредельно гордился содеянным и спешил доложить своему кумиру, что особое задание выполнено. Он расскажет товарищам о своей невероятной удаче, о сказочном везении. Показалась Невская застава. Сергеев неплохо ориентировался в темноте. Удачно избегал патрулей. Прятался от милиции. А вот, наконец, и дом Федорова-Козлова. Еще с порога, срывая пересохшую глотку, Сергеев прохрипел:

— Срезал я его! Володарского! Наповал!

Козлов, весь вечер, беспокойно выглядывавший в окно, прислушиваясь к долетавшим с улицы звукам, вскочил, опрокинув табуретку, поспешно закрыл форточку. Сергеев тараторил без умолку:

— На ловца и зверь бежит! Автомобиль его остановился, испортилось что-то видать, а может, бензин кончился — мне-то один черт! Ну, вышел Володарский из машины и направился прямо ко мне! Как от такого фарта отказаться?!

Сергеев возбужденно сглотнул.

— Стрельнул я. Сколько раз — не помню. За мной погнались прохожие. Едва ушел. Нева помогла…

— Молодец, Никита, большое дело сделал. Пойдем к Семенову. Ему надо подробно доложить. Он у Морачевского.

Через час-полтора Сергеев негромко постучал в окно дома, где квартировал предводитель боевого отряда. На условный сигнал никто не отозвался. Постояли несколько минут посмотрели молча друг на друга. В доме кто-то был. Теперь постучал в окно Федоров-Козлов. Отодвинулась занавеска. Террористы увидели лицо Лидии Коноплевой. За ней стоял Семенов.

Утром Семенов отправился к Рабиновичу. Особоуполномоченный ЦК вставал на заре и сразу же принимался за работу. Спокойные утренние часы он отводил на составление различных писем, отчетов, партийных документов — голова свежая, пишется легко. Потом начинались всевозможные дела в городе, которые нередко затягивались до поздней ночи. Рабинович не любил, когда ему мешали в эти часы, но Семенов — не рядовой боевик и из-за пустяков беспокоить бы не стал.

— Ранняя пташка! Кто рано встает, тому бог подает. Не так ли, Григорий Иванович? — шутливо начал Рабинович, но посмотрев на усталого. Озабоченного Семенова, посерьезнел. — Что случилось, Гриша?

— Сергеев убил Володарского.

— Что?!! — закричал Рабинович. От волнения он даже начал заикаться. — Дд-а ты понимаешь, что вы там натворили!? Отдаешь отчет? Не могли подождать?

— Зачем? — устало спросил Семенов.

— Зачем, зачем… — раздраженно говорил Рабинович. — Нам в ЦК виднее, зачем! Заварили кашу, черт вас всех подери, а на носу выборы в Петроградский Совет. Ну, что теперь делать?

Рабинович быстро собрал со стола бумаги, запихнул их в папку, втиснул в ящик и запер его на ключ. Он куда-то очень заспешил, и Семенов вдруг почувствовал себя всего лишь маленьким винтиком в огромной партийной машине, а вернее пешкой, которая передвигается только по указанию свыше.

«Что-то сделали не так, — подумал Семенов, — спутали ЦК какие-то карты? Высокая политика, дипломаты. Будь они прокляты! Говорят одно, делают другое, а замышляют третье. Мы для них просто исполнители. Не более».

— Я тебя скоро разыщу, Григорий Иванович. Жди указаний. И никакой самодеятельности — головой отвечаешь! — давал последние указания Рабинович.

Ленин вызвал Сергея рано утром. Сергей теперь все время жил в Кремле, рядом с Лениным. Но до этого, Ленин никогда не поднимал его в пять утра. Значит, что-то случилось.

Только-только начало рассветать. Владимир Ильич сидел в своем кабинете. Окна были задернуты гардинами, и в кабинете стоял полумрак. Но Сергей сумел разглядеть, что Ленин сидел за столом обхватив руками голову и раскачиваясь из стороны в сторону. Ему даже показалось, что тот слегка постанывал.

— Что случилось, Владимир Ильич?

Ленин помолчал, потом жестом указал Сергею на стул.

— В Питере убили Володарского, — тихо проговорил он.

Сергей был поражен.

— За что?! — вдруг вскричал Ленин. — За что, Сережа? Что не так? Ведь мы хотели как лучше!

Сергей продолжал молчать. Он не знал, что ответить. А у Ленина, похоже, началась истерика.

— Скоро нас всех перестреляют! Ты это понимаешь? Володарский только начало! Кто? Кто? Неужели… — Ленин вскочил и тут же бессильно опустился в кресло, закрыв глаза рукой.

Последнее восклицание было Сергею не совсем понятно. Неужели Ленин имеет в виду кого-то конкретно? Но ведь и так понятно, кто хотел физического уничтожения руководителей Советского государства. Это эсеры. Или есть кто-то еще?

— Владимир Ильич… — начал было Сергей, но Ленин лишь махнул рукой, прерывая его.

— Все что можешь мне сказать, я знаю. — Ленин помолчал. — Я просто боюсь, Сергей.

Это признание как громом поразило Сергея. Ленин всегда был для него не просто человеком, а человеком равным богу — и вдруг такое простое человеческое признание. И тут Сергей взглянул на Ильича совершенно по-другому. Перед ним сидел старый усталый человек, который взвалил на свои плечи ношу, которая оказалось ему не по плечу.

— Сергей, мне надо съездить на Арбат, — сказал Ленин. — Попроси подготовить машину.

Сергей согласно кивнул головой. Он знал, зачем они едут на Волхонку.

Родителями очаровательных девочек Инессы и Рене были оперный певец Теодор Стеффен и актриса Натали Вильд. Инесса Елизавета, старшая, родилась 8 мая 1874 года в Париже. Отец умер, девочки чуть подросли и оказались у своей тетки в заснеженной Москве. Тетка зарабатывала на жизнь уроками музыки и иностранных языков, поэтому нет ничего удивительного в том, что Инесса и Рене свободно владели русским, французским, английским, да еще и музицировали. С детства обе сестры были вхожи в дом обрусевших французов Арманд. Торговый дом «Евгений Арманд с сыновьями» владел крупной фабрикой в Пушкино, на которой 1200 рабочих производили шерстяные ткани — на 900 тысяч рублей в год, огромная сумма по тем временам. Кроме того, почетный гражданин и мануфактур-советник Евгений Арманд имел на стороне еще несколько заработков. Так уж вышло, что обе сестры Стеффен стали носить его фамилию: Инесса в 19 лет вышла замуж за его сына Александра, Рене — за Николая. Невестки ни в чем не нуждались, но почему-то выбрали спорный путь революционной борьбы.