BioShock: Восторг (ЛП) - Ширли Джон. Страница 36

– Видите это? На голове какие-то повреждения!

Ученая лишь пожала плечами:

– Едва заметные. Несколько незначительных побочных эффектов…

– У некоторых может быть гораздо больше! Твой человек с чудо руками – его поведение немного странное. И на его руках любопытные необычные наросты. Как рак! Неконтролируемый рост клеток!

– Что ж, это ключ, – задумался Фонтейн. – Эти стволовые клетки и этот… АДАМ? Вы можете использовать его, чтобы изменить нечто в человеке – дать ему особые способности, как мы обсуждали?

– Именно! – с гордостью сказала она.

Фонтейн был уверен, что она говорит с ним, хотя она никогда и не смотрела на него. Ее лицо оставалось обращено к Фонтейну, но взгляд устремлен в какую-то точку чуть выше его левого плеча, словно она разговаривала с человеком-невидимкой у него за спиной.

– Вырастить волосы, увеличить половой член, сделать мускулы больше, грудь у леди покрупнее, прибавить мозгов работникам интеллектуального труда…

– Это все возможно с помощью АДАМа!

– Хм, – проворчал Сушонг, – ты не сказала ему, что АДАМ нуждается в постоянной подзарядке…

– Это не повод для беспокойства, доктор Сушонг! – сказала Тененбаум, прослушивая сердцебиение Брумена через стетоскоп. – У меня есть проект энергетика, мы будем звать его ЕВА! – она нахмурилась. – Но слизень может сделать малое количество АДАМа и ЕВы. Все эти слизни, как мы считаем, паразиты. Мы находим их на акулах, на других созданиях. Возможно, они могут быть присоединены к человеческому существу. Человек может стать… фабрикой АДАМа. Тогда у нас будет больше АДАМа для экспериментов, – она задумчиво почесала свои немытые волосы. – Работала с моим наставником, все, о чем он думал, это как найти великую силу в людях! Разводить их, изменять! Работая с ним, я думала о другом исследователе! Куда более великом! Ха–ха!

Это был первый раз, когда Фонтейн услышал ее смех, хрупкий, почти нечеловеческий звук.

– Так этот АДАМ, – Фонтейн взглянул на полностью исцеленную кожу спящего, – если вы получите больше слизней, и, может быть, людей, для работы в качестве… как вы предпочтете их назвать, хозяев… вы сможете пустить это вещество в массовое производство?

Она кивнула человеку-невидимке за спиной Фонтейна:

– Да, со временем.

– Но, – доктор Сушонг покачал головой, – Сушонг уверен, что АДАМ может вызывать привыкание! Мои исследования человека показали: все, что вызывает легкие изменения в природе человека, приводит к привыканию! Человеку плохо, он употребляет алкоголь, очень быстро чувствует себя немного лучше – развивается зависимость от алкоголя! То же самое с опиумом! Может быть, такое же и с АДАМом. Быстрое изменение в человеке – привыкание! Организм развивает потребность в нем! Сушонг наблюдает за изменением в том человеке, которого Тененбаум нашла на причале. Иногда он…как это говорят? Он под «кайфом».

«Привыкание? Еще лучше». Фонтейн подумал о времени, дороговизне и рисках, сопряженных с доставкой мака из Кандагара.

Да. Он почувствовал это. Его вложения в Тененбаум и Сушонга начали окупаться.

– Продолжайте работать над этим, – нетерпеливо проговорил Фонтейн, – я сделаю так, что это окупит все потраченное вами время, все наше время!

Медицинский павильон

1953

Мечтательно сидя за столом в своем кабинете в медицинском павильоне, доктор Дж. С. Штайнман скучал, уставший бороться с собственными порывами. Только сейчас он начал понимать, зачем приехал в Восторг.

Штайнман взял сигарету из ящичка с кораллового стола, поджег ее от серебряной зажигалки в форме человеческого носа, потом встал, раздвинул шторы, чтобы взглянуть в круглое окно и полюбоваться на море, где бурые водоросли и морские веера плавно танцевали в такт течению. Такой успокаивающий вид. Ничего общего с Нью-Йорком. В «Большом яблоке» правила вечная суета и люди, препятствовавшие человеку.

Под этим подразумевалось осуждение, которое его возмущало, этот мелочный суд над его величием. Как объяснить, что это все равно, что тянуться к Венере, в надежде превратить ее в свои карманные часы? Как он смог бы объяснить, что иногда его посещала богиня Афродита? Он слышал голос богини так отчетливо…

«Мой дорогой доктор Штайнман, – говорила Афродита.– Творить как боги – означает быть богом. Только ли бог может придавать форму лицу? Вы делали это снова и снова: брали то, что было лоскутками, а создавали нечто изысканное, прикладывали руки к посредственному, чтобы сотворить изумительное. Но секрет каждого мужского и женского лица спрятан. Утраченное совершенство скрыто. Под лицом женщины, которую низкие, вульгарные люди именуют «красивой», есть другое, прекрасное лицо – платонический идеал, укрытый в толще поверхностной красоты. Если вы сможете освободить это Прекрасное лицо от оков почти прекрасного, вы станете богом. Что может быть важнее красоты? Это я, сама Афродита, вдохновила поэта Китса. В прекрасном – правда, в правде – красота ³¹! Спрятанная симметрия, что лежит в основе неровной, уродливой поверхности. И вот парадокс: только пройдя через темные врата хаоса, через укутанную тенями долину «безобразного», можно закончить поиски и обрести совершенство!»

Ох, как богиня взволновала его! Да, это правда, он слышал ее голос, когда принимал эфир – кокаин и эфир по очереди – но это не была простая галлюцинация. Он был уверен в этом.

И когда Райан обратился к нему, сказав, что инновационная хирургия будет необходима в Восторге, он услышал, как Афродита зашептала вновь: «Вот оно! Вот тот шанс, вот та возможность, вот тот тайный мир, о котором ты мечтал, место, где ты сможешь обрести совершенство! Убежище, где мелочные насмешники не смогут найти тебя!»

Штайнман выдохнул струйку дыма в потолок, к вентиляционному отверстию, и повернулся, чтобы взглянуть в зеркало. Он знал, что был «красивым» мужчиной. Элегантный подбородок, уши правильной формы, темные глаза, заниженные, идеально подстриженные усы, точно знак ударения над каждым его словцом…

Но под этим лицом ждало своего часа другое. Посмеет ли он обрести свое идеальное лицо? Сможет ли провести собственную операцию, может быть, использую зеркало? Сможет ли…

– Доктор? Мисс Плезенс просыпается.

Он посмотрел на дверь, там его ждала ассистентка – мисс Чавез, маленькая, симпатичная пуэрториканка в белой униформе и туфлях, в медсестринской шапочке. Она не казалась удивлена тем, что застала его перед зеркалом.

Мисс Чавез была прекрасным маленьким созданием, очертания ее лица напоминали сердце. Губы – дуга Купидона. Сможет ли он найти идеальное лицо под всеми этими особенностями мисс Чавез? Допустим, ему придется наполовину сократить крыловидную мышцу, потом вдвое натянуть височную и, возможно, обрезать веки…

Но всему свое время.

– Ах да. Идите и начинайте разбинтовывать ее лицо, мисс Чавез. Я сейчас приду…

Мисс Сильвия Плезенс была обручена с Рональдом Гриви, сыном Рубена Гриви, который работал в тесном контакте с Райаном. Они были влиятельной семьей в Восторге.

Штайнман погасил сигарету о пепельницу-ракушку, которая стояла на столе, вышел из кабинета и прошел вниз по коридору. Мисс Плезенс лежала в послеоперационной палате в длинной ночной рубашке, носках, ее укрывала простыня. «Посмотрите на эти жирные ручонки». К несчастью он не мог разрезать эти жирные ручонки и уменьшить их. Обрезать до самых костей. Даже местами обнажить их как украшение из слоновой кости…

Сестра Чавез подняла подголовник кровати пациентки под углом в сорок пять градусов и начала снимать бинты. Большие зеленые глаза мисс Плезенс смотрели на доктора из-под разрезов в повязке со смесью страха и предвкушения. Ее рыжие волосы по-своему стильно рассыпались с одной стороны повязки. Он опять подумал, что, на самом деле, есть смысл оставить эти бинты навсегда. Чтобы все могли видеть только глаза, волосы и тайну. Как у мумии…