Кельтский крест (СИ) - Каблукова Екатерина. Страница 12

Бетони, появившаяся в комнате с завтраком, так и застала меня у окна, подсматривающей за утренней жизнью замка. Поставив поднос, она неодобрительно посмотрела на меня, но лишь спросила, желаю ли я одеться. Я подумала и пожелала. Девушка в нерешительности застыла над сундуком, ожидая, что я начну выбирать платье. «Купить свободу…» — пронеслось в мозгу. В конце концов, эти всё считается моим! Я выгрузила на кровать ворох вещей, оставив пару рубашек, прикрыть золото:

— Думаю, это надо рассортировать.

Служанка радостно кивнула. Битый час мы с ней раскладывали на кровати платья, рубашки и чулки. И теперь я растерянно смотрела все это великолепие. Бархат, шелк и тончайшая шерсть переливались всеми цветами радуги. Золото вышивки ярко блестело в солнечных лучах. Бетони восхищенно замерла рядом, ожидая, что же я все-таки выберу.

— Возьми синее, — коротко распорядилась я, вызвав очередной удивленный взгляд. Это было платье из темно-синего шелка с красной вышивкой: не то цветы, не то кораллы. После тщательного изучения себя в зеркале, я решила, что все-таки цветы. Это платье было будто бы сшито на меня. Если бы не волосы, торчавшие во все стороны (никогда не ложитесь спать с мокрой головой!), я вполне смогла бы сойти за принцессу. Позавтракав молоком и свежими булочками, и позволив Бетани поколдовать над моими волосами, я вышла из комнаты.

Замок напоминал муравейник. Все куда-то спешили, вдалеке раздавался звон железа — скорее всего там проходила тренировка воинов. Я бесцельно побродила по коридорам, ощущая себя совершенно лишней, и оказалась в одном из многочисленных внутренних дворов. Здесь, в безветрии и ярко сияющем солнце было даже жарко. Я с удовольствием присела на теплую лавочку и подставила лицо солнцу. Неподалеку чирикали какие-то маленькие птички, над башней пронеслась черно-белая чайка. Около противоположной стены большой жук пытался взобраться на одуванчик.

— Миледи, — от неожиданности я подскочила. Рядом со скамейкой стоял тот самый рыцарь, который вчера так яростно обвинял меня в том, что я жила за стеной. Как же его зовут? Ах да, Талорк. Сегодня он был в короткой темной тунике, без меча. Его глаза покраснели, словно он полночи не спал. Он смотрел на меня с видимым смущением.

— Простите, я… — он вздохнул, собираясь с силами, — Я хотел извиниться, я не должен был..

— Ладно, проехали, — я махнула рукой.

— Куда поехали? — не понял он. Я прикусила язык: мне надо следить за своей речью, а то ведь он может и поехать…

— Алан рассказал мне про вас и про… про то, как вы здесь очутились, — я решила отвлечь от неосторожных слов. — Мне очень жаль.

Он лишь обреченно кивнул:

— Можно присесть?

— Да, конечно, — я с готовностью подвинулась. Он аккуратно присел на край лавочки, и тяжело вздохнул:

— Алан не все знает. Я тогда обезумел. Собирался идти сразится с коннунгом. Дес… Герцог, он тогда еще не был герцогом, он выбил у меня меч, скрутил и три дня держал связанным, пока я не пришел в себя. А потом… — он судорожно вздохнул, вновь переживая все события, — я не знаю как он это сделал, но вместе с отрядом мы нашли этот легион…

Я недоверчиво смотрела на него. Его глаза горели страшным огнем мести. Я воочию видела серую дорогу, тянувшуюся у склона холма, между зеленых деревьев, зеленая трава покрыта инеем, бурая прошлогодняя листва шелестит под ногами, доспехи, выкованные из лучшего римского железа, звенят в тон шагам. Туман ползет между деревьями, тонкими змеиными струйками забираясь под доспехи, принося с собой пронизывающий холод. Внезапно в привычный шум леса врезается скрип. Миг — и огромное дерево падает прямо на дорогу, преграждая путь. В эту же самую минуту из тумана выныривают огромные шары огня.

— Пикты! — ужас несется по рядам, — Держать строй!

Римляне ставят щиты на землю, но поздно: горящие шары, сплетенные из веток и травы, облитые смолой, уже сминают ряды, за шарами появляются сами хозяева леса: полуобнаженные, их лица и тела покрыты непонятными рисунками. Дикий вой, рев и звон оружия. Кровь, кровь везде: на зеленой, подернутой инеем траве, на коре высоких деревьев. Запах горелых тел смешивается с солоноватым запахом крови. Из этого ада выскакивает всадник, снимая с головы и отшвыривая расколотый надвое шлем викинга. Его пепельные кудри слиплись от пота, лицо забрызгано кровью, Темно-серые, почти черные глаза горят диким огнем сражения. Золоченный орел — символ владычества Рима лежит в луже крови. Всадник с пепельными волосами презрительно улыбается и мечом отсекает орлу оба крыла.

— Мы вырезали их, вырезали всех, словно овец! — слова Талорка вернули меня на землю. Я выдохнула, все еще ощущая себя далеко в лесах северной Британии. Талорк замолчал, опустив глаза. Носком сапога он ковырял землю.

— Талорк, — вдруг спросила я, — Кто тогда отрубил крылья орлу?

Он с ужасом посмотрел на меня:

— Откуда вы это знаете?

Неужели он этого не говорил? Значит, я видела это сражение? Но как? Я постаралась как можно более небрежно пожать плечами:

— За стеной ходят разные слухи об обычаях пиктов.

Таллорк пристально посмотрел на меня, пытаясь пробуравить взглядом. Я спокойно смотрела ему прямо в глаза. Он вздохнул, признавая свое поражение в этом поединке:

— Десмонд. Он привез орла норвежскому коннунгу.

— Почему у него светлые волосы? — это вырвалось у меня непроизвольно. Я тут же прикусила язык. Талорк удивленно посмотрел на меня:

— У кого?

— У Десмонда. У его брата и сестры они темные.

— Мать Алана и Агнесс была наложницей. Рагнилейв привез ее откуда-то с юга.

— Рагнилейв?

— Отец герцога.

— Он был хорошим герцогом?

— Не знаю, меня тогда здесь не было, — он хлопнул себя по бедру и поднялся, — Простите, я, наверное, не должен был говорить все это…

Он коротко поклонился и ушел, оставив меня в глубочайшей задумчивости по поводу того, что я только что видела. Что я это видела, я не сомневалась, но как это получилось? Больше всего на свете мне хотелось услышать звон будильника, открыть глаза и обнаружить себя дома, в собственной кровати. Я крепко зажмурилась, голова начала кружиться. Мне казалось, что я начинаю проваливаться куда-то, мир медленно наклонялся… ох! Земля оказалась достаточно твердой. Я открыла глаза. Желтый цветок издевательски качался перед моим лицом.

— Черт, — я стукнула кулаком по земле. Затем встала и отряхнула платье. Ушибленная рука болела. В глазах защипало. Я судорожно выдохнула, прогоняя слезы. Стараясь рассуждать логически, я начала вспоминать все события минувшего дня: прилет на острова, Герка, Джилл, поездка к кольцу Броггара, и потом я очнулась в замке. В памяти мелькнули какие-то голоса. Бетони сказала, что меня выбросило штормом на побережье. Может быть, мне нужно вернуться на то место? Хорошенько все обдумав, я побрела искать Алана.

Разумеется, я заблудилась. Это выяснилось практически сразу, когда поднявшись на галерею второго этажа, я увидела два коридора, ведущие в разные стороны. Останавливать деловито снующих мимо людей, или же приставать к стражникам с вопросами я не решилась, поэтому печально побрела по одному из коридоров, справедливо решив, что неудачная попытка тоже результат. Свою ошибку я поняла, когда увидела несколько одинаковых дверей. Мне оставалось либо стоять на месте, либо бродить по коридорам замка, в надежде случайно попасть в знакомый коридор. Стоять было холодно, по коридору вальяжно, по-хозяйски, гуляли сквозняки, поэтому я неспешно побрела вперед.

Коридор уперся в винтовую лестницу, расположенную в круглой башне. Хорошо поразмыслив, я решила, что подняться наверх всегда успею, и проще спустится вниз. Ступени были скрыты в полутьме. Пару раз, я чуть было не упала, скользя в своей полностью кожаной обуви по полированному камню. Спустившись, я выдохнула и взялась за дверь. На удивление, она открылась очень легко, и я вышла во двор к солнцу, свету и розам. Пурпурные, розовые, белые и желтые они росли там, в маленьком садике, расположенном в одном из многочисленных внутренних двориков. Без ветра, под защитой массивных замковых стен, здесь было даже жарко. Я зачарованная сделала несколько шагов вглубь, между розовых кустов, чьи не стриженые ветки касались моей макушки. Кое-где на особо солнечных местах уже распускались разноцветные бутоны. Воздух был по-летнему сладким, сплетая воедино запах моря, солнца и роз. Мне на секунду захотелось забыть все свои горести и насладится этим летним мгновением. Я прошлась по заросшей травой едва заметной тропинке, проводя рукой по зеленым упругим листьям. Особо настырная плеть сразу же впилась колючками в подол моего платья. Я наклонилась, чтобы аккуратно отцепить ее и замерла: в саду я была не одна. В центре лабиринта кто-то ходил. Приподнявшись на носки, я увидела Филиппа.