Моя долгожданная любовь - Грегори Джил. Страница 18

Дэнни решил, что, должно быть, потеря ребенка потрясла Джима гораздо сильнее, чем можно было думать. Он стал совершенно другим человеком. Дэнни рассчитывал, что, если бы ему удалось облегчить брату его страдания, это как-то могло помочь сблизить отдалившихся друг от друга Джима и Брайони. Однако теперь он опасался, что, наоборот, способствовал их отдалению.

Лицо его было посеревшим и удрученным, когда он медленно шел мимо брата, направляясь в столовую. Тихий окрик Джима заставил его остановиться у двери:

— Дэнни. Прости меня.

Младший брат уставился на него, в растерянности не зная, что сказать. Наконец он покачал головой; плечи его понуро ссутулились.

— Угу, — тихо выговорил Дэнни, — этого следовало ожидать. — И он прошел в столовую и молча сел на свое место за длинным дубовым столом.

За обедом все чувствовали себя напряженно и почти не разговаривали. Потом Джим заперся у себя в кабинете. В последнее время он все чаще проводил вечера в таверне в Форт Уорте и возвращался на ранчо лишь рано утром. Когда же возвращался, то тут же уходил в маленькую спаленку для гостей в восточном крыле дома, наиболее удаленную от хозяйской спальни. Однако в этот вечер из-за снега он остался дома.

Его присутствие в запертом кабинете не давало Брайони повода для радости. И хотя Дэнни на некоторое время составил ей компанию в гостиной и пытался поддержать ее веселой беседой, отчаяние, охватившее девушку, ничто не могло заглушить. Извинившись, она рано ушла к себе в комнату и долго сидела у окна, наблюдая снегопад. Приглушенные рыдания сотрясали ее тело. Она подумала, не лучше ли будет уехать и забыть об этом ранчо, которое она успела полюбить, забыть этого мужчину, которого она больше не интересовала. Она боролась с импульсивным желанием снова попытаться выманить Джима из его убежища, ибо больше не в силах была чувствовать себя отвергнутой. На сердце была такая боль, что Брайони казалось, будто ее режут по живому.

Однако на следующее утро она решилась сделать последнюю попытку. На этот раз она не должна проиграть. Ее дух восставал против самой мысли о поражении. Не может быть, чтобы она не добилась успеха, если пустит в ход всю свою решимость. Она докажет ему, что любовь сильнее, глубже и прочнее, чем ненависть.

Хозяйственные дела заставили ее к концу дня оседлать Шедоу и поехать в город за покупками. Работники на ранчо предупреждали, что с нагорья начинает задувать северный ветер. По их предположениям, он должен набрать полную мощь предстоящей ночью. Брайони пока не доводилось попадать в жестокие техасские бури. Отъезжая в сторону Форт Уорта, она бросила испытующий взгляд на не предвещавшее ничего страшного серое небо и заметила, что в его северном углу собираются тучи. Сверкающий снег ковром устилал прерию и, мчась галопом по открытой всем ветрам местности, Брайони представляла, что она и ее огромный вороной жеребец остались единственными живыми существами на всей земле. Бледный солнечный шар становился все более тусклым, в то время как девушка постаралась забыть о своих невзгодах и стать неотъемлемой частью окружающего ее снежного мира.

Она довольно быстро справилась с делами и вскоре уже вышла из магазина, держа в руках покупки. Знакомый резкий голос окликнул ее. Брайони передернуло. Она обернулась и заставила себя вымученно улыбнуться Мэри Прескот, которая торопливо шла к ней с жеманной ухмылкой на румяном лице.

— Милочка, ради Бога, как ты себя чувствуешь?! — воскликнула мадам чересчур громко, и Брайони почувствовала себя неловко, так как сразу же несколько прохожих обернулись на них.

Брайони и Мэри представляли собой странную пару: изящная черноволосая красавица в голубом бархатном плаще и дородная громкоголосая матрона в шляпе с плюмажем, развевавшимся на ветру.

— До меня дошел слух о том ужасном несчастном случае, — промолвила миссис Прескот; слова слетали с ее губ с огромной скоростью, приобретенной на основании многолетнего опыта. — Мне так жаль, что вы потеряли ребенка и столько пережили в связи с этим, — скороговоркой выпалила она.

В ее глазах отразилось что-то такое, что подразумевало знание какой-то информации.

— О эти мужчины! Уж я-то знаю, какими они бывают!

Затем она бросила на девушку быстрый, оценивающий взгляд.

— Но, должна сказать, выглядите вы сногсшибательно. Конечно, малость похудели, но, дорогая моя, после всего того, что вы пережили, естественно выглядеть несколько изможденной. Я хочу сказать…

— Да, да, и спасибо вам, миссис Прескот за заботу, — прервала ее Брайони. — Скажите, мадам, — продолжала она, плавно переводя разговор на другую тему, — как продвигаются дела с вашим комитетом?

— Гранд-общество Форт Уорта проводит свое первое общее собрание первого января! — гордо объявила леди. — Мы ожидаем великолепных гостей! И надеюсь, что вы тоже придете!

— О, я постараюсь! — обещала Брайони. — А теперь, с вашего разрешения, мне нужно упаковать покупки и отправиться домой. Джим и Дэнни скоро прибудут домой и захотят поужинать.

— Да, конечно, — кивнула Мэри Прескот. Ее глаза сияли, как две сливы. Она положила руку на плечо девушки. — Но знайте, дитя мое, что всегда, когда вам понадобится здравый совет, если хотите, материнский совет, не колеблясь, приходите ко мне. Не вы первая, не вы последняя, у кого возникают проблемы с мужем. Мы все прошли через это так или иначе, и я уверена, что флирт вашего Техаса с этой певичкой из таверны не более серьезен, чем песенки, которые она распевает. И я на вашем месте…

— Что вы сказали? — недоверчиво и изумленно переспросила девушка. У нее похолодело внутри. — Что? О чем вы говорите, миссис Прескот?

Женщина растерянно заморгала:

— Ну, вы же, конечно, в курсе этих дел. Все говорят, что ваш муж в последнее время проводит много времени в таверне и…

— Какое отношение это имеет к певичке из таверны? — потребовала ответа Брайони.

Зеленые глаза так неистово глядели на матрону, что та невольно сделала шаг назад. Неожиданно оказалось, что Брайони Логан больше не производит впечатления пленительной, невинной молодой леди, которая с таким шармом и грацией устроила вечеринку в Трайпл Стар. Скорее она выглядит… опасной. Ее прекрасное лицо было напряженным, глаза метали молнии. Она переложила пакеты с продуктами в одну руку, а пальцами другой с поразительной силой сжала локоть Мэри Прескот.

— О чем это вы толкуете, мэм? — требовательным тоном поинтересовалась она.

Женщина нехотя повиновалась:

— Ну, понимаете, я думала вы знаете. В таверне «Тин Хэт» несколько недель назад начала работать новая девушка. Ее зовут Руби Ли. Она блондинка, довольно хорошенькая, но вульгарная. Я видела ее пару раз в магазине Уэйда Купера.

Матрона презрительно хмыкнула:

— Конечно, я не опускаюсь до сплетен, но Берта Креншо говорила мне, что все ее работники в Бар Уай влюблены в эту Руби. Говорят, она распевает непристойные песенки, танцует с мужчинами, и… — В этом месте от отвращения ее передернуло. — Один Господь знает, что еще!

— Какое отношение все это имеет к Джиму?

Все напряглось в душе девушки. Она почувствовала, что ее сердце стучит, как индейский барабан войны. Слова Мэри эхом отдавались в ее голове. «Мужчины! Я знаю, какие они бывают!» То, что под этим подразумевалось, ужаснуло ее, и она продолжала слушать собеседницу с нарастающим страхом.

— Ну так вот, дитя мое, все просто, как ясный день! И хотя, как я уже говорила, не обращаю внимания на сплетни, ходит слух, что ваш Техас проводит все больше вечеров, а подчас и дней в «Тин Хэт» с того самого дня, как она появилась в городе и, по всей видимости… ну, дорогая моя, они привязались друг к другу!

Брайони отпустила руку женщины так, будто оттолкнула ее. Она пыталась унять дрожь, охватившую ее, и выпрямилась, прямая и гордая.

— Я убеждена, что вас ввели в заблуждение, — отчеканила девушка тихо, но очень внятно.

У нее было неимоверное желание громко выругать эту мерзкую сплетницу, но она подавила его, заставив себя выглядеть спокойной и уравновешенной, даже веселой.