Убийство Серай (ЛП) - Редмирски Дж. А.. Страница 17

Я падаю на пол спиной, и смотрю вверх, мои темно-рыжие волосы сильно запутались вокруг лица, вижу Виктора, прижимающего меня, широко расставив ноги возле моей талии.

— Пусти меня! Пусти меня, черт побери!

Я мечусь под его весом, не в состоянии двинуть ногами, мои руки прижаты к полу над головой, захваченные его руками.

— Он хочет меня убить! Помогите кто-нибудь!

Ему удается схватить оба мои запястья одной рукой, другой зажать мой рот, заглушив мои крики. Слезы текут из моих глаз. Я умоляю его снова и снова, мой голос почти полностью заглушен весом его руки.

— Я не собираюсь тебя убивать, — спокойно говорит он. — Если бы таково было мое намерение, ты была бы уже мертва.

Он ждет, пока мое напряженное тело немного расслабится, и я чувствую, что его хватка слегка ослабла.

— Будешь тихой?

Я киваю, потому что все еще не могу говорить, его рука на моих губах.

Наконец, после долгой паузы, Виктор медленно убирает руку.

— Почему ты не убьешь меня? — спрашиваю я, задыхаясь от слез, мой голос все еще дрожит. — Используешь меня, как рычаг давления?

— В некотором смысле да, — отвечает он.

Я хочу закричать снова, пока у меня есть такой шанс, но его слова удерживают меня от этого:

— И я не убиваю невинных людей.

Молчание заполняет небольшое пространство между нами.

— Никто не невинен, — огрызаюсь я, удивив саму себя.— Меньше всего я. Годами я позволяла отвратительному убийце насиловать себя и никогда не говорила «нет». Сидела и смотрела в тишине, как он, его люди и эта сука его сестра избивали, насиловали и продавали девушек, с которыми я сблизилась.

— Я ничего не делала. Никогда не кричала, не сопротивлялась и не заступалась за них. Ни за одну из них.

Я слышу, как мой голос наполняется гневом, но меня это не заботит. Я прижимаю кулаки к груди, глядя ему в глаза, пока он сидит на мне.

— Я делала вид, что это не беспокоит меня, что руки Кармен, разбитые вдребезги молотком, не волновали меня! Я не дрогнула, когда Марисоль была вынуждена сделать аборт у мясника-врача, который оставил её истекать кровью до смерти на столе!

— Я не пролила ни одной слезинки, когда девушка с рыжими волосами и веснушками была убита прямо напротив меня, потому что мужчине, который пришел купить её, не понравилось то, что он увидел!

Я вскидываю кулаки, чтобы ударить ими по его ногам, но он перехватывает мои запястья и удерживает их вместе.

— Я не невинная! — реву я.

Я чувствую, что его руки выворачивают мои запястья, но мой разум слишком омрачен эмоциями, чтобы заботиться об этом.

Вещи, в которых я призналась, преследовали меня долгое время. Они были погребены в моей душе, сжигая меня до самой сердцевины, делая меня бесчувственной и превращая меня в кого-то отличного от того, кем я могла быть.

Я откидываю голову назад, испытывая боль поражения. Не могу смотреть на него больше. Не из-за гнева, ненависти или мести, а от стыда. Я не могу смотреть убийце в глаза, потому что я не лучше, а возможно и хуже, чем он.

— Ты очень сильная, — говорит он и встает с меня.— С сильным инстинктом самосохранения. Это единственное, что отличает тебя от остальных девушек. Как и они, ты удерживалась там против воли. Ты делала эти вещи против своей воли. Над тобой надругались физически и эмоционально. Ты не должна винить себя за слабость.

Он идет обратно к столу.

Я поднимаюсь с пола и просто смотрю на него, пытаясь понять смысл его слов. Или, может быть, чувство вины, которое я испытывала так долго, не позволяет мне поверить ему.

Он смотрит на меня и добавляет:

— Ты все сделала правильно.

— Нет. — Я качаю головой. — Не сделала. Я должна была что-то сделать, чтобы помочь им.

Виктор закидывает на плечо спортивные сумки и берет в другую руку чемодан.

— Ты сделала, — говорит он, стоя передо мной. — Ты сохранила хладнокровие. Ты дождалась своей возможности. Ты сделала вид, что достойна принятия и доверия. Ты рискуешь своей жизнью прямо сейчас, чтобы вернуться за той девушкой.

Он проходит мимо меня и идет к двери, оглянувшись назад, дойдя до неё.

— Ты невиновна, — говорит он.— И поэтому ты все еще жива.

Затем он открывает дверь, и я неуверенно следую за ним.

Глава 12

Сэрай

Мы прибыли в Грин Вэлли почти три часа спустя. Оба сидели молча большую часть дороги. У меня было о чем подумать, слишком много нерешенных вопросов, к ответам на которые я не приблизилась за столь короткое время. И мне понадобится очень много времени, чтобы простить свою вину, если я вообще смогу когда-нибудь. Меня не волновало, что то, что сказал Виктор, имело смысл, я все еще чувствовала себя самым эгоистичным человеком в мире. Наверное, я так буду чувствовать себя всегда.

Я спросила Виктора, зачем мы направляемся в Грин Вэлли. Он сказал, что расскажет мне, когда мы доберемся, но когда это случилось, он стал скрытным. Виктор сказал мне, что ему надо провести обмен рядом с Грин Вэлли, но он не будет вдаваться в детали. Я думаю, что все, что он сказал в отеле в Дугласе, исчерпало его лимит разговоров. Потому что он снова стал собой - быстрым, молчаливым, скрытным, устрашающим убийцей, с которым, по непонятным мне причинам, я чувствую себя почти в полной безопасности.

Мы заехали на парковку в конце улицы, на которой стояли дома отдыха. Я однажды была здесь с моей лучшей подругой, когда её старшая сестра забрала нас из школы на новой машине. Мы заблудились, и она использовала это место, чтобы развернуться. Это было за неделю до того, как моя мама забрала меня с собой в Мексику к Хавьеру. Это знакомое место напомнило мне, что я очень близко к дому. Я была так близко, что могла дойти пешком. Это заняло бы несколько часов, но я могла бы.

Но куда бы я пошла?

Виктор глушит двигатель грузовика. Я через лобовое стекло вижу деревья и кусты, отделяющие парковку от автомагистрали, связывающей штаты. Автомобили пролетают каждую секунду. Но парковка пуста, на ней только одна машина, припаркованная вдалеке около мусорного бака. С другой стороны низкой бетонной стены у торгового центра припарковано много автомобилей.

Я удивляюсь, почему он выбрал общественное место, которое сейчас тихо и заброшенно, чтобы сделать то, ради чего мы сюда приехали. Потому что Хавьер не заботится о публике или риске попадания невинного свидетеля под перекрестный огонь.

— Оставайся в грузовике, — говорит Виктор, как раз перед тем, как закрыть тяжелую металлическую дверь.

Он обходит машину сзади, как раз в то время, как гладкий черный внедорожник въезжает на парковку позади домов. Мое сердце начинает быстро биться. Я соскальзываю с сиденья, но передвигаюсь на его сторону, так я могу лучше видеть из окна. Я хочу смотреть, но не хочу быть увиденной.

Виктор встречает внедорожник на полпути, около пятидесяти футов от того места, где я, и останавливается посередине дороги. Я вижу мужчину. Белый мужчина, и, похоже, я этим смущена. Виктор кивает, и я вижу, как его губы шевелятся. Я тянусь и кручу старый оконный подъемник. Сначала он не движется, но затем окно поддается и мне удается открыть его на несколько дюймов. Но мужчины слишком далеко от меня, чтобы услышать, о чем они говорят.

Виктор идет обратно к грузовику, и внедорожник следует за ним. Я сглотнула и обнаружила себя практически полностью сползшей на коврик, макушкой упираясь в руль. Открывающаяся водительская дверь поставила меня в неловкое положение. Другой мужчина стоит за Виктором и оба смотрят на меня.

Незнакомец, которого я вижу, несколько похож на Виктора высоким ростом, каштановыми волосами, голубыми глазами и лепными скулами, кивает мне, будто говоря «привет». Само собой разумеется, что я слишком боюсь и не уверена в нем, чтобы ответить ему той же самой любезностью.

Мужчина по-прежнему смотрит на меня, как на причудливый образец, заслуживающий изучения, говорит что-то Виктору на другом языке. Это не испанский. Виктор отвечает ему на том же языке, и я начинаю думать, что, скорее всего это немецкий. Человек, наконец, смотрит на Виктора.