Убийство Серай (ЛП) - Редмирски Дж. А.. Страница 2

— Причины моего поступка не столь важны, — говорит Хавьер.

Он делает еще один глубокий глоток из кружки, чтобы скрыть свой дискомфорт.

— Ты прав, — спокойно говорит американец. — Важно лишь то, что ты скажешь Гильермо опустить вниз пистолет, направленный на меня, и, если он это не сделает через три секунды, то он будет мертв.

Хавьер и один из мужчин, стоящих за американцем закрывают глаза. Но три секунды пролетают слишком быстро, и я слышу звук выстрела и хлопок! Брызги крови попадают на другого мужчину, стоящего рядом с ним. «Гильермо» падает замертво. Кажется, никто, даже я, не знают, как американец умудрился выстрелить. Он даже не шевельнулся. Мужчина, стоящий рядом с убитым, замирает на месте, его черные глаза широко распахнуты под жирными черными волосами. Хавьер поджимает губы и снова сглатывает, ему с трудом удается скрыть свою нервозность. Его люди численно превосходят американца, но ясно, что Хавьер не хочет убивать его. Не сейчас. Он поднимает руку ладонью вверх, приказывая остальным опустить оружие.

Американец вытащил руку из внутреннего кармана и положил пистолет на колено, чтобы все его видели. Его пальцы находиться на спусковом крючке. Хавьер бросает взгляд вниз, нервно поглядывая на ружье один раз.

Лидия вонзает свои ногти мне в ребра. Я осторожно дотягиваюсь и убираю ее руки, чувствуя, как ее тело расслабляется только сейчас, когда она осознает свои действия. Она часто дышит. Я обхватываю ее плечи своей рукой и прижимаю к своей груди. Она не привыкла видеть, как умирают люди. Пока еще нет. Но когда-нибудь привыкнет. Положив руку ей на голову, я прижимаюсь губами к ее волосам, чтобы успокоить ее.

Сделав знак двумя пальцами, Хавьер приказывает: “Приберите тут”, — другому человеку с оружием, стоящему за американцем. Тот, кажется, рад выполнить указание, не желая разделить участь своего товарища. Присутствующие в комнате во все глаза следят за американцем. Не то чтобы они не следили раньше, но сейчас они стали намного внимательнее и настороженнее.

— Вы убедили меня,— произносит Хавьер

— Я не пытался вас убедить, — поправляет его американец.

Хавьер кивает в знак согласия.

— Три миллиона американских долларов, — Хавьер говорит. — Вы принимаете мое предложение?

Очевидно, что американец не только сбил с Хавеьера спесь. Может, Хавьер и не побежит в страхе и не забьется в угол, но ясно, что его поставили на место. А это не так просто сделать. Я волнуюсь, что Хавьер сможет отомстить, пока у него есть возможность. Это беспокоит меня, потому что мне нужен этот американец, чтобы выбраться отсюда.

— Что они говорят?— спрашивает Лидия, разочарованная тем, что пройдет много времени, прежде чем она сможет понимать все, о чем они разговаривают здесь.

Я не отвечаю, но я сжимаю ее плечо, как бы говоря, чтобы она заткнулась.

— Три с половиной - это моя цена,— говорит американец.

Лицо Хавьера тускнеет и, что-то мне подсказывает, что, если было бы возможно, то с его ноздрей пошел бы пар. Он не привык, что ему перечат.

— Но вы сказали...

— Цены пошли вверх,— говорит американец, мягко постукивая пистолетом по его черным брюкам. Это все, что он сказал, в качестве объяснения и большего не надо. Кажется, Хавьер и так уже согласен.

Хавьер кивает.

— Да. Да. Три с половиной миллиона. Вы можете это сделать в течение одной недели?

Американец встает, его длинное черное пальто ниспадает вдоль тела. Он высокий, устрашающего вида мужчина. Его короткие волосы темно-русого цвета, стриженные под ноль сзади и чуть длиннее наверху, имеют взъерошенный вид.

Я тащу Лидию прочь от двери и закрываю ее.

— Что ты делаешь?— спрашивает она, в то время как я кидаюсь к покосившемуся комоду, в котором хранятся наши с ней вещи.

— Мы уходим,— я говорю и одновременно, засовываю все, что попадается вовнутрь наволочки. — Бери свои туфли.

— Что?

— Лидия, у нас нет на это времени. Просто возьми свои туфли. Мы может уйти отсюда вместе с американцем.

Я заполняю наволочку наполовину и бросаюсь на помощь к ней, так как она не совсем понимает что происходит. Я хватаю ее за руку и толкаю на кровать.

— Я помогу тебе,— я говорю и встаю на колени перед ней и начинаю засовывать ее ногу в туфлю.

Но она останавливает меня.

— Нет... Сэрай, я не могу уйти.

Я тяжело вздыхаю. У нас нет времени на это, но мне нужно убедить ее уйти со мной. Я смотрю ей в глаза.

— Мы будем в безопасности. Мы можем выбраться отсюда. Лидия, он первый американец, которого я увидела за долгие годы. Он наш единственный шанс.

— Он убийца.

— Ты и сейчас находишься в окружении убийц. А теперь пошли!

— Нет! Я боюсь!

Я встаю с колен и прижимаю руку к ее рту.

— Ш-ш-ш! Лидия, пожалуйста, сделай так, как я говорю...

Она кладет свои пальцы на мои и убирает мою руку от ее губ.

Слезы ручьем начинают течь из ее глаз, и она быстро качает головой.

— Я не пойду. Нас поймают - Хавьер будет бить нас. Или еще хуже его сестра Изель будет мучить нас, а потом убьет. Я останусь здесь.

Я знаю, что не могу изменить ее решение. Это выражение в глазах. По нему можно определить, что она сломлена и вероятно, сломлена навсегда. Я кладу руки ей на плечи и смотрю на нее.

— Ложись под одеяло и притворись, что спишь,— говорю я. — Оставайся здесь пока кто-нибудь не зайдет и не найдет тебя. Если они выяснят, что ты знала о моем побеге и никому не сообщила, они убьют тебя.

Лидия нервно кивает.

— Я вернусь за тобой,— я трясу ее за плечи, надеясь, что она поверит мне. — Я обещаю. Когда пересеку границу, я сразу же пойду в полицию.

— Но как ты найдешь меня?

Слезы приглушают ее голос.

— Я не знаю, — признаюсь я. — Но американец должен знать. Он поможет мне.

Этот взгляд, он лишен надежды. Она ни на секунду не верит, что этот безумный план сработает. Девять лет назад я бы тоже не поверила, но отчаянье творит с людьми странные вещи. Лицо Лидии застывает и рукой смахивает слезы с глаз. Как будто она знает, что видит меня в последний раз.

Я целую ее в лоб.

— Я вернусь за тобою.

Она медленно кивает и я пробираюсь по комнате с наволочкой на спине.

— Ложись под одеяло,— шепчу я, в то время как открываю окно.

Как только Лидия прячется под одеяло, я вылезаю из окна в приятное октябрьское тепло. Позади дома, я, низко пригнувшись, огибаю угол дома и пролезаю через дыру в заборе, окружающем южную сторону лагеря. У Хавьера везде вооруженные люди. Я всегда считала, что столько охранников на территории лагеря совершенно ни к чему, потому что отсюда крайне редко кто пытается бежать. В основном все охранники стоят то тут, то там, разговаривают, курят и показывают неприличные жесты другим девочкам, которых держат здесь в рабстве. Один из них, тот самый, что пытался изнасиловать меня шесть недель назад, стоит у дверей оружейного склада. Хавьер не убил его только потому, что он его брат.

Брат он или не брат, но теперь он евнух¹.

Пробираясь сквозь небольшие здания, я добираюсь до деревьев и останавливаюсь в тени, отбрасываемой ближайшим домом. Стоя прямо, я прижимаюсь спиной к оштукатуренной стене, затем осторожно заворачиваю за угол к фасаду, где у передних ворот начинается трехметровый забор с колючей проволокой. Приезжающие вынуждены всегда парковать свои машины за забором, откуда их пешком сопровождают в лагерь.

Для американца не сделали исключение. Я в этом уверена. Надеюсь.

Большая полоса света с поста освещает пространство между мной и воротами, до которых мне нужно добраться. Там стоит всего один охранник, но он молод и я думаю, что справлюсь с ним. У меня была уйма времени подготовиться. Все годы моей подростковой жизни. В прошлом году я украла пистолет из комнаты Изель и с тех пор хранила его под дощечкой пола в нашей с Лиз комнате. В ту секунду как я увидела входящего в дом американца, я вытащила дощечку, достала пистолет и заткнула в шорты за спину. Я знала, что сегодня ночью он мне понадобится.