Подобие жизни (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка". Страница 18

Владислава обуяли подозрения:

— Ты хоть знаешь, как им пользоваться?

— Конечно, — Горохов, наконец, оставил пистолет в покое, — тренировался целый месяц, каждый день, по часу. Из всего, что есть в вооружении у полиции, пострелял.

— В виртуальности? — зачем-то уточнил следователь, хотя всё было и так ясно.

— Не в реале же. Кто бы мне такое разрешил?

— Понятно. В общем, особых отличий нет. Только конкретно этот ствол сильно нагревается, если стрелять очередью, да при отдаче рука уходит влево. Ну, и люди не программки, ведут себя непредсказуемо. Имей ввиду.

— Угу.

— И ещё. Там, куда мы летим, оружие без индивидуальной привязки очень ценится. Так что особо им не свети. А то дадут по кумполу и отберут, а мне потом отчитываться.

— Понял.

— Робос, расскажи об аресте.

— Хорошо, Владислав Александрович. Правонарушителей двое. Их вина доказана, поэтому никаких дознаний не планируется. Обвиняются по статьям 2973.4 и 2973.5.

— Что они натворили? — спросил следователь больше ради практиканта, потому что сам он Уголовный Кодекс знал наизусть, — только кратко, не надо всё дело читать.

— В районе Окраина-11 в социальном центре скоропостижно скончалась волонтёр, Иванка Петефи. В момент смерти рядом с ней присутствовали Грэхам Браун и Виталий Крутиков, местные жители. Вместо того чтобы сообщить об инциденте, мужчины оттащили тело в кабинет с точками выхода в Виртоград и с особым цинизмом воспользовались чипом Петефи для подключения к Сети. К тому моменту, как управитель проанализировал их поведение, Браун и Крутиков успели потратить тридцать семь тысяч не принадлежащего им рейтинга на два спиннинга, четыре ящика водки, две пары зимних ботинок, десять пар мужских лосин и поход в виртбордель. Управитель вызвал полицию, но правонарушители скрылись до прибытия дронов. На данный момент они покинули город и плывут на лодке в юго-западном направлении. Поэтому арест одновременно считается и спасательной операцией.

— Практикант!

— А? — Трофим вздрогнул и прекратил пялиться в окно.

— Тебе что — не интересно?

— Я слушаю, Владислав Александрович.

— А что вид такой унылый?

— Скажите, что ждёт этих… Брауна и Круглова?

— Крутикова.

— Неважно. Какое наказание предусмотрено за их преступление?

— Ниже по социальной лестнице им опускаться уже некуда, так что либо в Австралию, либо на исправительные работы. Будут гелий на Луне добывать.

— А сколько у них рейтинг?

— Максимально достигнутый Брауном — сто семь тысяч, — ответил вместо следователя Робос, — максимально достигнутый Крутиковым — тридцать три тысячи. Переселены на Окраину-11 после достижения нижней планки в три тысячи. Крутиков на момент совершения преступления имел переходный социальный статус, так как накопил пять тысяч двести баллов. Браун находился в группе риска — на момент совершения преступления на его счету было семьсот баллов, он мог оказаться изгнанным из человеческого общества.

— Бедняга Крутиков, — покачал головой Кондратенко, — всего восемьсот, и он бы смог вернуться в город. Ну, а второму туда и дорога.

— Вот, даже вы не понимаете, — очень тихо ответил Горохов, — у этих мужиков запас был маленький. Если бы на его месте оказался я…

— Ты? Не смеши. Ну да ладно, предположим. И что было бы?

— Да ничего особенного. Я могу выйти в Мегаполис, оскорбить сотню мертвецов, воспользоваться десятками чужих чипов, повредить имущество города, убить кого-нибудь, изнасиловать, похитить… Да что угодно могу сделать. И всё равно мой рейтинг не опустится до этих трёх тысяч, после которых выбрасывают из общества.

Парень замолчал и невидяще уставился в окно.

— Но ведь есть наказание за особо тяжкие, когда рейтинг, ни личный, ни семейный, не учитывается. И даже не снимается. Человека сразу отправляют на казнь.

Трофим хмыкнул и ответил, не поворачиваясь:

— И много вы знаете таких случаев?

Владислав нехотя признал:

— В принципе, что-то не припомню такого.

— Вот именно.

Влад с безмерным уважением сказал:

— Знаешь, я понял, почему ты рвёшься к нам на работу. Ты не хочешь бороться с преступностью в общем. Ты хочешь бороться с преступностью среди своих.

— Да! — Горохов обернулся и с вызовом посмотрел в глаза собеседнику. Правда, очень быстро стушевался и отвёл взгляд.

Кондратенко взял практиканта за подбородок, повернул его голову так, чтобы ухо оказалось вне поля зрения Робоса и видеорегистратора, наклонился и еле слышно прошептал:

— Если бы ты пролез в правительство, сделал бы гораздо больше. И дружеский совет — никогда не говори вслух то, что думаешь на самом деле.

Откинулся и в полный голос добавил:

— Дурак ты, Трофимка. Система может, и жестка, но не жестока. И очень эффективна. Каждому по способностям. Потому что потребности у большинства запредельные, и на всех ресурсов не хватит. Не нарушай законов, учись, работай, не трать баллы на всякую ерунду и не размножайся бездумно. Этого достаточно, чтобы к пятидесяти годам перевалить за триста тысяч. А с таким рейтингом можно уже многое себе позволить.

— Но…

— Да, у семей с максимальным рейтингом старт молодёжи более благоприятный. Но это не значит, что остальным кто-то препятствует. Добивайся, и всё будет. И вообще, хватит. Робос, перебрось мне дело Ломовой Даны. Изучим, пока летим.

— Хорошо, Владислав Александрович.

Судя по пылающим щекам, Горохов жаждал продолжить беседу на тему социального неравенства, но спорить не решился. К тому же он тоже хотел выяснить, кто убил Петухова.

Кондратенко включил минивизор и углубился в изучение файла.

— Тэкс, посмотрим. Это мы уже знаем, и это, и это… Одинокая женщина с проблемной печенью и никотиновой зависимостью… Работала в муниципалитете в счётной палате… Увлекалась виртпутешествиями, причем предпочитала не курорты, а экстремальный отдых. Хм, молодец, что сказать. Ещё… Регулярные траты в симуляторе «Крепкая семья». Что это, не знаешь?

— Робос, краткая информация по «Крепкой семье», — повернулся Трофим к роботу.

— Симулятор. Клиенту предоставляется виртквартира, супруг или супруга, дети в количестве от одного до четырёх, имитация быта — уборка, приготовление обеда, проверка уроков, совместные прогулки в парке и прочее. За дополнительную оплату можно приобрести питомца — собаку, кота или пони.

— Пони?

— Да, пони. Все персонажи — неписи, живых актёров не предусмотрено.

— Ясно. Итак, траты на эрзац семьи и игру «Подселенцы», на сигареты. Одевалась в одних и тех же магазинах. После операции словно с цепи сорвалась и стала в диких количествах скупать продукты и алкоголь. М-м-м, однажды даже постную говядину заказывала.

— И? — спросил ничего не понимающий Трофим.

— Эх ты, дитя оверов, — добродушно сказал Влад, — лугов почти не осталось, все коровы в маленьких клетушках выращиваются, поэтому от них только мраморное мясо получается. А постная — это когда животное под солнцем пасётся, травку кушает да двигается. Цена — запредельная.

— Да? Никогда об этом не задумывался. У нас дома мраморную не подают. Вроде собакам отваривают, но я не уверен.

Кондратенко вздохнул и снисходительно произнёс:

— Ты как-нибудь поинтересуйся разницей в цене. Сразу поймёшь, что Ломова действительно шиковала. Но оно и понятно — новая безотказная печень, можно забыть о лечебном питании. Ладно, дальше. Непосредственно убийство. Хм…

Влад замолчал, а его взгляд заскользил по висящим в воздухе строчкам. Горохов понял, что наставник что-то нашёл и еле удержался от расспросов.

Следователь ткнул пальцем в воздух, перед глазами практиканта появилась увеличенная фотография с места преступления.

— Ну? Как тебе?

— О-фо-на-реть, — по слогам произнёс парень, — она же…

— Ага. Валяется на полу, на люстре болтается выдранный из тела шунт. И смотри, вот ещё. — Мужчина провёл рукой перед голографическим изображением, оно ещё больше увеличилось, стали видны женские кисти. — Ничего не замечаешь?