Подобие жизни (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка". Страница 37

А она не торопилась встречать посетителя, да и секретаря своего не попросила это сделать. Трофим вздохнул и побрёл по архиву, разыскивая кузину.

Они были почти одного возраста и раньше дружили. Но года два назад Элеонора принялась здороваться сквозь зубы. О причине холодного отношения парень даже не догадывался. Правда, на одном из семейных праздников набрался храбрости, подошёл и спросил, но в ответ получил лишь презрительный взгляд и эпитет «идиот». Больше выяснять отношения он не пытался.

Элеонору удалось найти в дальней комнате. Оказалось, в ней женщина оборудовала что-то вроде кабинета красоты — массажный стол, солярий, парикмахерское кресло, куча зеркал, несколько тренажёров, а также высокие шкафы, забитые декоративной и лечебной косметикой. Было много чего ещё, но Трофим, как мужчина, о предназначении некоторых вещей даже не догадывался.

— Стучаться надо, — недовольно сказала кузина, вытаскивая указательный палец из маникюрного короба и засовывая безымянный. Одна рука уже была в «парадном» виде — длинные острые ногти, покрытые золотым лаком и украшенные мелкими бриллиантами сверкали похлеще гирлянды на окне. Парень вспомнил не слишком аккуратные ноготки Самохиной и в который раз подумал о пропасти, разделяющей оверов и простых людей.

— Собираешься куда-то? — Трофим подошёл к дивану, аккуратно отодвинул в сторону ворох одежды и сел на освободившееся место.

— Естественно, — скривилась Элеонора. — Дядя Лёня сообщил, что ужин в восемь. Съёмки начнутся в полдевятого.

— Кто в этом году речь толкать будет? — продолжил вести светскую беседу сыщик.

— Ирина Францевна. Ты что, пригласительный не смотрел? — кузина наконец-то соизволила взглянуть на Трофима и фальшиво спохватилась: — Ах, да. Ты же теперь совершеннолетний. Никому не нужный родственный огрызок.

— Эля, ну вот чего ты, а? Что я тебе сделал?

— Ничего, — буркнула девушка и сменила палец в коробе. — Я из-за тебя здесь сижу, между прочим. Вообще сюда сегодня не собиралась, но дядя Лёня очень просил посодействовать тебе в расследовании. Расследователь, блин. Час назад приехала. А мне ещё причёску делать.

— Папа? — удивился Трофим. — А откуда он узнал о том, что я сюда собираюсь?

Эля протянула:

— Какой ты всё-таки дурень. Дядя Лёня всегда всё знает. Да и остальные старшие тоже. На себе проверено.

У Трофима вдруг запылали уши, а где-то внутри заворочался колючий стыд. Разрозненные и не слишком важные для него воспоминания наслоились друг на друга, и неожиданное озарение за один миг объяснило поведение троюродной сестры.

Два года назад парень был слишком занят своей собственной жизнью. Как раз тогда он сообщил Семье, что не хочет заниматься наукой и сменил направление учёбы. Впервые он пошёл наперекор воле отца, и это оказалось не так страшно, как выглядело поначалу. Трофим даже гордился своим упорством.

Но ведь как раз в то же время у Элеоноры начались проблемы, которые решала вся Семья. И вполне возможно, парень получил толику свободы только потому, что Леонид Горохов занимался судьбой девушки.

Эля всю жизнь мечтала стать гендизайнером. Данное направление в науке ещё только развивалось — бороться с генетическими аномалиями уже научились, отправив в далёкое прошлое всевозможные фенилкетонурии, гемофилии, синдромы Дауна и Тёрнера, но вот с изменениями во внешности пока осторожничали. Элеонора планировала вплотную заняться улучшением тел, чтобы те не уступали в совершенстве виртуальным оболочкам. Она упорно трудилась, даже училась по большей части в реальности, а не в виртуале, но неожиданно для себя и всех близких влюбилась в преподавателя анатомии.

Семья забила тревогу не сразу — родители были заняты младшими детьми, а остальные воспринимали девушку как одну из самых беспроблемных представительниц молодого поколения. Спохватились, когда Эля сообщила о желании выйти замуж.

Семья была в панике — рейтинг избранника оказался ниже двухсот тысяч, его мать спивалась на окраине, а отец и вовсе растворился где-то в австралийской зоне отселения. Конечно, на это можно было бы закрыть глаза, в конце концов, молодой человек многого добился, невзирая на неблагополучных родственников, а значит, был достойным, хоть и бедным членом общества, но Леонид Зигфридович решил выяснить серьёзность его чувств. Старым, проверенным веками способом.

В общем, любимый отступился, когда его счёт перевалил за семьсот тысяч. Он прекратил всякое общение с Элеонорой и переехал в Суперсити.

С тех пор девушку словно подменили. Она стала угрюмой, необщительной, забросила учёбу, а когда пришло время определяться с местом в жизни, безропотно вступила на должность архивариуса, сменив старого родственника, который в силу возраста стал всех путать и вообще развёл в семейном музее бардак.

А ведь это Трофим тогда по просьбе отца перегонял неудавшемуся кавалеру баллы через свой счёт. Парень тогда даже не задумывался, зачем, почему и для чего это делает — его не интересовало, кто получатель. Папа попросил об услуге — сын сделал. Если честно, молодой сыщик настолько был занят собой, что о ситуации с Элей узнал только потом, спустя несколько месяцев.

А для девушки он был причиной её горя. Сложно ненавидеть всю семью, но можно направить гнев на одного.

— Эля. Прости меня, пожалуйста. Я не знал. Я думал, это по поводу бизнеса.

Девушка прекрасно поняла, о чём говорит кузен и прищурилась:

— Вот именно, Трофим. Ты думал. Скажи — ты бы так сделал, если бы был в курсе?

— Ни за что!

— Так вот. Ты зациклен только на себе. Я с детства считала тебя другом, а ты даже не поинтересовался тогда, почему Эльку заперли в доме, запретили ей пользоваться Сетью и не пускают на лекции. Думаю, дядя Лёня решил убить двух зайцев — показать мне истинное лицо того козла и объяснить, что от пентюхов лучше держаться на расстоянии. А ты, Трофимушка, натуральный пентюх, и все твои нынешние выверты тоже это доказывают.

Эмоций в этой отповеди было гораздо больше, чем логики. В конце концов, о том, что происходило в жизни Элеоноры, поначалу знали только члены семьи старше пятидесяти. От молодёжи несколько месяцев всё тщательно скрывали. Но Трофим понял, что доказать что-то кузине он пока не сможет, потому что её душа всё ещё болит.

— Ладно, я закончила. Пойдём в информационный зал. Надеюсь, ты не будешь слишком долго отнимать моё время.

— Ты не понимаешь. Я вообще не встречала никакой похожей информации. Семья не разрабатывала ничего такого. Директории «игры и симуляторы» нет вообще.

— А просто «игры»?

Девушка фыркнула и пробежалась пальцами по прозрачной панели визуализатора.

— Я же говорю. Ничего.

— А если попробовать через название?

Эля закатила глаза.

— Элечка, пожалуйста, попробуй.

— Ты можешь объяснить, зачем? Что происходит, и как наш архив связан с тем бредом, который ты вещал на собрании?

— Хочешь, расскажу? — Трофим вдруг понял, как можно растопить лёд между ними. — Ты ведь самая умная из всех, кого я знаю. Вдруг посоветуешь чего?

— Да, я была бы не против понять, почему ты припёрся сюда тридцать первого.

Судя по тени улыбки на губах, девушке понравился комплимент про ум, но этого было недостаточно для оттепели.

Парень решил не сдаваться.

— Хорошо. Только это закрытая информация. Так что сначала ответь мне — ты в курсе, что о твоём… бывшем любимом не знал никто, кроме стариков? Вообще никто.

— В курсе. И что? — воинственно вскинула подбородок Элеонора.

— А то, что я очень рад, что ты выбрала объектом ненависти именно меня. Ведь тебе так легче, правда? А для этого и существуют друзья — облегчать боль. Если хочешь, можешь меня побить. Хочешь? Можешь даже палку взять. Я не буду убегать, как тогда, когда нечаянно твоей кукле волосы сжёг. Помнишь?

Элеонора нахмурилась, потом хмыкнула и покачала головой:

— Как есть пентюх.

— Пожалуйста, стукни меня! — Трофим подошёл к сестре, взял её за руки и заглянул в глаза. — Давай. Представь, что я — это вся семья, и тресни.