О жителях Луны и других достопримечательных открытиях (Фантастическая литература: Исследования - Локк Ричард Адамс. Страница 8

Наконец стали мы наблюдать Эндимион. Мы нашли, что внутреннее пространство всех трех овалов было вулканическое и неплодоносное, — верх же наружной части, их окружающей, богато покрыт всеми возможными произведениями изобильной почвы; доктор Гершель составил классификацию не менее 38 родам дерев и почти вдвое большему числу растений, найденных только на этом пространстве и совершенно различных от тех, которые находятся в широтах, лежащих ближе к экватору. Между животными отличил доктор Гершель девять пород млекопитающих и пять яйценосящих. Между первыми был небольшой род оленей, лось, рогатый медведь и двуногий бобр. Последний, кроме недостатка хвоста и постоянной привычки ходить только на двух ногах, во всем подобен нашему бобру. Он носит своих детей в объятиях, как человек, и идучи, как будто скользит; хижины его построены лучше и выше, чем у многих поколений диких людей, и из замеченного почти во всех дыма можно заключить, что обитателям небезызвестно употребление огня. Невзирая на то, только голова и хвост (как выше сказано) не таковы, как у нашего бобра, и нигде не видно было этого животного, кроме как на берегах озер и рек, в которые оно по временам погружалось на несколько секунд.

На тридцать градусов южнее, в № и или Клеомеде, стоит очень большая кольцеобразная гора с тремя отдельными кратерами, которые уже так давно погасли, что вся окружающая их долина, имеющая 11 миль в окружности, покрыта густым лесом почти до самой вершины холмов. Кроме верхушки кратеров, нет ни одной десятины голой земли. Весь этот кратер можно было обозреть; не показывалось ни одного создания, кроме большой белой птицы, похожей на аиста.

^{Лунный пейзаж. Рисунок из газ. «The Sun» (1835).}

На южном конце долины есть естественный покрытый ход или пещера в 200 футов вышины и в 100 футов ширины, через которую течет река, низвергающаяся в пропасть восьмидесяти футов глубины, составленную из серых утесов и которая образует на пространстве многих миль поток, протекающий через прекрасную, ниве подобную страну. В двадцати милях от сего водопада находится величайшее озеро или, лучше сказать, пространство воды, окруженное со всех сторон землей, которое только существует на всей освещенной поверхности в 7 1/2 миллионов квадратных миль, заключающейся в этой части Луны. Ширина этого озера от востока к западу состоит из 198 миль, а от севера к югу из 266 миль; вид его к северу подобен отчасти Бенгальскому заливу, оно усеяно небольшими островами, большей частью вулканического образования. Из них два, на восточной стороне, находятся теперь в состоянии сильного извержения; но от помрачавшего взор наш дыма и пепельного дождя стекла наши, менее всех увеличивавшие, были все-таки слишком велики для их рассмотрения. По наблюдениям лейтенанта Друммонда они, будучи рассматриваемы в зеркальный телескоп наш, увеличивающий в 2000 раз, представляли великолепное зрелище: в одной губе на западной стороне озера находится полукруглый остров в 55 миль длины, покрытый великолепными произведениями природы как из растительного, так и из животного царств. Холмы усеяны большими кварцевыми кристаллами столь яркого желтого и оранжевого цвета, что мы приняли их сначала за планетные точки, и весь ряд холмов был накрыт как бы бархатной пеленой. Даже в небольших очаровательных долинах этого острова видели мы часто великолепные природные шпили, возвышавшиеся из средины темных зеленых лесов наподобие колоколен в долинах Вестморленда. Здесь увидели мы в первый раз лунное пальмовое дерево, которое отличается от растущего в наших тропических странах только той особенностью, что имеет большие темно-красные цветы вместо лоз (Spadix), выступающих из обыкновенной чашечки. Однако мы ни на одном дереве не открыли плодов: обстоятельство, которого причину мы думали найти в чрезвычайных (теоретических) крайностях лунного климата. Несмотря на то, мы заметили на одном странного рода дереве во множестве плоды, подобные дыне, во всех степенях зрелости. Общий цвет этих лесов был темно-зеленый, но не без случайной примеси оттенков, как и в наших лесах бывает, смотря по времени года. Болезненное дуновение осени часто поглощало здесь распускавшиеся весенние ростки, и приятное покрывало лета окружало в некоторых местах лишенные листьев деревья, подобные жертвам зимы. Казалось, что здесь все времена года живут в вечном согласии. Из животных видели мы только миленькое полосатое четвероногое около 3 футов вышиной, зебру в малом виде, которое паслось в небольших стадах на зеленой мураве холмов; далее, два или три рода длиннохвостых птиц, которых мы приняли за золотых и голубых фазанов. На берегу увидели мы бесчисленное множество одночерепных раковин, и между ними несколько больших плоских, которых мои три товарища единогласно признали за аммонитов; и признаюсь, я принужден был отказаться от скептической своей уверенности в голыше. Скалы вдоль берега совершенно были подрыты волнами; они очень были выдолблены, и со всех сторон высовывались желтые кристалловидные сталактиты, превышающие величиной мужское бедро. В самом деле, каждый корень этого острова казался охрусталованным; на всяком рассматриваемом нами берегу, на каждом месте находили мы кучи отпавших блестящих камней. Целое походило более на создание восточного воображения, чем на отдаленную природу, могуществом науки приближенную на видимое расстояние. Удивительное несходство этого острова со всеми другими, найденными нами на помянутых водах, так как и расстояние его от твердой земли, заставили нас предполагать, что он не составлял части ее, тем более, что его дугообразный залив вмещал начало цепи меньших островов, близ него находившихся. Этот остров был чистый кварцевый утес, возвышавшийся из синей глубины в виде башни, без берега или передней земли; притом он блистал на солнце, как сапфир, подобно и другим меньшим островам, которых он казался властителем. Теория наша скоро была подтверждена; весь берег материка был осыпан высокими драгоценными камнями, как бы башнями и, направив наше стекло таким образом, что оно заключило в себе крайнюю часть освещенной окружности планеты, мы могли видеть, что они тесными рядами сверкали на пространстве нескольких сот миль. Мы и не могли верно исследовать конца сей волшебной страны, потому что колебание планеты скрыло от взоров наших эти вершины, и мы удалились от ее западной границы.

Это нам напомнило, что мы, не теряя времени, должны искать ближайший предположенный предмет нашего наблюдения, а именно Лонгрена или № 26, который находится почти в окружности колебания и о котором доктор Гершель делал по сей причине некоторые особенные заключения.

Употребив несколько времени на поднятие обсерватории помощью рычага и направление выпуклого стекла, мы нашли этот предмет и обозрели его. То было темное узкое озеро в 70 миль длиной, граничившее к востоку, северу и западу с такими же красными горами, какими окружена Долина единорога, от которой оно отстояло к юго-западу на 160 миль. Озеро это граничит, подобно долине, находящейся на юге, с простирающейся только на 10 миль равниной, окруженной истинно великолепным амфитеатром лунных холмов, расположенных в величайшем порядке. На полукружии в шесть миль эти холмы сверху донизу расколоты столь же перпендикулярно, как и наружные стены римского Колизея, и представляли вышину по крайней мере в 2000 футов с гладкой нераздельной поверхностью. Как действовала природа при чудесном сотворении этой огромной массы, я не знаю; но верно только то, что никаких отломков от нее не осталось на равнине, которая, образуя покатость без малейшей выдавшейся части, кроме волнистой полосы леса, тянется в разных диких формах как в ширину, так и в длину до самого края озера. Непомерная высота и протяжение этой перпендикулярной горы с ее блестящей, ярко-красной поверхностью, составляя противоположность с лесом, осенявшим ее вершину, и зеленью открытой равнины, отразила на нашем полотне ландшафт, которого в величии не мог превзойти ни один из всех, доселе нами виденных. В нашей 25-мильной перспективе заключалась эта достопримечательная гора, равнина, часть озера и последние возвышенные вершины цепи окружных холмов. Мы пламенно желали, чтоб всякому удалось видеть столь разнородное, величественное явление, и сердца наши бились от радости при мысли, что мы со временем будем в состоянии показать его нашим землякам во всех частях нашего отечества. Мы принуждены были наконец расстроить картину целого, чтоб увеличить по очереди каждую часть его для ученого наблюдения.