Начало правления Романовых. От Петра I до Елизаветы - Дейниченко Петр Геннадьевич. Страница 27

Противники Бирона быстро объединились. В ночь на 9 ноября фельдмаршал Миних в сопровождении 80 солдат направился к Летнему дворцу, где жил Бирон. По приказу Миниха подполковник Манштейн и 20 солдат беспрепятственно проникли в спальню Бирона. Тот оказал сопротивление, был сильно избит и доставлен в Зимний дворец.

9 ноября Анна Леопольдовна объявила себя правительницей, что соответствовало старинным русским установлениям. Миних получил чин первого министра (все прочие высшие чины у него были, а назначить себя регентом он не мог), Остерман стал генерал-адмиралом; все прочие также сохранили свои посты. Но возвышение для многих оказалось недолгим. Хотя Анна Леопольдовна к управлению государством была так же не способна, как и ее тетка, она постаралась удалить от двора тех, кому обязана была своим положением. Бирон дал показания против многих влиятельных людей времен Анны Иоанновны, и все они подверглись опале. К счастью, правительница была добра, поэтому наказания оказались не слишком суровыми. Даже Бирону и Бестужеву-Рюмину смертные приговоры заменили ссылкой. Фактическим правителем сделался бессменный Остерман, но его влияние с каждым днем становилось все меньше. Анна Леопольдовна окружила себя собственными фаворитами, и было ясно, что скоро появится новый Бирон. Недовольство немцами ничуть не ослабевало, Анна Леопольдовна, в отличие от своей предшественницы, не пользовалась поддержкой даже в гвардии, и слабость России скоро стала очевидна.

Этим воспользовалась Швеция, в августе 1741 года оспорившая условия Ништадтского мира. Началась война. Поначалу казалось, что расчет шведов оправдался, — флот был в таком упадке, что ни один корабль не мог выйти из гавани, но 23 августа русские войска одержали убедительную победу при Вильманстранде (в Финляндии), захватив в плен командующего шведским корпусом. Шведы рассчитывали, что на их стороне выступит Турция, но та не решилась нарушить мир.

Между тем центром оппозиции в России становилась Елизавета. При Анне Иоанновне она жила почти затворницей. Правительство организовало за ней постоянное наблюдение, и немногие рисковали посещать ее. Тем не менее, вокруг Елизаветы собралась группа преданных ей лично людей, не слишком интересовавшихся политикой. Дочь Петра любили и в гвардии.

Недалекая Анна Леопольдовна не придавала этому значения.

Дщерь Петрова

После смерти Анны Иоанновны частым гостем Елизаветы стал французский посол Шетарди. Франция тогда вступила в войну за «австрийское наследство» (разрозненные владения Габсбургов в самых разных частях Европы) и стремилась всячески ослабить Россию, сильнейшую союзницу Австрии, подстрекая Швецию к военным действиям. Французские дипломаты сделали ставку на Елизавету, наивно полагая, что с ее утверждением на троне «любезная России старина одержит верх». Они предлагали Елизавете помощь в борьбе за престол, взамен требуя принять сторону Швеции. Ни отказ Елизаветы дать такие гарантии, ни победа русских войск при Вильманстанде не изменили тактики французов. Шетарди доставил Елизавете манифест шведского главнокомандующего, где говорилось, что шведские войска явились только для того, чтобы освободить русский народ от «тяжкого чужеземного притеснения и бесчеловечной тирании». Об этом стало известно во дворце, и 23 ноября Анна Леопольдовна открыто обвинила Елизавету в связях с неприятелем. Опасность стала очевидной, нужно было срочно что-то предпринимать. Последним сигналом для Елизаветы стал приказ правительства всем гвардейским полкам выступать в Финляндию.

25 ноября ночью Елизавета в сопровождении графа М. И. Воронцова, придворного врача Лестока и своего учителя музыки Шварца отправилась в казармы Преображенского полка. Гренадерская рота была извещена о ее прибытии. Елизавета обратилась к солдатам с такими словами: «Ребята! Вы знаете, чья я дочь, ступайте за мною!» Солдаты и офицеры грянули в ответ: «Матушка! Мы готовы, мы их всех перебьем!»

Переворот произошел быстро и бескровно. Прежде всего Елизавета распорядилась арестовать всех, кто мог быть опасен ее власти, в том числе Миниха и Остермана. Анну Леопольдовну с маленьким Иваном Антоновичем доставили во дворец Елизаветы, прочих держали под домашним арестом. Во дворец Елизаветы съезжались и те, кто был готов верно ей служить, — одним из первых стал победитель шведов фельдмаршал Лесси. Атмосфера в Петербурге больше напоминала народный праздник, чем государственный переворот: несмотря на жестокий мороз, улицы были заполнены народом, гвардейские полки стояли шеренгами неподалеку от дворца. Люди жгли костры, пили вино, и временами над толпой прокатывалось: «Здравствуй, наша матушка императрица Елисавета Петровна!»

^{Елизавета Петровна. Художник К. Ванлоо. 1760 г.}

Рано утром Елизавета с балкона дворца приветствовала народ. К 3 часам дня Елизавета торжественно переехала в Зимний дворец. Гренадеры Преображенского полка просили для себя одной награды: чтобы Елизавета объявила себя капитаном их роты. Впрочем, в скором времени гренадерская рота получила название лейб-компании. Капитаном лейб-компании была сама императрица, капитан-поручик равнялся полному генералу, сержанты — полковникам, а капралы — капитанам. Унтер-офицеры и рядовые получили потомственное дворянство и деревни, иногда с большим количеством душ.

Официальный манифест о восшествии Елизаветы на престол был обнародован 28 ноября. В нем говорилось, что Елизавета заняла престол в соответствии с завещанием Екатерины I, которое после смерти Петра II скрыл Остерман, желавший лишить престола дочь Петра Великого. Это обещало нелегкую судьбу Остерману — у него было много врагов. В следственную комиссию по его делу вошел испытанный профессионал сыска генерал Ушаков. Одновременно велось следствие в отношении Миниха и еще четырех заметных деятелей, служивших опорой Анне Леопольдовне. Уже 13 января Сенат приговорил их к смерти, а 17 января должна была состояться публичная казнь над врагами императрицы. Остерману объявили помилование, когда палачи уже положили его на плаху. Других осужденных не стали возводить на эшафот. Их ждала дальняя ссылка (Остермана сослали в Березов, Миниха — в Пелым). Напротив, многие из тех, кто пострадал в прежнее правление, получили прощение; в частности, вернулся из ссылки Бирон. Судьба Анны Леопольдовны и Ивана Антоновича была печальна. Первые два года после переворота ее семейство перевозили с места на место, а потом сослали в Холмогоры. Через два года Анна Леопольдовна умерла. В начале 1756 года Ивана Антоновича тайно перевели в Шлиссельбург с повелением держать в строгой изоляции. Спустя три года у Ивана Антоновича обнаружилось умственное расстройство, однако условия содержания не изменили, и он остался в заточении.

Начало царствования Елизаветы стало возвращением к заветам отца. Она восстановила Сенат в том же значении, каким он был при Петре I. Была восстановлена и прокуратура. Но широкомасштабных политических нововведений в годы правления Елизаветы не последовало.

Впервые за долгое время правительство обратило самое пристальное внимание на экономику. Власти способствовали развитию всех стратегически важных и наиболее прибыльных отраслей — металлургии, винокуренной промышленности, соляных и рыбных промыслов, полотняных и суконных мануфактур. Казенные заводы передавались в частные руки на самых льготных условиях. Строились десятки металлургических заводов, и вскоре страна заняла второе место в мире по выплавке чугуна, уступая только Швеции. А к середине XVIII века случилось небывалое — вечно голодная Россия вышла на мировой рынок зерна, продажа которого ежегодно приносила ей около 115 тысяч рублей серебром. В конце 1753 года правительство отменило внутренние таможенные пошлины и все сборы, ограничивающие развитие российского рынка. В том же 1754 году государство учредило Купеческий банк (годом ранее — Дворянский), предоставлявший ссуды под низкий процент. В 1757 году высокими таможенными тарифами был ограничен ввоз в страну иностранных товаров, что способствовало развитию русской промышленности.