Запечатанная (СИ) - Фейтли Карина. Страница 28

— Не расстраивайся, Марина. Если мое общество тебя так тяготит, я могу переночевать и в машине. Помыться, главное, пусти меня, а потом я уйду.

Я успокоилась. Он ещё несколько раз назвал меня Мариной при администраторе. Женщина с любопытством поглядывала на нашу странную пару, но решила не вмешиваться, решив, что мало ли какие у людей странности, это их дело.

Дальше мы получили ключи, поднялись в номер, оставили там свои вещи и отправились в местный филиал нашей фирмы. Ожидалось обнаружить здесь около тридцати человек. А оказалось всего лишь шесть. Причем, никто даже не слышал об остальных работниках. Мы провели здесь целый день. Арсений поднимал документы, разбирался, и я, если честно, ему была не нужна. Данный филиал относился к нашему, точнее, у них не было своей бухгалтерии, она велась у нас. Соответственно и расходы по данному филиалу относились к нашим. Уж не знаю, кто в ответе за практически два десятка мертвых душ, здешний ли директор или же кто-то из нашей бухгалтерии приложил руку. Думаю, Арсений разберется, он со всем отлично справлялся и быстро наводил порядок.

Я же сейчас просто сидела, наблюдая за этим мужчиной. На местных работников он произвел такое же впечатление, как и на наших, вон они все, трясутся и боятся слово лишнее произнести. Хотя он вообще даже голоса не повышает, просто иногда поднимает свое лицо, смотрит прямо и говорит:

— Ρазберемся.

Никто даже не пискнул, когда пришлось задержаться допоздна. Мы возвращались в гостиницу, когда я спросила:

— Зачем Вам это?

— Что? — непонимающе уточнил он.

— Все это, — обвела я рукой, имея в виду вообще все. Я же знаю, что он спейшер, а, значит, он вообще занимается совершенно другими делами, не связанными с людскими. Он улыбнулся:

— Ты знаешь ответ, Марина, я тебе уже говорил.

Может быть, мне хотелось ещё раз услышать, что все это ради меня, убедиться, не знаю. Может быть, я даже поехала в эту командировку не только из-за чувства ответственности. Может быть, мне хотелось провести время с Арсением, поговорить, что-то узнать. А он занимался все время только работой, заставляя меня разочарованно вздыхать, и даже не надеяться получить ответы.

Мы подъехали к гостинице.

— Ну что, пустишь помыться? — небрежно бросил он. А мне вдруг стало жалко его гнать. Кроватей в номере две, он ко мне даже не пытается приставать. То объятие при регистрации в гостинице, когда Арсений приобнял меня за талию, было единственное прикосновение ко мне за все наше путешествие, и то вполне невинное. Я все время ожидала какого-то подвоха, но его не было. Арсений меня не трогал совсем, а мне почему-то от этого было обидно. Вот даже под локоть никогда не берет.

— Да оставайтесь, Вы мне не будете мешать.

Он кивнул. И мы прошли в номер. Арсений снял пиджак, разместив его на спинке стула. Взяв большое белое полотенце, которое лежало на одной из кроватей, пошел принимать душ, а мне дал денег и попросил сходить вниз и принести что-нибудь поесть. На первом этаже мы заприметили небольшую столовую, которая ещё работала. Аппетита у меня не было. Но я взяла несколько котлет в тесте для Арсения и чай. Выбор был небольшой — сладкие булочки, множество различных шоколадок и котлеты. Я помнила, что Арсений не любит сладкого…

Я заходила в наш номер, слышала звук льющейся воды, и где-то зазвонил телефон. Звук был незнакомым, значит, это Арсения. Я оглянулась и обнаружила, что телефон лежит на небольшом столике, располагавшемся между двумя кроватями. Не знаю, что побудило меня подойти к нему, взглянуть, но я увидела номер Константина. У него было много номеров, с которых он мне звонил, но этот я запомнила, последние цыфры были одинаковые — четыре семерки. Конечно, это мог быть кто-то другой с похожим номером, только последнее время я совершенно не верила в совпадения. Да, я помнила о том, что Арсений и Костя знают друг друга. В общем-то, все спейшеры считаются «своими». Но какая-то мысль вертелась у меня в голове, не давая мне покоя. Какие-то осколки фраз, данных, которые никак не складывались в единую картину.

Я потянулась к телефону, принимая вызов. Я не думала о том, что буду делать потом, как буду объяснять все Арсению, зачем я это делаю. Мне хотелось кое-что проверить, убедиться в одном озарении. В трубке произнесли:

— Главный…

Главный. Арсений и есть тот главный! Тот, который держал на контроле операцию по моему поиску. Конечно, это понятно, он искал меня, но это тот же главный, который вчера пытался все остановить. Задача у Константина была найти меня, а не помочь все вспомнить. Это же получается…. Мысли закрутились у меня в голове. Я вспоминаю свой сон, дикий крик, который соединяется с другим голосом, голосом Арсения, который пробирает до дрожи, тот сон, что я увидела сразу же после нашей первой встрече с ним:

— Марине-е-етт…

Я вспомнила, как этот человек напугал меня. Непонятные чувства, что он рождал во мне, влечение, страх, осторожность. Он зачем-то нашел меня тогда, в той жизни, раньше Косты. Намного раньше. Влюбил меня в себя, а потом… Я не хотела об этом думать, но мне стало плохо. В это время я подняла глаза, встречаясь с Арсением, который выскочил из ванной, то ли услышав звук телефонного звонка, а то ли что-то почувствовав. Я все еще держала в руках телефон, где на другом конце голос Кости твердил:

— Алло, алло, главный, ты меня слышишь?

На моем лице застыла маска ужаса.

— Марина? — Арсений смотрел на меня, начиная двигаться в мою сторону.

— Не подходи ко мне, — мой голос дрожал, а я отбросила всю свою вежливость, переходя на ты. — Я все поняла. Не смей ко мне приближаться.

Арсений застыл на месте и подозрительно спокойным голосом спросил:

— Что ты поняла?

— Ты — главный! — но Арсений никак не отреагировал на это заявление, словно оно было само собой разумеющимся. А я в который раз подумала, какая же я дура. Почему я не спросила о нем Константина раньше. Почему даже не упоминала об Арсении, как будто он был моей личной тайной, которой ни с кем не хотелось делиться. А вот теперь что мне делать? Мне пришлось бросить в него телефон и отойти немного подальше. — Не приближайся ко мне.

Но он по-прежнему стоял в дверях душевой и не двигался, а я почувствовала себя неловко. Я собиралась защищаться, я была вся на взводе, ждала нападения, но он не двигался.

— И? — подсказал мне он, подталкивая к продолжению.

— Ты специально нашел меня тогда, втерся ко мне в доверие, а потом столкнул с крыши! Ты был там. Был на той крыше. Я стала где-то мешать? Константину ты не мог дать такого задания, чтобы он запечатал меня, он бы не выполнил его. Ты. Ты сам все сделал. И это ты поставил на мне печать!

Он все так же молча стоял на месте. А на меня накатила истерика. Мне стало совершенно ясно, чего он злился, когда встретил меня сегодня с утра, он все понял, понял, что Костя не послушался его, что мы довели до конца начатое, что я все вспомнила. Интересно, что же такое важное я до сих пор не могу вспомнить, за что он так со мной поступил:

— Ага. Ты знал, что Костя будет искать меня, знал, а потому тоже присоединился к поискам и постарался найти раньше. Ты знал, что Костя сможет помочь мне все вспомнить, а потому контролировал этот процесс. Велел докладывать. А когда узнал, что меня нашли, велел все отменить? Да? Ты не знал, что Костя не послушается твоих указаний? И я все равно все вспомню? И ты злился, я видела — всю дорогу, пока мы ехали — ты злился.

Я же все время об этом думала, с того самого дня, как услышала этот низкий голос во сне: «Марине-е-етт!» Я гнала от себя эти мысли. Я не хотела в это верить, ведь я любила того человека из сна. Я же не видела точно, что он меня толкал, тем более, это был всего лишь сон, один из первых снов, что я начала осознавать и не забыла после пробуждения. Как понять, где правда, а где вымысел? Я потому постаралась забыть этот сон.

Я же чувствовала, что между нами что-то стоит. С самой первой встречи это чувствовала. И я ведь сразу поняла, что это странно — умереть и запечатать себя! Это не я, это он сделал! Все он! Он главный, он высший! Он может и не такое! Он был там, на крыше, а потом я упала. У меня кружилась голова, я не знала, чего ждать от Арсения дальше. Зачем ему все это нужно. Я выставляла дрожащие руки перед собой, как бы защищаясь. Они тряслись, из глаз текли слезы. Я ждала, что он будет нападать, но он не делала этого.