Мы, монстры. Книга 3: Зверь (СИ) - Вернер Тим. Страница 105
Ух’эр же — понемногу набирается сил.
Что до Лаэфа — может, и правда пора прекращать играть с ним в игры. Ух'эр просто привык играть, а как иначе, когда знаешь: Лаэф сильнее. Лаэф, Заррэт, сестры — все они старше и сильнее.
Но так было до того, как они оказались здесь. Как и глупый человек — в его когтистых лапах. Так может, пора наконец применить когти?
— Стоп! — резко сказал себе Ух’эр и послушался: остановился.
Осторожно повернул голову вокруг своей оси, чтобы проверить, не приблизился ли человек, не оказался ли рядом, вновь пренебрегая созданными Ух’эром правилами игры.
Но человека все еще не было. Значит, он все еще не может нарушать правила.
“Стоп, — повторил Ух’эр про себя. — Он вообще все правила пытается нарушить, гад мелкий! То есть, крупный, конечно, но все равно мелкий. Жалкий. Попал в ловушку — и теперь пытается сломать ее изнутри, пытается расшатать всю систему, заставить меня вести себя иначе, а остальным тогда придется иначе реагировать… Я покажу когти, они — зубы.
Заново подеремся. Он этого добивается. Хоть и знает, не может не знать: выхода-то у него все равно нет. И они, если попадется им под руку, порвут его в клочья куда скорее, они не будут ждать, пока все его друзья с детьми для представления соберутся…”
Впрочем, Ух'эр прекрасно понимал, что человек потому так и действует, что выхода нет. Так действовал бы, наверное, и сам Ух’эр: попытался бы напоследок нанести максимальный ущерб. Всем и сразу.
Устроил бы серьезную заварушку, после которой и помирать уже не так жалко...
***
Нивену казалось, он уже умер. Раза так три-четыре.
Он почти не помнил, как добрался сюда. Кажется, несколько раз терял сознание. Кажется, в теле не было ни единой мышцы, которая бы не болела от перенапряжения. И даже руки, которых он уже давно толком не чувствовал чувствовал, то и дело простреливала изнутри острая боль.
А потом он увидел горы. Все еще далекие, подернутые дымкой и мелкие — как игрушечные.
А потом грифон нырнул носом. Раз, другой…
— Всё, — попытался сказать Нивен, но не смог даже толком разлепить пересохшие губы. — Вниз...
Положил ладонь грифону на шею, направил.
Он увидел горы — и это что-то сломало. Он почти добрался, но вместо того, чтобы ощутить знакомый прилив сил, который не раз ощущал, когда до цели оставалось совсем немного, почувствовал лишь пустоту. Возможно, те приливы посылал ему Лаэф.
А может, они просто закончились еще на полпути.
Горы на горизонте давали надежду. Надежда убивала решимость.
Или он рассудил — на самом деле даже рассуждать уже не получалось, ни рассуждать, ни помнить, о чем думал мгновение назад, — что все-таки нужно отдохнуть перед последним рывком. В конце концов, до гор уже рукой подать, а грифон — засыпает на ходу и наверняка замерз еще сильнее, чем сам Нивен, да и поесть птичке не помешало бы. Им обоим на самом деле, но Нивен как-нибудь продержится, если что, он привык…
“Ты че-ло-век”, — тихо пропел в голове Ух’эр, и это точно ему не приснилось сейчас, это он вспомнил. Потому что во сне всё легче. А сейчас — очень больно, и очень холодно, и дышать на этот раз есть чем — но от каждого вдоха будто бы разрывается что-то в груди. И если б не мертвецкая усталость, наверное, было бы гораздо больнее, а так — терпимо.
Всё ещё терпимо.
Грифон тяжело сел на землю и тут же, подобрав лапы, упал на живот. Уронил морду на холодную землю и закрыл глаза.
— Нет! — выдавил из себя Нивен, соскользнул со спины и устоял на ногах, с трудом сдерживаясь, чтобы не последовать примеру. — Не спи! Тебе надо… А что ты ешь?
Присел рядом и положил ладонь на лоб животного. Животное не ответило — оно и вопроса не услышало.
Грифон крепко спал. Он тоже устал. И ему было очень, очень холодно.
Нивен стянул с себя плащ. Укрыл грифона, насколько хватило плаща. Огляделся. Место показалось ему знакомым, но вспоминать не было ни сил, ни желания.
— Тебе надо поесть, — зачем-то сообщил он зверю, вновь уставившись на птичью морду под рукой. Нивен где-то, кажется, слышал: если человек истощен, то немного пищи приведет его в норму, пусть и ненадолго. Интересно, касается ли это и грифонов? И что насчет самого Нивена?
— Что же ты ешь? — пробормотал снова и еще раз огляделся.
Понимая в общем-то, что даже ответь ему грифон сейчас грифон, что есть во-он тут траву, растущую у ближайшего дерева, он попросту не сможет подняться и дойти до нее, чтобы сорвать. Никто из них двоих не сможет.
"Ладно..." — подумал Нивен.
Ладно. Есть он не будет. Значит, ему нужно хоть немного отдохнуть и согреться прежде, чем срываться дальше.
Ирхан поднялся пока невысоко, его лучи совсем не несли тепла, и Нивен решил: вылетят, когда Ирхан вскарабкается под самый свод небесного купола. Так, наверное, будет теплее. Пока — отдохнуть и согреться.
Он медленно сел рядом с грифоном, забросил руку ему за шею, привалился к теплому боку.
И закрыл глаза.
Проснулся тут же — от грохота. Медленно поднял голову и с трудом сдержал тяжелый вздох: это Ух’эр приволок откуда-то тяжелое кресло, больше похожее на трон, громко поставил на каменный пол пещеры и развалился в нем.
“Опять пещеры…” — с тоской подумал Нивен.
Тут было, как всегда. Темно, сыро и холодно. Но, как ни странно, ему тут было хорошо. Это и пугало: ему снова было хорошо во тьме.
Он не мерз впервые за долгое время — холод был здесь, чтобы облегчить его боль, не более. Сырость — чтобы легче было дышать и не жглось в груди. Тьма — чтобы было спокойнее.
Нивен сказал бы, что вернулся домой.
Обязательно сказал бы — если бы не побывал до этого в Запретном лесу. Теперь он знал, каким должен быть его дом.
— Ну и? — спросил Ух’эр, забросив ногу на ногу, взирая сверху вниз с легким, пренебрежительным раздражением. — Летел-летел — не долетел! Теперь послушаешь, наконец, что тебе говорят?
Нивен попытался было подняться. Оперся на грифона, но тот просел, как перина — и рассыпался под рукой кучей пепла. Нивен упал. Вскочил, отплевываясь, а Ух’эр весело, звонко расхохотался, откинув назад голову. Нивену показалось, что сейчас голова слетит вовсе, но Ух’эр так же внезапно себя оборвал, схватился за нее двумя руками и вернул в обычное положение.