В бой уходили десантники - Громов Иван. Страница 33

Этот участок бригады обороняли с другими частями. Каждую ночь в тылу врага слышалась стрельба. В темное небо взлетали осветительные ракеты. Тылы противника лихорадило. Наши подразделения, прорывавшиеся из окружения, лишали покоя фашистов каждую ночь. Для них война в России была непонятной, даже близко не похожей на победные марши во Франции, Польше и других странах Западной Европы. Советские воины мужественно сражались за каждую пядь родной земли.

В течение трех дней части корпуса, другие соединения сдерживали натиск противника под Могилевом.

8 июля 4-й воздушно-десантный корпус вывели из состава 13-й армии, вновь подчинили 4-й армии и вместе с ее войсками направили за Сож на доукомплектование.

Но непросто было в те дни выйти из боя, и десантники, отходя с рубежа на рубеж, не располагая артиллерией и танками, не могли изматывать врага контратаками. По существу, подразделения действовали по одной и той же схеме: окапывались, ждали подхода противника, наносили ему потери огнем с места, затем отходили на новый рубеж.

Приказы в те дни передавались, как правило, через делегатов связи. Их боевая работа при этом требовала величайшей смелости и мужества. Пробирались они по незнакомой местности, рискуя встретиться с прорвавшимися группами противника, а иногда и через районы, уже захваченные фашистами. В каждой бригаде эту миссию выполняли начальник разведки или инструктор парашютной подготовки, а в штабе корпуса генерал А. С. Жадов подобную обязанность возложил на начхима Николая Колобовникова и начальника оперативного отдела Владимира Тимченко. Побывал в этой роли и лейтенант Алексей Самсонов.

9 июля в районе деревни Дулево десантники 8-й бригады оказались в окружении. Здесь же без горючего находились и автомобили с продовольствием и боеприпасами. Выполняя приказ комбрига, лейтенант Самсонов с разведчиками пробился к штабу корпуса и доложил полковнику А. Ф. Казанкину о нависшей над тылами бригады угрозе.

Получив у снабженцев заправщик, он на танкетке из батальона капитана Н. А. Придачина очистил от фашистов дорогу и доставил в Дулево бензин. В образовавшееся «окно» прошли пешие десантники и колонна машин.

Командованием Западного фронта принимались меры, чтобы остановить подвижные группы противника. 12 июля на железнодорожной станции в Чаусах выгрузилась 132-я стрелковая дивизия генерал-майора С. С. Бирюзова.

События торопили. Вечером 13 июля в районе Быхова и севернее Могилева гитлеровцы продолжали переправлять через Днепр войска, расширять прорыв. Не менее двух танковых дивизий устремились на Горки. Штаб 13-й армии переместился в Кричев.

14 июля 4-я армия занимала оборону на рубеже реки Сож: силами 4-го воздушно-десантного корпуса на участке Мстиславль, Кричев, 28-м стрелковым корпусом — от Кричева до Черикова и далее по реке Проня до Чаус, а 55-й стрелковой дивизией от Черикова до Пропойска.

Перед Мстиславлем

В боевых действиях десантников наступил самый тяжелый период. Всю ночь бригады готовили оборону по западному берегу Сожа: перед Кричевом и севернее окапывалась 7-я воздушно-десантная, а на правом фланге до Мстиславля включительно — 8-я.

По опыту предыдущих боев позиции строились для круговой обороны. Ручные пулеметы, карабины и автоматы были по-прежнему главной огневой силой десантников. «Сорокапяток» оставалось мало, и «карманная артиллерия» теперь оказалась в особом почете. Самозарядные винтовки еще в боях на Березине из-за мудреной автоматики десантники разжаловали, а минометов почти не осталось. Расчеты 45-миллиметровых орудий выкладывали на позициях бронебойные снаряды. Оставшиеся танкетки капитана Н. А. Придачина и сводный батальон капитана И. Д. Полозкова генерал А. С. Жадов держал в резерве.

Приказом комкора вперед на угрожаемые направления выслали разведку. По ее данным он доложил полковнику Л. М. Сандалову, исполнявшему обязанности командарма, что 13 июля вечером в районе Мстиславля против правого фланга корпуса со стороны Горок появились небольшие отряды моторизованной пехоты с танками.

Вскоре один отряд уже пылил на большаке перед Мстиславлем. Комиссар батальона Анисим Гривов в это время беседовал с расчетом «сорокапятки» младшего сержанта Василия Воскресенского.

— Товарищ старший политрук, появились фургоны с танками! — подал тревожный голос наблюдатель.

— Будем считать, товарищи, что мирная беседа окончена. А теперь — за дело! — уже совсем по-обычному сказал старший политрук. — Командуйте, товарищ младший сержант, не буду вам мешать. — И комиссар, перемахнув через бруствер, направился на КП батальона.

Подпустив колонну противника на близкое расстояние, расчет подбил легкий танк и перешел на стрельбу осколочными снарядами. Пять фургонов замерли на дороге. Второй танк остановила пушка, которая находилась по правую сторону большака. «Сорокапятка» младшего сержанта Воскресенского продолжала стрелять. Ее маленькие снаряды рвались среди метавшихся у машин фашистов. Одни из них падали и больше не поднимались, другие шарахались вдоль обочин, бежали в поле.

Выстрелы орудия явились сигналом для всей обороны. Ручные пулеметы истребляли разбегавшихся фашистов. Колонна врага была разгромлена. Недобитые гитлеровцы откатились за высотку. Там же скрылись и уцелевшие танки.

«Это вам, фашисты, за самоуверенность», — мелькнуло в голове Василия Воскресенского. Его мысли оборвал доклад наблюдателя:

— Воздух! «Юнкерсы» в небе!

Увидев с высоты свою разгромленную колонну, пикировщики начали выстраиваться в круг, а ведущий искал цель. Еще секунда-другая, и он сорвался в пике на тягач «сорокапятки». «Теперь дела наши плохи: пушка останется без средств передвижения», — подумал командир расчета. В этот момент в овражке, где находился газик, рвануло, и к небу поднялся дым. За ним громыхнул еще один взрыв и еще…

Проштурмовав окопы, Ю-87 накинулись на окраину Мстиславля и, устроив там воздушную карусель, начали пикировать. «Сейчас начнется», — подумал Василий. И он не ошибся. Под прикрытием четырех легких танков на оборону десантников накатывалась цепь фашистов. Стреляя на ходу, танки приближались к окопам. Обстановка складывалась серьезная.

Сквозь гул стрельбы до огневой позиции орудия Воскресенского, которое находилось шагах в 70–80 позади окопов и вблизи командно-наблюдательного пункта батальона, доносились команды капитана Василия Дробышевского. Доложил он по телефону и о начавшейся атаке фашистов.

Расчет соседнего орудия уже открыл огонь, и один танк противника, подергавшись на месте, остановился. Остальные, несмотря на потери в своей линии, продолжали сближаться с окопами десантников.

Василий Воскресенский скомандовал, и наводчик, слившись с прицелом, начал крутить рукоятки механизмов. Командир расчета медлил. Он решил бить наверняка. И когда из цепи противника донеслись выкрики, подал команду «Огонь!».

После первого выстрела легкий танк с короткоствольной 50-миллиметровой пушкой развернуло, и второй снаряд прошил его борт. Забились белый дым и пламя. Из люка выбросился танкист и пополз назад.

— Наводить по левому! — скомандовал Воскресенский.

— Цель вижу! отозвался наводчик.

Танкисты противника, почуяв опасность, остановились и, опережая «сорокапятку», выстрелили. Осколочный снаряд бухнул в щит. На позиции так лязгнуло, будто о пушку разбился кусок гранита. Все потерялось в пыли. Василий не успел даже пригнуться, но инстинктивно закрыл глаза. Через секунду он увидел, что прицела не было, наводчик с окровавленной головой лежал на станине. Второй номер смотрел на него помутившимися глазами и как бы спрашивал: «Что, командир, будем делать?»

Младший сержант встал на место наводчика и схватился за ручку поворотного механизма. «Нет, не сдвинуть, заклинило», — подумал с огорчением.

— В укрытие! — скомандовал он, увидев, что вражеский танк уже рядом, и рывком бросился в ровик.

Над головой проскрежетало, пролязгало. Василий приподнялся и увидел, что разложенные для стрельбы снаряды смяты, станина покорежена, пушка неестественно задрала ствол к небу. «Теперь уже полная небоеспособность», — и он подал команду занять оборону, подготовить гранаты к бою.