Кот в мышеловке (СИ) - Кард Селена. Страница 13

Господи, хорошо, что успела дверь разбаррикадировать, а то со стыда бы сгорела, как это объяснить экономке. Олеся давно проснулась, собственно она и не спала нормально, так дремала, но выйти не решалась. Боялась столкнуться с Крутицким, не готова была.

— Доброе утро, как спалось? Жених на новом месте приснился?

— Доброе. А должен был?

— Мог, правда, чего ему сниться-то, если есть холостой мужчина рядом, может, далеко ходить и не надо, — занимаясь попутно уборкой, не дожидаться же Лену, если время есть, толи в шутку, толи всерьёз сообщила добродушная Мария Степановна.

Резко обрывать её не хотелось, она-то в чём виновата. И всё же Олеся покраснела от слов экономки.

Что с ней такое, почему вдруг ничего не значащие слова, сказанные про между прочим, так взволновали: сердце учащённо забилось, щёки начали гореть, руки задрожали, а в груди неясное томление. Это разговор подействовал или Крупицкий, чьё присутствие незримо она ощущала.

— Давайте умывайтесь и за стол. Руслан Игоревич уже работает, но наверно составит компанию за завтраком.

— Вы правы, Мария Степановна. Олеся Владимировна у нас не так много времени, через минут тридцать выезжаем. Надеюсь, Вы успеете позавтракать и одеться, — отдал команду Крупицкий, задержавшись на пороге комнаты, но не глядя на женщин, — Поторопитесь, ждать не буду.

Быстро приняв душ, замаскировав синяки от бессонной ночи и надев брючный костюм, а также треклятые лодочки на шпильках, Олеся направилась завтракать, попутно чуть не подвернув ногу с непривычки. Если б не Крупицкий то ехать бы ей в травмпункт, а не на работу.

— Аккуратней, в моих планах нет стремления тебя покалечить.

— Тогда не надо было выбирать такую травмопасную обувь, к которой надо долго приспосабливаться, — раздражённо выдохнула Олеся, стремясь освободить локоть от цапких пальцев.

— И это вместо благодарности! — попенял обиженно, — Мне казалось, что все женщины элементарно ходят на шпильках.

— Когда кажется, креститься надо! И если есть правила, то есть и исключения, — гордо посмотрела в глаза, задрав голову, — Не сомневаюсь, что Ваши дамы, — сделала особое ударение, — прекрасно владеют этим искусством, а мне это ни к чему!

— Но на благотворительном вечере справилась же!

— Там спутник был надёжный! — с вызовом заявила, стряхнув поддерживающую руку.

— Значит, я ненадёжный, — прижав к стене, прошипел Крутицкий, — Это почему же?

— Хотя бы потому, что вёл себя прилично!

— Так отцу это уже не так сложно — возраст знаешь ли…

— Вот и поучились бы у него обхождению!

— Он, конечно, не импотент, но уровень гормонов несколько пониже…

— Так учитесь держать свои гормоны в узде, чтоб не выпирали, а то так и без штанов можно остаться — лопнут.

— Ах, ты маленькая…

— Кто? Шлюха? Дрянь? Или новое звание сочинили — персонально для меня?

— Зараза, — выдохнул ей в рот, впиваясь в приоткрывшиеся от неожиданности губы. Жесткий поцелуй незаметно перерос в поцелуй-ласку, поцелуй — желание… — Будешь вырываться, накажу, — уткнувшись в шею девушки, проговорил змий-искуситель, старательно пытаясь справиться с дыханием.

— Не успеете. Время!

— Владелец компании имеет преимущества, — зарываясь в волосы и выдёргивая шпильки, сообщил Крутицкий, — Не смей больше так их закалывать, — прижал к себе ещё крепче, тела словно слились в одно.

Ноги Олеси подкашивались и дрожали. Крутицкий почувствовал эту дрожь и прижал ещё крепче, хотя куда уж сильнее, и стал покрывать лёгкими поцелуями, заставляя закрыть в изнеможении глаза.

— Смотри на меня, — потребовал, — Это я, а не кто-то из твоих ухажёров.

Олеся безропотно открыла глаза, не в силах спорить, и утонула в омуте желания, отключившись.

ГЛАВА 15

— Малышка, если ты от поцелуев теряешь сознание, что будет, когда мы окажемся в одной постели?

— Как я оказалась здесь, — не до конца придя в себя, прошептала Олеся.

— Моя спальня ближе, чем диван в гостиной, — расстёгивая пуговицы жакета, сообщил шёпотом, — К чёрту работу… Вот ты и в моей спальне.

— Вы с ума сошли, отпустите, — попыталась принять сидячее положение девушка, — В квартире Мария Степановна, Лена должна прийти…

— Нет. Пришло время платить долги…

— Я у Вас в долг не брала! Отвали, урод!

— Как заговорила… Не выйдет! Лучше не вырывайся, хуже будет, — пригрозил, продолжая раздевать и раздеваться, Крупицкий.

Она будет моей! В голове пульсировала кровь, в брюках стало настолько тесно, что придерживая одной рукой руки девушки над её головой, другой расстегнул молнию. Стало легче, но возбуждение не ослабевало. Хорошо, что бюстгальтер Олеси застёгивался спереди, иначе порвал бы к чёртовой матери! Коснуться, срочно коснуться её, прижаться своим обнажённым телом к ней, раздев эту шипучку… и ворваться в неё без прелюдий, резко, на всю глубину, чтобы застонала, затрепетала под ним и прошептала его имя, требуя ещё и ещё. С остервенением сдирал брючки и трусики, целуя острые соски, что превратились в камешки.

— Это изнасилование, — сквозь слёзы прошептала, не надеясь, что Крутицкий услышит и остановится.

— Расслабься, нам будет хорошо, обещаю… — уговаривал между поцелуями, — Обними меня, обними…

— НЕТ!!! — отталкивала руками, что он неосторожно освободил.

— Да, моя девочка, да… Сейчас, сейчас, малышка… Как я хочу тебя! — врываясь в её тело просипел и вдруг замер, услышав крик боли, удержать который не успел, — Нет… Девственница?.. Нет! Не может быть! Чёрт! Потерпи, девочка моя, боль отступит, потерпи… Такая горячая, узкая и только моя!

Олеся до крови кусала свои губы и пыталась сбросить с себя Крутицкого. Боль обожгла и никак не хотела уходить. Руслан медленно начал выходить из неё. Она обрадовалась, но зря. Выйдя почти до конца, он вновь ринулся в сжимающиеся глубины.

— Прости, малышка, но это должно было произойти. Прости, что я сделал тебе больно, но в первый раз так бывает всегда. Если б я только знал… — целуя закушенную губу и собирая губами текущие слёзы, шептал мужчина, — Но ты моя, только моя, Леся!

— Слезьте с меня, наконец… — обрела голос Олеся.

— Не могу, прости… — втягивая поочерёдно соски, то покусывая, то посасывая, простонал и вновь шевельнулся в ней.

Странно, но её тело отозвалось слабым отголоском боли и… нового неизведанного ощущения.

Крутицкий внимательно вглядывался в лицо девушки, уже женщины, его женщины.

— Расслабься, отпусти себя, — нежно уговаривал Руслан, медленно, насколько хватало сил и выдержки скользя внутри её лона, — Я хочу, чтобы ты кончила. В первый раз это сложно, но я постараюсь доставить тебе удовольствие. Пожалуйста, не убегай от меня, не закрывайся…

Внутри Олеси разгоралось пламя, руки сами потянулись прижать голову Крутицкого к своей груди, которая стала такой чувствительной и требовательной. Только бы он не останавливался… Что за мысли…

Губы стали отвечать на поцелуи, которыми он перемежал дерзкие ласки той, что до него и понятия о них не имела.

— Леся-я-я-я, Лесенька-а-а-а, девочка моя, ты настоящее чудо… Вот так, прикоснись, ещё, ещё, моя хорошая… Обхвати меня ножками… пожалуйста, милая… Да-а-а…

Ножки обвились вокруг его талии, и он скользнул в самую глубину, боясь потерять контроль, ведь для его девочки это был первый раз, а он, идиот, даже особо не подготовил её девичье тело к вторжению. Замер, давая Олесе привыкнуть к новым ощущениям, прислушаться к себе.

Олеся ойкнула. Видно слишком глубоко и ей больно. Решил умерить свой пыл и проникновение и подался назад, чувствуя свою вину из-за того, что больше не в силах сдерживаться… Не юнец, женщин было предостаточно, но такие ощущения испытывал впервые. Впервые. Впервые с Олесей. Впервые с её первым разом. Хотелось сжать сладкую девочку в объятиях крепко-крепко и больше никогда не отпускать от себя. Никогда прежде не понимал, что хорошего в девственницах, и старался иметь дело с дамами поопытней, умеющими доставлять удовольствие мужчине и получать его от секса. И вот тебе! Он счастлив, как дурак, что выиграл долгожданный приз!