Невеста гнома (Жена гнома) (СИ) - Чигарина Георгия. Страница 7

 Я посмотрела на других пленников. Потухшие взгляды. Хмурые лица. Столько мужчин подчинились горстке пиратов. Сейчас бы организовать бунт... А если местные жители встанут на сторону пиратов? Видно же, что они здесь не первый раз приземляются. Никто на них не коситься, как на чужаков. Может даже в доле. И что даст этот побег? Только потратятся лишние силы. Нужно разведать обстановку, а уж потом бежать.

 Мои мысли прервал вышедший из дома высокий мужчина с серой кожей. Передник из серой ткани был заляпан красными пятнами крови. Мускулистые руки не скрывала одежда. Лысую голову венчал тонкая косичка. Узкие глаза, приплюснутый нос, огромные губы, словно их кто-то отдавил, клыки, что торчали снизу и с верху челюсти — все это придавало ему жуткий вид. На пальцах красовались черные когти сантиметров в десять в длину. Он шел уверенно и быстро. Остановился около нас. Я вжала голову в плечи под его пристальным взглядом. Страх. И почему я такая трусиха? Хотя, многие поежились под взглядом этих темных глаз. Он ткнул в меня своим когтем. Что-то сказал стоявшему рядом пирату. Он заржал. Они ударили по рукам.

 Тогда я не знала, что произошло. Только позже, когда стала понимать язык, узнала, что они были должны Грукту за постой еще в прежний прилет. Денег не было, чтоб вернуть долг, поэтому они отдали меня в качестве долга.

 Грукт поманил меня пальцем с черным когтем. Я отрицательно покачала головой и только сделала шаг назад, уперевшись в дрова. Это вызвало смех Грукта. Он схватил меня за шиворот и поднял над землей. Я попыталась отцепить его руку, но это было бесполезно. Комбинезон затрещал. Грукт меня встряхнул, явно считая, что это должно помочь мне прочистить голову. Он меня немного отпустил. Я начала чувствовать мысками ботинок землю. Так он меня и затащил в дом. Толкнул в какую-то пыльную каморку. Следом за мной полетела одежда. Он каркающе что-то рявкнул и закрыл дверь. Я же расчихалась.

 Посмотрела на одежду. Кофта с рукавами в три четверти собиралась у ворота веревками. Такие же веревки были на манжетах. Юбка из плотной ткани, которая была непривычно тяжелой и деревянные башмаки. Я хотела вначале возразить и оставить свои ботинки, но потом передумала вступать в спор с этим чудовищем. Хотелось жить, а не умереть в удобных сапогах.

 Дверь открылась. Я думала, что увижу чудище, но вместо него появилась невысокая женщина средних лет. Выглядела она как человек. Она начала чего-то быстро говорить. Ее не смущало, что я ее не понимаю. Мои вещи она закинула в мешок, а мешок кинула на верхнюю полку. После этого потащила меня на кухню, где пришлось мыть посуду.

 Никогда не думала, что посуду нужно было оттирать с помощью песка в холодной воде. На руках оставался жир. Противно. Дома мы мыли посуду с помощью специальной машины. Это казалось настолько естественным, что я не задумывалась о других видах мытья. Нет, в школе мы проходили, что раньше посуду мыли вручную и это отнимало много времени, но одно дело знать и другое дело принимать участие в этом процессе.

 Дикие места. Дикие земли. Резать овощи вручную, мести пол сухими ветками, готовить на открытом огне — каждая работа вызывала у меня одни вопросы, на которые я не могла получить ответы. Гаркающий и режущий уши язык был непонятным. Все это раздражало и пугало.

 Как я и предполагала, этот дом был что-то средним между столовой и гостиницей. Здесь были комнаты, где останавливались постояльцы. Кто-то просто заходил пообедать. Грукт готовил. Мурта помогала ему. Мыла посуду, принимала заказы, убиралась. Теперь эти обязанности должна была разделить и я. Зачем? Почему я? Я этого не хотела, но не могла ничего сделать.

 Вечером я валилась с ног, а жизнь в этом месте только начиналась. Столы заполнились людьми, которые требовали еды и выпивки. Смех и шутки доносились даже на кухню, где я сидела и чистила овощи. Грукт что-то напевал себе под нос, орудуя тесаком. Я же клевала носом.

 Тяжелый день был. Путанный. Мои товарищи по несчастью отправились дальше. Я не видела, как их увели и куда. Прощаться с ними я не хотела. Да и чего прощаться? Пусть они и связывали меня с прошлым, но связь была незначительная. Никто из них не встал на защиту, когда меня пират тащил, или когда Грукт забрал. Такие же невольники, как и я. Такие же трусы.

 Я вроде только на миг прикрыла глаза, положив голову на мешок с овощами, а меня выключило. Так я и проспала до того момента, когда заведение закрылось и понадобилось отмывать кастрюли со сковородами. Мурта меня растолкала. Показала фронт работ и пошла спать. Я же принялась отдраивать кастрюли.

Глава 3

Можно было бы ругаться, воевать с Груктом и Муртой, но я не видела в этом смысла. Доказать, что я кто-то и не хочу на них работать? А кто я была в этом мире? У меня не было ни сил ни знаний. Лишь упертость и жажда жизни. Я пыталась научиться в этом мире выживать. Училась работать, учила язык. Со временем я поняла пиратов, когда они не побежали за беглецом. Мы жили в мире, где машины стали неотъемлемой частью жизни человека. Когда люди прилетали на новую планету, то привозили с собой машины, которые делали другие машины. Мы сажали овощи и зерно с помощью машин. Также и собирали, перерабатывали, хранили и готовили, забывая про ручной труд. Здесь из машин я увидела лишь машинку для измельчения зерен в муку, ручка которой натерла мне огромное число мозолей на ладонях. Хотя, не только она. Мозоли стали постоянными моими спутниками. Руки порой не хотели сгибаться и разгибаться. Тело страдало не меньше. Мышцы постоянно болели.

 Продукты были здесь изначально сырые. В городе не было магазинов, где можно было купить что-то готовое. Разве только зайти к Грукту и перекусить. Но этой возможностью пользовались лишь одинокие мужчины и проезжающие мимо путешественники. Остальные готовили дома.

 Жизнь тянулась в городе медленно и лениво. Один день походил на другой. Грукт готовил. Мы с Муртой помогали. Меня особо не трогали, но и отдыхать не давали. Нужно было работать от рассвета до заката. Спать урывками. После заката помогать готовить столовую к завтрашнему дню. И опять сон урывками.

 Нравилось ли мне все это? Нет. Но я превратилась вслух, пытаясь понять местный язык. Это даже получалось. Правда первое, что запомнились — это были местные ругательства, которые часто срывались с губ Грукта. Потом были название кастрюль и овощей. Дальше все шло по цепочке.

 Я уставала. Не высыпалась и скучала по дому. Никогда не думала, что буду так тосковать по прежней жизни. Наверное, будь у меня возможность, то я вернулась бы домой к родителям. Признала бы свое поражение. И что было бы тогда? Тогда продолжила бы работать в компании отца, слышать насмешки за своей спиной. А получилось интересно. Тогда я слышала насмешки, а сейчас слушала ругань в свой адрес. Изменилось ли чего-то в моей жизни? Не особой. Я и раньше себе не принадлежала. Не принадлежала и сейчас.

 Не знаю, сколько я проработала у Грукта. Мне казалось, что вечность. В днях я окончательно потерялась на третьей недели. Вначале пыталась считать, а потом сбилась. Ориентироваться же по естественным женским циклам у меня не получалось, так как в этом плане были сбои, что было вполне логично. Организм приспосабливался к новой окружающей среде. Здесь была сильнее гравитация, более насыщен кислородом воздух. В воде присутствовали примеси железа. Оно оставалось привкусом на языке. Может были какие-то еще элементы, но я плохо разбиралась в химии. Вроде мелочи, а эти мелочи серьезно могли влиять на организм, а я этого не понимала.

 Однажды, я проснулась утром и увидела, что улицу замело снегом. Белый, кристально чистый снег покрывал двор, дрова, шапками лежал на крышах домов. Пришла зима, которая застал меня врасплох. Мурта только обрадовалась снегу. Начала говорить что-то про новых посетителей, которые будут заходить к нам. А это означало, что прибавится работы.