Новая жизнь Семёновны и Захаровны (СИ) - Светлова Маргарита. Страница 22
— А вы что, с собой его не привели? Если нет, то я поражаюсь вашей беспечности! Каждый знает, что дом обслуживать должен именно он, только эти негодники владеют бытовой магией. Да вы и сами знаете, что нет ни одного дома без них.
А вот в этом русалка заблуждалась, наши бабушки об этом ни слухом, ни духом.
— А насчёт воды в доме, где там водопровод? — чуть ли не рыча, спросила Клавдия.
— Так я же говорю — будет домовой, будет водопровод, и кадушки с водой заполнятся.
Бабушки молча посмотрели друг на друга — теперь до них дошло, что их наглым образом надули.
— Вот сволочь костлявая! — швырнув ведро в воду, взревела как пожарная сирена Клавдия, — чтоб её косой да по черепку пять раз подряд!
— Да, — подтвердила Захаровна. У нее ноздри, как у дракона, раздулись, а в глазах загорелся мстительный огонёк.
Ну всё, процесс запущен, ведьмы от души пожелали «блага».
Глава 14.
В это время, ничего не подозревающая глава диверсионной группы, достав им артефакты, улаживала уже свои дела — долг долгом, а прямые обязанности никто не отменял. Она стояла пред почившими в устрашающем облике, запугивая бедных по привычке — был у неё грешок, любила она это дело и сама не понимала почему, хотя анализировала так и эдак, пока, наконец, не пришла к выводу, что это её сущность. А может, сжилась с образом и никак выйти из него не может.
— Ну что, касатики, прокатились с ветерком по мостовой на драндулете? Теперь милости просим в ад, обещаю — спуск тоже будет впечатляющим, — следя за реакцией начинающих наркоторговцев, произнесла она ехидненьким голосом.
Почившие, если бы могли потерять сознание, то непременно воспользовались бы этим способом уйти от ответственности, но это из разряда фантастики — души сознание потерять не могут, так что придётся им испить чашу горькую до дна. И всё же один из них решился подать голос:
— А почему сразу в ад? Мы, между прочим, дурь так и никому не продали. — Неплохая попытка защиты, но…
— Ха! — произнесла косточка скрипучим голосом. — Но ведь собирались? Так что извиняйте, даже за помыслы вам придётся провести в чистилище годков так… — она задумалась, подсчитывая срок их наказания.
— Сколько? — произнесла нервно душа второго почившего.
— Триста. Так что хватит попусту болтать — чем раньше начнёте страдать, тем быстрее освободитесь.
— В смысле? — решил уточнить на всякий случай первый почивший, что их ожидает после ада.
— Переродитесь и будете исправлять ошибки прошлого. А вы что думали, в аду срок отбудете и в рай?
— Мы, вообще-то рассчитывали на божий суд, — подал голос второй.
— Суд, конечно, будет, длиною в триста лет, — рассмеялась она, так как ад это — муки душевные, а не котёл на огне, как многие думают.
И только она хотела им озвучить их участь, как её коса ожила, вырвалась из рук и нанесла сокрушительный удар ей по черепку. И началось! Смерть, повизгивая, уворачивалась и носилась как угорелая от неожиданно свихнувшего реквизита. Почившие посчитали это возмездием свыше за то, что она глумилась над ними. Получив пять раз по голове, косточка изловила косу и немедля отправила хохотавшие души в чистилище.
«Пущай там теперь поржут» — пробурчала она. Удары, конечно, физического вреда не причинили, но вот ее имиджу нанесли сокрушительный вред. Теперь эти несостоявшиеся наркоторговцы обязательно разболтают всем, как смерть её собственная коса гоняла! Мда, стыдоба, да и только.
Разумеется, Смерть догадалась, кто нанёс репутации её урон, но подавила в себе порыв прибить их — ещё рано. Пока нужно задобрить старушек — второго такого позора она не вынесет. Сейчас она сможет как-то замять сей конфуз, но если это повторится, тут уже от её репутации не останется и следа, ржать будут все.
Она вернулась в мир, где на данный момент проживали её вражины—бывшие бабушки. Тяжко вздохнув, присела на пенёк, и в её руках появился пергамент с пером. Тут она начала мысленную беседу сама с собой, чего раньше не делала, всё—таки вред был нанесён. Беда…
«Итак, они при первой встречи мне нахамили и вздумали торговаться, и покатили сегодня, запиши это под первым пунктом. —Подумав немного, решила понравиться. — Не, запишем под разными пунктами, всё—таки нахамить, торговаться, избиение —это разные вещи. А чем больше пунктов, тем больше повода наказать их со страшной силой, и вот это вот…»
Она вновь призадумалась, водя пером по виску. Наверное, вспоминая, чем ещё её оскорбили? Пока в голову приходят прегрешений только на три пункта: хамят, торгуются и бьют.
«Что—то я упустила, — пробормотала она, и покосилась на свой реквизит, и тут же вспомнила, — точно, эти сволочи, уничтожили мою репутацию в хлам! Так что, не три пункта, а четыре».
Быстро записав прегрешения на пергамент, она поднялась с пенька, опёрлась об свою косу. Как ни крути, а пыль им в глаза придётся пустить, а вот когда они исполнят предназначение, она за всё поквитается!
«Хорошо, что записала всё, а то вдруг забуду или проникнусь к ним симпатией, тогда этот пергамент мне напомнит, с какими зверюгами я дело имею. Слов просто нет. Меня? Смерть? И по макушке реквизитом при почивших! Куда вселенная катится…— покачала она головой, — Ну да ладно, возмущаюсь потом, сейчас нужно изобразить саму любезность. Итак, что эти гадины любят?»— задалась она вопросом, и тут же вспомнила про их грех—чревоугодие.
Глава 15.
В этот момент, бабушки уже почистили рыбу, и сидели на крыльце расстроенные. А как тут не переживать? Улов есть, но сохранить его невозможно, нет ни соли, ни холодильника.
— Мы же, если её всю сварим, всё равно не осилим, — поддерживая голову ладошками, чуть ли не плача произнесла Захаровна. Пусть они своеобразные дамы, но считали, что никак нельзя относиться безответственно к продуктам. Они ещё помнят времена, когда в студенческие годы, кушали только кефир и булочку, это был их обед, завтрак и ужин. Если стипендия заканчивалась, то приходилось переходить на жёсткий режим экономии, возможно, поэтому на подсознательном уровне для бывших бабушек, голодание — это тяжкое испытание. Так что, для них загубить ведро рыбы — это сродни вандализму.
— Чего грустим? — раздался голос смерти, а затем на небольшом отдалении появилась она.
Опасается, раз дистанцию держит.
— Даже и незнаем с чего начать, при этом объяснить причину нашей печали культурными словами. — начала Семёновна, дрожащим от злости голосом.
— Да? — сделала она вид, что не понимает причину их злости. Подумаешь, убираться заставила, ничего страшного, физический труд ещё никому не вредил, зато они будут заняты, и никаких глупостей не совершат. Ей хватила инцидента с правителями.
А вот тут она ошибается, они уже совершили—пообещали из русалки лётчицу сделать, и торговлю мётлами наладить. Хотя… может, это и не глупость вовсе? А, наоборот, гениальная идея, из которой они извлекут пользу?
— Ой, не нужно делать, из нас дур, ты прекрасно знаешь причину нашего гнева! — Встав с крыльца начала Зинаида.
— Я действительно ничего не понимаю? — решила стоять косточка на своём. Но, внутренне насторожилась, вдруг они опять ей пожелают «блага»? От этих психованных ожидать можно всё что угодно!
— Хорошо, я сейчас введу тебя в курс дела. Первое, ты зараза, нас без провизии оставила!
— А это что? — показала она глазами на ведро чищеной рыбы.
— А это результат нашей смекалки. — Всё ещё злясь, ответила Зинаида.
— С этим пунктом обвинения — не согласна, — подойдя к крыльцу, она достала сумку словно из воздуха, и начала выкладывать продукты на ступеньки, — бывшие бабушки растерянно смотрели на кульки с едой от которой исходил божественный аромат, что у них не произвольно началось слюноотделение.
— А соль есть? — сглотнув слюну, уже примирительным тоном произнесла Семёновна.