Выбор пути (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 50

— Ладно… — баба Нюра махнула на меня сухонькой ладошкой — расслабилась я с тобой, разболталась. Забыла, как колдуны на окружающих влияют, вот и рассуропилась.

— А как влияют?! — насторожился я, надеясь услышать что-то новенькое для себя.

— Ага! Щас расскажу тебе, ты и пойдешь вразнос! — хохотнула бабка — Ладно, скажу. Помнишь сказку про вампиров? Ну… всяких там дракул? Там в рассказах вампиры обязательно обаятельные красавцы — и в них сразу же влюбляются девки. Так вот — сильные колдуны точно такие же. Девки просто падают к их ногам штабелями. Ну что глаза-то закатил сладострастно?! Я же говорю — вразнос пойдешь, мерзавец! Даже на меня, и то действует, мордашка-то у тебя симпатичная, как у киноактера… забыла, как его там звать… ну — неважно. В общем — сильный колдун всегда у девок имеет успех. Особенно, если он черный колдун. Эти вообще вне конкуренции. Смотри, Васька, не хулигань!

Бабка погрозила мне пальцем, и я заметил, что ноготь у нее красивой формы, ухоженный, и вроде как даже с маникюром.

— Маникюр сами делаете? — подчиняясь импульсу спросил я — В молодости небось еще та оторва была, а, Анна Никифоровна? А меня упрекаете в кобелизме! Да я вообще андел злат венец! Почти святой!

— Дурак ты, а не андел! — бабка захихикала и спрятала руки под столешницу — Кем я была, где была — не твое собачье дело! Давай-ка, говори скорее, что думаешь с Машкиным домом делать. Ведь думаешь, точно! И не потому, что он Машку загубит — ты рожи-то мне не строй. Ты к себе домой Машку тащить не хочешь, потому что мешать она тебе будет. Тебе колдовать надо, а она увидит, может языком сболтнуть кому не надо. Опять же — у тебя там домовой сидит, два беса летают — тебе точно ее в своем доме не нужно. А вот приходить к девке иногда с ней покувыркаться — это как есть для тебя! Точно ведь? Ну, колись!

— Колюсь! — вздохнул я — Жалко мне ее. И да — к себе мне ее не надо. Все вы верно сказали, баба Нюра. И да — запал я на нее. И хочу дом этот чертов расколдовать, пока он Машку со свету не сжил. А ведь почти уже сжил! Она ведь, как мне рассказали, чуть с собой не покончила. И сейчас в доме этом живет — как только столько времени прожила, и ничего с собой не сделала — удивляюсь.

— А я тебе скажу, почему не сделала! — баба Нюра нахмурилась и погрустнела — Ты ведь знаешь, что она на учете у психиатра. Да что я говорю, ты ведь небось ее проверять обязан — знаю, не отвечай. Так вот — у нее бывают помутнения разума, припадки — когда она себя не помнит, лежит дома и… в общем — что она творит во время припадков я тебе говорить не буду. Плохо с ней бывает. Но это ее защита. Пока она больна, пока ее разум не в своих берегах — дом ничего с ней поделать не может. Он пытается, он насылает на нее кошмары, он требует, чтобы Машка сделала что-нибудь с собой, но не может прорваться через защиту! Это он ее заставил убить мужа. Но покончить с собой заставить не смог.

— Это ведь вы ей поставили защиту, так? Это вы ее свели с ума! — внезапно понял я, и недоверчиво посмотрел на бабу Нюру — так может из-за этого сумасшествия она мужа-то почикала?!

— Нет! — баба Нюра пристукнула кулачком по краю столешницы — да, я ей поставила защиту! Я сделала так, чтобы во время приступов она сбрасывала зло — как может, как умеет! Но мое колдовство не может сделать так, чтобы заколдованный убил человека! Не может! Это БЕЛОЕ колдовство! Понимаешь?

— Я не так давно убедился, что белого и черного колдовства не существует — тихо пробормотал я — И все разговоры на эту тему для тех, кто совсем ничего не понимает ни в философии, ни в морали. Понимаете? Баб Нюр, не надо мне вешать лапшу на уши. Я уже большой мальчик. Переживаете ведь, сомневаетесь — не ваших ли рук это грязное дело. Ладно, не отвечайте. Лучше скажите — что мне сделать, как мне убрать заклятие.

— Девочку помнишь? Ту, которую вилами прикололи к земле? А потом бросили умирать у стены… Это она прокляла. Кровью стены вымазала, и страшным заклятием закляла эти кирпичи, и этих людей, что с ней такое сотворили. Она была немножко ведьмой — неученой, слабой, но… в смертный час, после таких мук и самые слабые, или даже не имеющие Силы люди бывает что обретают невероятную мощь. И вот — девчонка так долбанула по всей округе, что эхо проклятия до сих пор витает над этой деревней.

Баба Нюра замолчала, задумалась, а я не стал прерывать ее молчание. Пусть сама дойдет до сути проблемы.

— Я разговаривала с ней. Просила ее. Уговаривала простить этих людей. Ведь тех, кто ее мучил, кто глумился над ее телом больше нет на белом свете. Они все в аду. Машин дедушка совсем ни причем! И отец. И мать ее. Но не стала меня слушать. Сказала, что если я еще раз приду с такой просьбой — она меня проклянет, и я потеряю всю свою силу. А еще — умру в страшных мучениях.

— Стоп! — не выдержал я — Вот отсюда давайте подробнее! Как это вы с ней разговаривали? Где она сейчас? Бродит призраком неприкаянным? И как она призраком сохранила свои силы? Где вы ее видели?

— В господском пруду — тихо сказала баба Нюра — все они там, девчоночки. Все, кого тогда толпа растерзала. Их туда побросали. И теперь они там живут, и время от времени забирают жизни людей. Русалками сделались. А та, про кого я говорю — у них главная. Она ведьма, но только водяная. И по силе… не знаю, может даже такая же, как и ты — по силе. Ну… может чуток послабее. Только у нее магия другая. Ты-то еще серединка на половинку, а она нечисть, настоящая нечисть, нехорошая, злая! Зимой они спят, но скоро вода нагреется, поднимутся русалки из самой глубокой глубины и начнут из людей жизни их высасывать. А некоторых и вообще к себе заберут. Что смотришь? Я говорила Самохину — не надо зарыбливать пруд! Не надо пускать туда людей, чтобы купались! Но он только хиханьки, да хаханьки — какие русалки? Какие водяные? Ты что, старая, офонарела? Ну вот и получите результат — каждое лето в пруду кто-нибудь, да тонет. И ладно бы какой-то городской пьяный идиот, так и местные тоже попадаются!

— Вижу, что вы не любите городских — ухмыльнулся я — но давайте-ка к делу. Как мне задобрить русалку и снять проклятье с дома Маши? Или может я сам смогу снять это самое проклятие?

— Не снимешь — вздохнула ведьма — Это женское проклятье, и оно старое, въевшееся в кирпич, притом что сделано на крови. Мученической крови! Говорю же — легче этот дом разнести к чертовой матери и на его месте построить другой — чем снимать эту порчу! Меньше усилий затратишь, и безопаснее в сто раз! Попробуешь снять заклятие на крови — в тебя такой откат ударит, что ты можешь с ним и не совладать. Сам пойдешь, да от расстройства психики и повесишься. А оно тебе надо?

— Амулеты?

— Да ладно тебе… амулеты от прямого заклятия, которое в тебя летит, и еще прилипнуть не успело. Да и сложно такой амулет сделать… ну… по крайней мере — для меня. Дом Машкин надо бульдозером сгребать — и к старому коровнику его. И все, проблема исчерпана! Только Машке было бы где жить…

— Стоп! — снова скомандовал я, ухватив за хвост мысль, которая мне никак не давала покоя — С Машей все понятно. Но почему вы допускаете, чтобы русалки топили людей?! Даже городских?! Они что, не люди, что ли?! Вы ни разу не сказали, как бы это было хорошо — избавиться от русалок! Зачем они людей-то топят?! Не надо им топить! Пусть себе водяные ведьмы бултыхаются в прудике и никого не трогают! Или я туда какого-нибудь такого снадобья налью — им мало не покажется!

— Да пофиг им твои снадобья — усмехнулась старуха — они ведь колдовские существа, нечисть. Ты что думаешь — замор им устроишь? Как рыбе какой-то? Нет, парень… не получится. А попробуешь их заклясть — они все вместе на тебя ополчатся, и я не ручаюсь за то, что ты потом горько не пожалеешь, что связался с этой толпой бабья. Пусть даже и водного бабья. Ты лучше подумай, как их уговорить людей не трогать! Я вот не знаю. Меня они на дух не переносят. Я ведь белая колдунья, их как говорится — антагонист. То есть — мы с ними враги. Они черные, я— белая. Они служат Моране, а я… неважно кому. В общем — белая я. Знаешь, на что у меня надежда… это на то, что ты их обольстишь.