Случайные люди (СИ) - Кузнецова (Маркова) Агния Александровна. Страница 11

Не была. Я снова вылезла на прогалину, хотя направлялась как раз от нее подальше. Отряхнула ладони и колени от сажи, откинула с лица прядку, утерла лоб. Сказала кустам, что они сволочи, пнула листву.

За спиной раздался тихий смех. Я замерла, выдернула из-за пояса топорик, резко развернулась. Обмирая, слушала. Мертвец смеялся скрипуче. Когда я оказалась над ним, замолчал.

— Что ты веселишься? — спросила я, стискивая рукоятку топорика дрожащей рукой. Труп приоткрыл глаза, ухмыльнулся. Красивые глаза, отметила я машинально. Сглотнула. Умные. Не желтые, как у тварей, которые никак не могут сдохнуть, а болотные. Я встала на колени, угрожающе сунула ему под нос топорик. Мертвец закатил глаза и замер. Я распахнула плащ, расстегнула камзол, прижалась ухом к груди. Точно, сердце бьется, и дышит, только совсем слабо.

— Что ж ты сразу не сказал, — пробормотала я, скинув мешок. — Партизан, тоже мне.

Бывший мертвец что-то пробормотал. Я привычно сказала: я не понимаю, и принялась рыться в мешке. Еще один с незнакомым языком, черт его дери. И где, черт ее дери, фляжка?

Фляжка нашлась, я выдернула пробку, сунула ладонь под голову внезапному живому, дала попить. Он глотал с трудом, вода лилась на шею. Я уложила его назад. Капюшон свалился, и оказалось, что волосы у него светлые, длинные… а уши острые. Я потрогала ухо пальцем. Настоящее… бывший труп что-то пробормотал вопросительно.

— Еще раз, — сказала я, роясь в мешке. Ничего полезного, как назло. Все полезное у Поллы и в седельных сумках.

— Осенняя… речь?..

— Чего-чего?

— Понимаешь… меня?..

— Понимаю, — сказала я, раздумывая, перевязывать ли ему ноги или так доберемся. Плащ можно разодрать, но он больно грязный, заразу только заносить… да и кровь идет нетак уж сильно. — Понимаю. Идти не сможешь, а?

— Еды… хлеба…

— Нету хлеба, — сказала я с сожалением. Потрогала зачем-то его лоб. Совсем холодный. — Съестного нет, потерпи немного. У моих… э… товарищей есть. Ты кони не двинь пока.

— Не выйдешь… отсюда…

Я подняла брови.

— Угрожаешь мне, что ли? Ну-ну.

Пока не мертвый поднял руку, с кончиков пальцев сорвались искры. Я отпрянула. Он опять ухмылялся. Так это он тут все так отделал… хорош.

— Хочешь тут еще поваляться? — спросила я. — Да на здоровье. А я пойду.

Я поднялась, закинула мешок на плечо, даже отошла на пару шагов. И что делать? Не оставлять же его тут, в самом деле. Помрет, а я буду виновата.

Но только он прав, выйти я отсюда не сумела.

— Гримуар… — прохрипел внезапный живой. Я вытряхнула из мешка книгу, подала ему. Он протянул руку взять, не донес, уронил на живот. Прошептал: — Открой. В конце…

Я села на траву, открыла, поднесла ему. Он прошептал: дальше. Я перелистнула. Пришлось держать книгу над ним на весу, руки моментально устали. Глаза бывшего мертвеца бегали по строкам, он читал и бормотал неслышно. Сумасшедшее существо, сейчас отойдет в мир иной, а к чтению тянется. Книга — друг человека, вот уж воистину.

Да и не человека, судя по этому энтузиасту.

Он закрыл глаза, пробормотал что-то про себя быстро, сказал: дальше. Я перевернула страницу, но руки уже дрожали от усталости, поэтому я приподняла несчастного книголюба, подперла под спину и держала теперь книгу у него на груди. Книголюб не возражал, и следующую страницу даже перевернул сам. Читал, бормотал, повторял. Потом уронил голову на грудь. Я отбросила книгу, прижала ладонь к груди. Сердце билось. Я подхватила мешок и топорик, побежала к кустам, принялась вырубать проход, чтобы просочиться вдвоем. Вернулась, дотащила дотуда книгу и мешок. Вернулась, поплевала на ладони, наклонилась, потянула книгочея на себя. Так, как там делалось на противопожарных учениях… я взяла его руку, заползла под нее, крепко держа, встала. Рявкнула:

— Ногу дай.

К моему удивлению, он очухался. Вздрогнул, поднял ногу. Я подхватила его под колено, потом под второе. За шею он мне держался, но держался слабо. Я наклонилась, чтобы он не висел, а лежал у меня на спине, засеменила мелкими шагами, дыша через раз. Ростом с меня, а тяжелый, с-собака… ничего, ничего, только не сдавайся. Еще недалеко, вот уже почти все…

— Книгу…

— Да возьму, возьму я твою книгу, — просипела я напряженно.

— Оставь. Иначе не выйдешь… отсюда…

Да сколько угодно, так еще и легче. Я сжала зубы, пыхтя от напряжения, поперла сквозь кусты. Чуть не свалилась в овражек, едва устояла. Присела, осторожно уложила нелюдя на краю, шлепнулась рядом сама, потрясла руками. Сказала строго:

— Никуда не уходи, — и полезла назад в кусты: там остался мешок и, что самое главное, топорик. Не выбираясь из веток совсем, я подхватила их, утянула за собою. Выдохнула с облегчением, потому что меня не завернуло на прогалину, а все-таки отпустило. Я повторила:

— Никуда не уходи, — и скатилась в овраг. Взлетела по склону как могла быстро, нырнула под ветку.

Я почти бежала, когда дорогу мне заступил конь. Я шарахнулась, согнулась, пытаясь отдышаться. В боку кололо и болела спина.

— Куда вы пропали, леди, мы потеряли… — начал сэр Эвин недовольно, но я издала полувздох-полукрик, чтобы он помолчал, махнула рукой. Выдавила:

— Там… едва живой…

Тут сэр Эвин отодвинул меня в сторонку, обнажил меч и попер вперед, и за ним, как атомоход сквозь моря, двинулся конь. Я утерла лоб, с радостью отдала Полле мешок и потащилась следом.

Когда выбралась, наконец, из овражка (хватит с меня этих упражнений!), сэр Эвин стоял над бывшим мертвецом с обнаженным мечом. Острие его смотрело нелюдю в лицо. Нелюдь опирался на локоть и держал пламя на открытой ладони.

Это что получается, я зря его таскала на закорках? Если сейчас зарежут.

— Это не смешно, — сказал любитель чтения, сжал кулак, рухнул на спину со стоном.

Сэр Эвин коснулся мечом его горла. Королева, до того молчавшая, сказала:

— Эвин, оставьте. Приветствую, Мастер.

— Мое почтение, Ваше Величество, — прохрипел бывший (и потенциальный) труп, не открывая глаз. — Я уповаю на вашу милость.

Поднял руку, коснулся ладонью меча. Сэр Эвин нахмурился, но, кажется, расслабился, сменил стойку.

— Вы ее получите, — сказала королева, подняла на секунду юбки, вскочила в седло. Конь, как внедорожник, преодолел овражек с грацией. Полла уже хлопотала, доставала тряпицы и бутыль. Сэр Эвин сжал зубы так, что челюсть стала еще квадратнее. Пихнул меч в ножны, сказал, чтобы я шла готовить место для привала. Я ретировалась быстро, как могла, чтобы не заставили таскать небольшое, но увесистое тело снова.

Мастер. Мастер чего? Что-то мне подсказывает, что не мастер-наладчик станков с ЧПУ.

Полянка, где остановились на ночь, была совсем маленькая, со всех сторон нас обступали деревья, лезли в костер ветки кустов. Ручей нашелся далеко, я замучилась таскать воду. Найденыш пил горячее, постанывая, глотал размятую Поллой рыбу и ягоды и отвечал на вопросы. Я сидела, тоже пила, бросала рыбьи косточки в огонь и слушала.

— Как вам удалось покинуть дворец?

— Так же, как и вам, я полагаю. Тайными ходами.

— Что сталось с Мастером-распорядителем?

— То же, что с Его Величеством и всеми, кого поймали.

— Что вы делаете в лесу?

— Спасаюсь от преследования, моя госпожа. Тут небезопасно, но лучше, чем на дорогах.

— Кто это с вами сотворил?

Мастер (к сожалению, и не веб-мастер тоже, и не мастер отделочных работ) подобрал ноги, спрятал под плащ. Перевязывать не дал, сам промокнул полотном с пахучим составом, над которым предварительно пошептал. Еще один умный, в отличие от сэра Эвина, не стал прижигать, хотя мог бы проделывать это голыми руками. Сам себе горелка, неплохо.

— Я сам, — сказал Мастер. Зашуршал плащом, достал ножик, маленький, похожий на перочинный.

— Что за причуда? — подняла брови королева.

Причуда, да. Я поежилась. Ненормальный какой-то мужик, и то, что уши у него острые — еще не самое ненормальное.

— Необходимость, моя госпожа. Лес не желал, чтобы гримуар покидал место, где его оставили, а знания в нем слишком ценны. Я начертал, что мог, а что мог — запомнил.