Вечность спустя (СИ) - Манило Лина. Страница 9

На этот раз послушался, а Яна вернулась обратно, залезла в салон, неосознанно, но очень сексуально прогнулась в пояснице, вытаскивая ключ из замка зажигания.

Когда хлопнула дверца и жалобно пискнула сигнализация, Андрей уже сидел на водительском месте своего внедорожника и ждал Яну, нетерпеливо постукивая по оплётке руля.

Яна тихо скользнула на пассажирское сидение, и Андрей посмотрел на неё, поймал взгляд, как ему казалось, ведьмовских глаз, и показалось, будто заново знакомятся.

Его разрывали двойственные ощущения: смесь застарелой обиды и какой-то невыносимой радости. Никогда не чувствовал себя так, когда то ли головой в ледяную воду, то ли на крыльях в небеса.

Автомобиль тронулся. рассекая, вибрирующий надвигающейся на город жарой, воздух, словно нож — масло. Андрей, сосредоточенно следя за дорогой, протянул, не глядя, руку, и нажал кнопку на приборной панели, впуская в салон тихие звуки новоорлеанского джаза. Мелодия заполнила собой всё пространство, а Яна откинулась на спинку сидения, обтянутого кожей оттенка горького шоколада, прикрыла глаза, позволяя музыке просочиться в кровь, растечься где-то под ложечкой и помочь хоть немного, но успокоиться. Руки дрожали, но Яна сжала их в кулаки, а ногти впились в кожу на ладонях, оставляя глубокие следы в виде полумесяца, причиняя тупую боль, но женщина не замечала её — просто сидела, уйдя в себя, нырнув на такие глубины сознания, в которых плещутся лишь тьма.

За окнами в зыбком мареве пролетали деревья, город постепенно просыпался, сонно шевелясь, наполняясь шумом и гомоном толпы, пока ещё робким и несмелым, но уже весьма ощутимым. Андрей уверенно лавировал между более осторожных автомобилистов, зная этот город, как свои пять пальцев, хоть и не был здесь долгие годы.

Многое изменилось, но неизменным оставалось его почти звериное чутьё и способность решать любые проблемы. Но отчего-то казалось, что сегодня утром, когда он проснулся рядом с незнакомой девушкой с удивительно знакомыми зелёными глазами в его жизни образовалась такая большая проблема, с которой впервые может и не справиться.

9 Глава

Автомобиль въехал в арку меж двух высоток, и Яна открыла глаза. Этот жилой комплекс она знала хорошо — в одном из этих домов жил Остапов, и много раз приходилось приезжать сюда за документами или по необходимости решить ещё какие-то неотложные вопросы, когда шеф был не в самой лучшей форме, чтобы явиться пред очи многочисленных подчинённых.

Здесь селились в основном люди, зарабатывающие в год чуть больше, чем бюджет небольшого островного государства — такие, как Остапов, подмявший под себя почти весь город. Неужели и Андрей обитает в одном из домов жилого комплекса «Виктория»? Если так, то Яна была рада за него — значит, в жизни получается всё, о чём так мечтал когда-то давно. Яна умела отделять зёрна от плевел, и, несмотря на обиду, живущую в ней — неистребимую и горькую, не желала ему зла.

А Андрей смотрел сквозь лобовое стекло на острую иглу высотки, разрывающую небо — воплощение безумной дизайнерской мысли, отлитой, кажется, из олова и серебра, блестящую смоляными гранями на солнце, бликующую и искрящую, и в очередной раз удивился, что в жизни полуголодного мальчика из глубинки нашлось место подобной роскоши. Этот дом был невероятен, с какой стороны ни посмотри, и Андрею в который раз захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться — это не сон.

За высоткой, если спуститься чуть вниз, раскинулись искусственные пруды в ивовом обрамлении — почти райское место. Всё для удобства и комфорта тех, кто вливал в этот город слишком большие деньги. в три раза больше попутно разворовывая.

— Ты живёшь здесь? — решилась задать вопрос, не глядя на него — Яна вообще, с того момента, как чёрный Хаммер тронулся с места, была необычайно тиха и молчалива.

Да и Андрей ни разу не попытался нарушить тишину, наслаждаясь неожиданным и на удивление уютным покоем. Столько лет прошло, и он уже почти забыл, как рядом с Яной — его Яниной — бывает хорошо.

— Буквально пару недель, — сказал, будто совершенно нет в этом ничего особенного.

— Снимаешь?

— Угадала, — уголок рта дёрнулся в подобии улыбки, — Пока на полгода снял, а там посмотрим, как дела двигаться будут.

Яна снова сжала кулаки, борясь с искушением распахнуть дверь и вывалиться на асфальт, и бежать, бежать без оглядки. “Значит, он в городе надолго", — билась раненой птицей мысль в сознании.

А потом на её место пришла другая мысль: и пусть. Они давно уже друг другу чужие люди и никто не заставляет их видеться. Да и поводов ведь нет для этого никаких, потому что ничего их уже не связывает, а то, что могло связать намертво — ребёнок — остался лишь датой в календаре, датой, выжженной на подкорке калёным железом. Каждый год Яна покупала торт, понимая каким безумием это является, но ничего не могла с собой поделать. Она покупала торт, нужное количество свечей и всю ночь сидела на кухне, думая о том, сколько бы лет исполнилось в этот день её ребенку. Их с Андреем ребенку. Почему-то верилось, что это был бы мальчик, но и против девочки она тоже не возражала.

— Слушай, — сказал Андрей, останавливая автомобиль возле шлагбаума, — я вообще не понимаю, какого чёрта у нас с тобой происходит. Это всё дикость какая-то, меня на части рвёт, то в жар, то в холод кидает. Понимаешь? Но...

— Что? — усмехнулась, чувствую вдруг, насколько устала.

Автомобиль тем временем въехал на территорию подземной парковки, и Яна всё лучше понимала, что бежать поздно.

— Пошли, — не то выдохнул, не то пламенем полыхнул, а Яне показалось, что стекло в машине пошло трещинам, вот-вот осколками засыплет.

Хлопнула дверца автомобиля, набатом разрывая плотный воздух салона, наполненный лёгким ароматом незнакомых цветов. Распахнулась с её стороны, и сильная рука рванула на себя, прижала к большому телу, оторвала от земли.

Ничего не оставалось, как обхватить руками мощную шею и уткнуться в неё носом, вдыхая почти забытый мускусный запах его кожи.

Подземная парковка встретила их гулкой тишиной. Яне мерещилось, что во всём мире ничего и никого больше не осталось, лишь они двое. Позволила себе придумать Апокалипсис, и больше нет города, людей и прошлого тоже нет — лишь они двое. Может быть, в таком случае они перестанут прятаться от самих себя и уже не будет повода молчать о самом главном — о памяти, разрезающей душу острыми гранями?

Андрей поставил её на светло-серый, пружинящий под шагами, пол, даже просить не пришлось. Яна, глянув по сторонам, увидела лишь несколько автомобилей, скрытых в полумраке пронумерованных ниш за выкрашенными в ярко-жёлтый цвет столбиками. Машины сплошь одна шикарнее другой, поблёскивали в искусственном свете идеально отполированными боками, хищно ощеривались ксеноновыми фарами, будто следили неотрывно, насколько далеко готова Яна зайти. Роскошь, одна сплошная роскошь.

Андрей молчал, даря обманчивую свободу выбора, словно притаившийся в засаде хищник, следящий за жертвой. Пискнула сигнализация, Яна вздрогнула и сделала шаг вперёд. Она смирилась с тем, что не может, а главное не хочет сопротивляться притяжению, что стальным канатом натянулось между ними. Снова. И будто не прошла целая вечность, наполненная фантомной болью от потери ребёнка и другими людьми.

Андрей, казалось, что-то почувствовав, протянул руку и крепко обхватил узкую ладонь, впитывая её дрожь, природу которой понять, не мог, а Яна не спешила откровенничать, потому что знала: стоит ей сорваться, она уже не сможет остановиться, а о своих потерях она однажды запретила себе говорить даже со своим зеркальным отражением.

Путь к лифтам прошли всё так же молча, и Андрей боролся всю дорогу с желанием схватить Яну в охапку, затащить в самый укромный из углов, куда не достают камеры, и взять быстро, жёстко, выпивая дыхание и впитывая крики. Сжать пальцами бёдра до несмывающихся следов, оставляя метки, клеймя собой, но сдержался, потому что понимал: девочку Янину он не хочет пугать. И пусть она чёртова предательница, сейчас он хочет забыть. Хоть на время, но забыть.