Недостреленный (АИ) - Читатель Константин. Страница 2

Еще в мешке нашлись полотенце, нитки, кусочек мыла, металлическая кружка, пустая фляга, обтянутая серым сукном, и деревянная ложка. Вот и всё богатство, ни денег, ни драгоценностей, ни даже часов или портсигара. И никакого печатного текста. Хоть бы газету завалящуюся, прочитал бы, может, что понял бы. Но, видно, личность в этом теле предполагалась неграмотной. И некурящей, так как папирос, махорки, бумаги для самокруток тоже не было. Как и спичек с зажигалкой. Видно, моя фантазия во сне не озаботилась такими подробностями. Буду всё же считать, для собственного успокоения, что это на удивление реалистичный сон. Но проработанность мелких деталей меня уже напрягает, не знаю, что и думать, во сне обычно не так должно быть. Да и мертвые тела со следами ранений, на снегу рядом с подворотней очень уж натурально выглядят, до дрожи. Кто-то же их всех шлепнул. И ни одного окна в домах вокруг не светится, как вымерли все. Хоррор, блин.

И что мне сейчас делать, сидеть здесь и ждать в темноте, когда проснусь? Ну, так скучно. Да и замерзнуть можно на одном месте, холод уже пробирает потихоньку. Когда-то давно, в короткий период, когда немного поигрывал в компьютерные игрушки, больше всего нравилось знакомство с новым игровым миром, любопытство толкало узнать, что там за поворотом, и что увидишь, если пройдешь по дороге. Так что сидеть здесь во дворике не интересно. Буду осматриваться в окружающем мире. Какой он, большой ли, если это сон, и есть ли в нём живые люди? Вот еще вопрос: если меня здесь убьют, проснусь ли я у себя дома? Не хотелось бы проверять, однако… Страшновато, и обстановка на нервы давит. А вдруг, всё таки, не сон? Тьфу, тьфу… Да ладно уж, хватит рассиживаться, пора что-то предпринимать.

Я завязал горловину мешка, встал и закинул его на лямках за спину. Посмотрел на лежащие на снегу мертвые тела, снял шапку, постоял немного. Затем осторожно, чтобы не потревожить глубокую царапину на голове, надел папаху обратно. Повесил винтовку за ремень на плечо, сунул успевшие озябнуть руки в карманы шинели и, скрипя тяжелыми ботинками по снегу, вышел из проулка…

…

Ночная прогулка по незнакомому городу завораживает. Ощущение чего-то неизведанного, привкус тайны со щекочущей опаской, ночной необычный вид вокруг. Есть в этом какая-то романтика. Однако сейчас я бы предпочел от такой романтики воздержаться. Я шел по этому городу уже долгое время, и к добру ли к худу ли, но не встретил еще ни души. Улицы были не освещены, фонари не горели. В окнах домов тоже не виднелось ни огонька, Пару раз мне казалось, что в темных окнах на мгновенье что-то засветилось, но, возможно, это были отблески луны. Снег скрипел под ногами, изо рта при дыхании вылетал пар. Город был мне неизвестен, хотя, глядя на винтовку Мосина и револьвер Нагана, можно предположить, что это время на полторы сотни лет отстоит от моего, и я бы ни один город в таком виде не узнал бы, да еще ночью. Но люди в городе, кажется, были. Это можно было понять потому, что я несколько раз слышал отдаленные выстрелы, они звучали и посуше, похожие на револьверные, и помощнее, наверное, винтовочные. Если это, конечно, не сон, и это не моя фантазия мне подсовывает подходящий антураж. В сон верилось всё меньше, но отказываться от этой мысли не хотелось, оня оставляла пути к отступлению и давала возможность не ломать голову над возникающими вопросами.

Я шел по пустынной улице, занесенной снегом. Кое-где из под снега виднелась булыжная мостовая. Улица была не так, чтоб уж очень узкая, автомобиля четыре, на глаз, смогли бы по ней проехать в ряд, между двумя рядами трехэтажных и двухэтажных домов. Дома были разные, и кирпичные, и оштукатуренные, и полностью деревянные, а были и половинные, нижний этаж из камня, второй деревянный. У всех были непривычные на мой взгляд узковатые, вытянутые вверх окна, с перекрестиями деревянных рам, строго и мрачновато смотрящих на меня черными стеклами. Иногда между домами уходили вправо и влево узкие переулки, в которых тоже не было видно людей, никаких стоявших автомобилей, пролеток, телег, на чем тут должны ездить люди. Становилось жутковато, как будто я не историческую книгу на ночь читал, а постапокалипсис. Того и гляди, из каких-нибудь дверей будут выходит зомби, идти ко мне и тянуть вперед руки…

Над домами показался отражавший лунный свет купол небольшой церквушки с возвышавшимся над ним восьмиконечным крестом. Я остановился, посмотрел на купол, на церквушку с заснеженным двориком, по которому к дверям была расчищена неширокая дорожка, на крест, и под завывание морозного ветра, сняв папаху, перекрестился. На всякий случай. Навеянные обстановкой жутковатые мысли об апокалипсисе и зомби мне что-то совсем не понравились. Надев папаху, я продолжил идти по улице, оглядываясь по сторонам, но на душе постепенно становилось спокойней. Мрачные мысли и жуткие страшилки отошли куда-то к краю сознания и почти исчезли под неярким светом появившейся внутренней уверенности.

Вспомнился старый советский фильм с фразой "Теперь не надо бояться человека с ружьем". Стало быть, такого вооруженного человека тогда все-таки боялись. Оно и понятно, когда слабеет власть, многие начинают считать властью только силу оружия. Так что это меня могут тут многие побаиваться, видя идущего в солдатской шинели неизвестного типа с винтовкой. А мне, выходит, надо опасаться уже двух человек с ружьем, так что ли? Такие логические выверты меня даже немного рассмешили. Посмеиваясь, я шел, посматривая на дома и заглядывая в переулки, и в этот момент я услышал другие звуки, отличающиеся от посвистывания ветра и скрипа снега под башмаками. Из ближайшего переулка донеслись женские возмущенные восклицания и мужской громкий голос.

Слов было не разобрать, но было понятно. что это не дружеская беседа романтической гуляющей парочки. Зато хоть какие-то люди! Я пошел на звуки, громкость которых всё увеличивалась, и на всякий случай взялся в кармане за рукоятку нагана, готовясь выхватить его, если будет такая необходимость. Пройдя переулок почти весь, невдалеке в темноте между двумя домами я увидел две высокие темные фигуры, загораживающие проход третьей, пониже.

Подходя к ним, я раздумывал, как к ним обращаться то. "Господа, товарищи, граждане, судари"? Ну, "судари", наверное, не подойдет. Обращение времен моей молодости "Эй, народ!" не поймут. Пока я приближался, фигуры, увлеченные процессом общения, не обращали на меня внимания. До них оставалось несколько шагов, когда одна из высоких фигур протянула руку к сумке, которую маленькая фигура прижимала к груди. Вторая большая фигура тем временем достала из кармана нож, матово блеснувший лезвием. Мой возглас быстро сократился до простого громкого "Эй!". Тип с ножом сразу развернулся в мою сторону. Мужчина с острыми чертами лица в коротком пальто или бушлате и в непонятной фуражке, надвинутой до покрасневших от мороза ушей, окинул меня взглядом, увидев винтовку, неподвижно висящую у меня на плече, ухмыльнулся, и с возгласом: "А, служивый…" — шагнул ко мне. Я резко остановился и отрывисто бросил: "Стой на месте!" Тот продолжал двигаться, ухмыляясь и отводя руку с ножом. Сердце застучало, шаг назад, достаю руку с наганом из кармана, направляю в центр силуэта — выстрел. Тот падает, заваливаясь на спину. Мое внимание до этого было занято нападавшим, и теперь я бросил взгляд на другого непонятного типа. Мужчина в пальто не по размеру с меховым воротником и в меховой шапке доставал револьвер. Я наклонился влево, падая набок… Раздался выстрел — это успел выстрелить мутный тип в то место, где я только что стоял… Вытянув руку в сторону стрелявшего, я стал посылать пули одну за другой… На третьей или четвертой он согнулся пополам и повалился на снег…

Я отдышался, полулёжа на снегу, сердце колотилось, стало жарко. Мне удивительно повезло, я хоть и был осторожен, но не ожидал таких стремительных событий. Двое нападавших на снегу не двигались. А где же третий? Третья маленькая фигура обнаружилась сидевшей в ближайшем сугробе. Это оказалась девушка или молодая женщина, всё так же прижимавшая к себе сумочку и настороженно смотревшая на меня. Я стал подниматься, подхватывая слетевшую при падении с плеча винтовку и вешая обратно. Оглядевшись по сторонам, я не заметил больше никакого движения вокруг. Адреналин еще потряхивал, и движения у меня выходили резкими, револьвер в руке слегка вздрагивал. Как её там спросить, девушку? "У вас как там, всё ОК?" Мда, в этом времени вряд ли это будет уместно. А как? А, сначала лучше убрать револьвер, а то начинать разговор, резко размахивая наганом, будет не лучшей идеей. Сунув оружие в правый карман, я обратился к девушке, пытаясь подбирать слова из старого книжного лексикона: "Барышня, всё ли у вас в порядке? Позвольте вам помочь?" Я шагнул к облюбованному ей сугробу и протянул девушке руку. Настороженность в её взгляде после моих слов несколько снизилась, хотя и не пропала совсем.